Текстология Нового Завета. Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала - Брюс Мецгер

По мере того, как христианство распространялось в Средиземноморье, новые общины появлялись в тех или иных больших городах или поблизости от них. Новым общинам требовались новые экземпляры писаний, христианские тексты активно распространялась, и с более старых списков делали все новые и новые любительские копии. К началу II века практически все книги, впоследствии вошедшие в состав Нового Завета, уже существовали — то есть были написаны, отредактированы и изданы — и в разных местностях уже существовали многочисленные их копии. В каждом регионе тексты переписывали снова и снова по мере того, как в них появлялась необходимость. Поскольку основывались новые церкви и расширялись старые, подобных копий требовалось все больше и больше. К тому же в христианство обращалось все больше образованных людей, которым хотелось изготовить экземпляр апостольских сочинений либо для частного чтения, либо для передачи его той церкви, в которой они состояли. Новые списки можно было сделать только с имеющихся в данной общине, а последние могли отличаться от того, чем располагали христиане других городов и провинций — поэтому неудивительно, что со временем новозаветный текст каждого региона приобрел собственную уникальную форму, в тех или иных деталях отличную от текста, которым пользовались другие церкви.

Мы располагаем свидетельствами, указывающими на то, что на раннем этапе передачи текста в него вносились многочисленные изменения — отдельные слова и целые строки при переписке неизбежно опускали или, напротив, могли скопировать дважды; переписчики правили стиль, заменяли одни слова другими, исправляли погрешности или очевидные ошибки. (Подробнее о таких изменениях сказано в Главе 7). Поразительная черта текстуальной традиции заключается в том, что разница между древнейшими рукописями каждой из книг будущего Нового Завета оказывается существенно большей, нежели между средневековыми, которые переписывались в иных, более регламентированных условиях. Цитаты из Нового Завета у ранних отцов церкви также свидетельствуют о том, что на древнейших этапах передачи текста он мог варьироваться в весьма широких пределах.

III. Появление и развитие текстуальных типов

К середине II в. существовало уже достаточно много рукописей для того, чтобы начался процесс их перекрестного влияния друг на друга. Ведь переписчик отныне в определенных отрывках мог сравнивать имеющиеся списки и самостоятельно выбирать, какой именно текст ему копировать. С одной стороны, подобное смешение усложняет историю текста: линии текстуальной близости становятся настолько переплетенными и запутанными, что почти не позволяют проследить, от каких именно предшественников произошла каждая конкретная рукопись. С другой стороны, подобная ситуация предполагает, что изменения определенного рода — гармонизация, свободный парафраз, замена необычных слов более распространенными — становились более систематическими, так что изменения в рукописях оказывались не только похожими, но и совершенно одинаковыми.

Большинство ученых согласны в том, что западный текст обязан своим появлением тому, как во II веке у писцов было принято копировать рукописи[490]. Название этому текстуальному типу дано не вполне удачно, так как он обнаруживается и за пределами западных провинций Римской империи. Более того, некоторые исследователи поставили под вопрос само существование его как самостоятельного текстуального типа, указывая на то, что существующие свидетели не содержат текста, характеризующегося строго последовательным набором признаков или гомогенностью, отличающей другие текстуальные типы. Тем не менее, памятники западного типа демонстрируют и характерные изменения текста, и общий для всех рукописей набор характерных чтений (хотя он и меньше, чем у других типов). Поскольку различные западные свидетели весьма слабо связаны между собой, большинство исследователей не склонно считать, что этот тип возник в результате ревизии более раннего текста, проведенной одним или несколькими справщиками; скорее его признают продуктом неконтролируемого и мало регламентированного роста рукописной традиции во II веке.

Историю западного текста можно проследить, начиная с очень раннего времени, поскольку им пользовались Маркион, Юстин, Гераклеон, Ириней, Тертуллиан и другие церковные авторы II века[491]. Среди папирусов его содержат p48 (конец III века) и p38 (около 300 г.). Наиболее важными свидетелями этого типа являются Кодекс Безы и старолатинские рукописи, характеризующиеся более или менее длинными добавлениями текста или, в некоторых случаях, поразительными пропусками. Так называемый западный текст Евангелий, Деяний и посланий Павла был широко распространен[492], причем не только в Северной Африке, Италии и Галлии (которые относятся к западной части Империи), но также и в Египте[493] и, в слегка измененном виде, на Востоке. Обращавшиеся там варианты текста представлены в Синайской и Кьюртоновской рукописях старосирийского перевода, в маргиналиях гераклийской, и, возможно, в палестинской сирийской версии.

Главная черта западного текста — его страсть к парафразу. Отдельные слова, словосочетания, придаточные предложения, а иногда и целые фразы свободно изменяются, добавляются или выбрасываются вовсе. Иногда целью подобной правки оказывается гармонизация, но в ряде других случаев текст явно редактировали, желая обогатить его подробностями, взятыми из традиции или апокрифов.

Было бы ошибкой считать, что везде и всюду в Римской империи господствовала манера бесконтрольного копирования текстов, подобная той, что привела к появлению западного типа. У нас есть все основания полагать, что, по крайней мере, в одном центре раннего христианства — а именно в Александрии — были предприняты осознанные и последовательные попытки поставить переписку текстов Нового Завета под должный контроль.

Александрия, в древнем мире славившаяся как главный центр науки и культуры, была местом, где процветали давние традиции классической филологии. Их средоточием были знаменитый Мусейон и Александрийская библиотека, но и основная масса горожан тоже, по-видимому, находилась в поле влияния этой культуры[494]. Неудивительно, что связанные с Александрией рукописи новозаветного текста с самого начала демонстрируют высокую аккуратность в передаче текста. Именно здесь древнейшая его форма сохранялась и переписывалась, и о том свидетельствуют труды церковных писателей III–IV вв. — Оригена, Афанасия, Дидима Слепца, а также такие замечательные рукописи, как p66, p75, Ватиканский и Синайский кодексы, а также коптские переводы. Поразительное совпадение текста p75, относящегося к началу III в., и Ватиканского кодекса, относящегося к IV в., ясно доказывает стремление христианских ученых в Александрии со всем прилежанием и аккуратностью сохранить текст Нового Завета свободным от искажений.

Конечно, даже в Александрии писцы при постоянном копировании текстов понемногу изменяли их. Поэтому среди александрийских свидетелей ныне выделяют две подгруппы. К первичным относятся те, что сохранили верность прекрасному тексту p75 — B (это в первую очередь p66, датируемый примерно 200 г., и Ориген), ко вторичным — те, кто выказывает признаки характерно александрийской правки, сглаживающей грамматику и стиль (C, L, 33, Дидим Слепец).

Во II–III вв., таким образом, мы констатируем существование двух основных текстуальных типов: склонный к парафразу, неконтролируемый западный и тщательно сохраняемый, близкий к оригиналу александрийский. Вне всякого сомнения, наряду с ними формировались и существовали также и другие характерные типы текста, однако от этих локальных типов сохранилось весьма немногое[495].

Третьим основным типом текста, дошедшим до нас, является византийский, известный под разными названиями. Весткотт и Хорт окрестили его сирийским, фон Зоден (von Soden) — типом койне, Лейк (Lake) — церковным, а Роупс (Ropes) — антиохийским типом текста. Если оставить в стороне тех немногих исследователей, кто в принятии текстологических решений продолжает апеллировать к «тексту большинства»[496], практически все ученые ныне видят в византийском типе позднюю редакцию текста. Недавние исследования показывают, что в зачаточном виде его можно найти уже у таких отцов IV века, как Василий Великий и Иоанн Златоуст[497], однако окончательная форма византийского текста стала результатом медленного развития традиции, которое нельзя локализовать в каком-либо одном регионе или точно датировать[498]. Иными словами, византийский текст не был создан одним человеком или одной общиной. Напротив, представляется, что его редакторы заимствовали варианты из более ранних типов текста и делали выбор между уже существующими чтениями, вместо того, чтобы создавать собственные, которые соответствовали бы их представлениям об улучшении текста[499].