Одни сутки войны - Виталий Мелентьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уточнив ситуацию, отдав кое-какие распоряжения, Лебедев разбудил шофера, и они поехали к радистам — майор спешил… Партизанская рация оказалась единственной ниточкой, позволявшей хоть как-то следить за происходящим в тылу врага.
Ах, если бы Матюхин не ошибся! Если бы у него было все в порядке! Но страшно за него. Впрочем, может, он такой же удачливый, каким был Зюзин. Тот ведь тоже всегда действовал не по правилам, вопреки здравому смыслу, а все у него получалось.
«Нет, — с неожиданной грустью подумал Лебедев, — Матюхин не Зюзин. Матюхин осторожен, пожалуй, даже чересчур строг. Рисковать он не станет: получил приказ, — значит, выполнит его пунктуально, тютелька в тютельку».
И Лебедеву стало казаться, что, рискуя, Зюзин был прав. Зюзин что-нибудь придумал бы, а Матюхин слишком молодой офицер. Не рискнет.
Но чем и как должен был рискнуть Матюхин, Лебедев не подумал.
У радистов выяснилось, что партизаны пропустили утренний сеанс, а дежурный шифровальщик отправился в штаб тыла, в военторг: он торгует только в воскресенье.
— Черти! — от души возмутился Лебедев. — Они еще помнят, что бывает воскресенье! Тыловики несчастные!
Нет, он искренне полагал, что штабник не тыловик. А вот эти — тыловики. И он тоже поехал… в штаб тыла.
Они опять стояли в саду и разговаривали. Майор обещал приехать вечером, чтобы поговорить как следует, а Дуся опять совала ему в карманы бутылки с настоем…
Второй сеанс связи партизаны тоже пропустили. И шифровальщик — пожилой брюхастый лейтенант со злыми глазами навыкате, — не обращая внимания на возмущение майора, внимательно рассматривал свои покупки: одеколон, галеты, зубной порошок и женские чулки. Потом он сложил покупки в заранее приготовленный ящичек для посылки. Лебедеву вдруг стало все безразлично: «Волнуйся, психуй, а такому все до лампочки. Он думает только об одном — как бы отослать посылку…»
И Лебедев вспомнил, что сам он ни разу ничего не послал семье. Нечего ему было посылать — все имущество в стареньком чемоданчике, который он не открывает месяцами. Даже Дусе, которая так заботится о нем, он ничего не подарил. А что подаришь? Что ей нужно? Как сделать, чтобы это выглядело… прилично?
Лебедев совсем запутался, разозлился и уехал в штаб.
Полковник Петров встретил его хмуро, но Лебедев понимал полковника. Неудача, неясность…
— Что от Матюхина? — спросил полковник Петров.
— Надо ждать ночи, — ответил Лебедев и, перехватив строгий взгляд, пожал плечами: — Такая связь. И партизаны молчат.
— Послушайте, Лебедев. Командарм принял решение начинать завтра. Он верит Матюхину. Фронт утвердил его решение. Открою тайну: командарм будет рвать оборону всеми танковыми силами в одном месте. В той лощине, в направлении эсэсовцев. Хуже того. Танковая атака начнется одновременно с общей артподготовкой… «Катюши» проделают проходы в минных полях, и они пойдут.
— Любопытно, — профессионально-заинтересованно произнес Лебедев и бросился к карте. — О таком я не слышал.
— Интересно получится, если они напорются на танковую дивизию. Во всей нашей армии танков меньше, чем у эсэсовцев. Вы представляете, как мы будем выглядеть? Тем более что в связи с решением командарма я отослал капитана Маракушу в часть.
— Что сообщил на совещании контрразведчик?
— Вам что-нибудь известно?
— Да. Я вам докладывал. Кроме того, мы анализировали обстановку с Кашириным.
— Полковник Целиков сказал, что они обезвредили резидента и продолжают вести игру. Но командарм приказал сменить сигнал.
— Как это — сменить сигнал? Уведомить противника, что наши резервы на месте и что мы можем начать наступление?
— Именно.
— Но какой же резон?
— Не все понимаю. Командарм, посмеиваясь, сказал, что это вызовет у противника если не панику, то во всяком случае разногласия.
— Что ж… Может быть, в этом есть доля истины.
— Но вы представляете, что произойдет, если противник разберется во всех этих увертках?
Полковник говорил слишком многозначительно и слишком нудно предупреждал о предстоящих бедах. Увлеченный замыслом командарма, Лебедев не слишком верил в эти будущие напасти.
— Что будет? Влетит полковнику Целикову. А значит, нам с вами перепадет вдвое меньше. Но я полагаю, что никому не влетит. Я почему-то уверен: Матюхин прав. Танкисты или смотались, или сматываются. И командарм прав: вывешивая новый сигнал, намекая на возможное наступление, он как бы приостанавливает отход эсэсовцев, задерживает хотя бы часть. А что может быть для нас лучше, если главный резерв противника окажется ни в тех ни в сех. Половина на колесах, в пути, а половина сидит и ждет вдали от фронта. На это он и рассчитывает, а пехота подтянется позднее. Удача — быстро пойдут вперед. Неудача — сбережет пехоту. Нет, товарищ полковник, ничего страшного я не вижу. Командарм верит нам, верит Матюхину.
Полковник Петров походил по горнице, спросил:
— Чаю нет?
— Нет. Есть коньячок. Вчера мы с Кашириным мараковали — остался.
Петров поморщился и махнул рукой:
— Старею. Нужно поддержать тонус. Наливайте. — Он выпил залпом, закусил пододвинутым Лебедевым сухариком. — Вы положенную водку берете?
— Редко…
— Я тоже… А коньяк с сухариком… неплохо. Сами придумали?
— Каширин.
— Умно… Ну-с, перестраивайтесь, проверяйте, как работают разведчики, я уточню задачи у начальника штаба.
Полковник ушел. Лебедев занялся текущими делами, и тут его вызвали к радистам: партизаны наконец-то вышли на связь.
Он приехал к ним уже под вечер. Шифровальщик протянул бланк:
«Вероятность отхода подтверждается железнодорожниками. Уточняем размах. Направление отхода в обе стороны, с последующим переводом северного направления на запад. К сожалению, визуально не засечен отход танков, очень хорошая маскировка. Футбольный матч сорван неизвестными, погибло около двадцати человек, преимущественно офицеров. Метод действия неизвестных ни на что не похож. Связь задерживалась неисправностью рации. Продолжаем выполнение задания».
Майор помчался домой. Петрова не было, и он рискнул — сам позвонил командарму и прочел ему телеграмму.
— Ну-ка зайди ко мне, — приказал генерал.
Когда майор вошел в горницу, командарм лежал на кровати — на перине, на горе подушек и думочек. Голая нога выглядывала из-под одеяла.
— Извини, перед делом надо отдохнуть. Ну-ка читай, читай. — Лебедев прочел шифровку, и командарм задумчиво повторил: — Метод действия неизвестных ни на что не похож… Правильно! Значит, видели сами. Видели, а трезвого ума настоящих разведчиков не нажили. А Матюхин твой, хоть и пацан, молодец!