Цена возвращения - Алексей Иванович Гришин

Вместо ответа Элис надула очаровательные губки и довольно долго шла молча. Пока, наконец, не соизволила заговорить.

— По-моему я не совсем бесполезна в этом путешествии.

— О да, если б не твой героический забег на шкафут, мы могли бы сейчас отдыхать в подвале маркиза Дорсета. Точнее, ты могла бы. Нас с Аблемарлом он бы просто прирезал. Меня — как ненужного свидетеля, графа — за компанию. И тебе нашел бы применение — говорят, он молоденьких девиц любит, но своеобразно. Он вообще большой оригинал, этот Дорсет. Подробности интересуют?

— Нет! — сказала, как сплюнула, Элис. — Ладно, чего хотел-то?

Отличный вопрос! Чего от симпатичной девушки может хотеть пятнадцатилетний юноша?

Увы, не в этот раз.

— Странно все как-то, неправильно. Набрали откровенный сброд, охрана никакая, а хозяин и бровью не ведет. Такое ощущение, что ему вообще все безразлично. Можешь узнать, чего мы, собственно, охраняем?

— Уже. Самой стало интересно. Пока вы все дрыхли ночью, я прошлась по телегам. Там, под соломой, кстати, сильно подгнившей, ящики. Крепко сколоченные, тяжелые. И главное — плотно набитые чем-то твердым. Такое ощущение, что в них просто кирпичи или булыжники лежат, но такого же быть не может?

— Открыть не удалось?

— Куда там! Крышки намертво приколочены, там и фомка не поможет, лом нужен, не меньше.

— Странно. Ладно, надо наших нагонять. Расскажу Аблемарлу, пусть думает.

Вот так, дело прежде всего. И это вместо того, чтобы… эх, мечтать — только расстраиваться!

Но Аблемарл к новости де Сент-Пуанта отнесся на редкость спокойно.

— Господи, нам-то какая разница, что в тех ящиках. Движемся? Да. В нужную сторону? Да. Патрули нас не трогают? Только если за кошелек хозяина, что лично меня нимало не волнует. Другой вопрос, что расслабляться не следует. Так что вечером перезарядим пистолеты и, я тебя прошу, не отставать! — граф негромко, но прикрикнул на юношу.

Тот резко поднял взгляд, набрал в грудь воздух для отповеди, но Аблемарл успокаивающе положил на нее ладонь.

— Друг мой. — О как, друг, почти что брат. Хотя, после совместных приключений… — У нас у всех одна цель — добраться до Галлии. Где вы рассчитываете получить заслуженную награду, я — компенсацию за понесенные по… впрочем, да, по вине островной контрразведки убытки. Надеюсь, вы не верите, что за нами охотится Лунная палата, в которой я до сих пор числюсь не самым последним сотрудником? Вот. Наша красавица тоже на что-то надеется и, если я хоть что-то понимаю в молодых людях, прежде всего на вас. Так что успокойтесь и аккуратно, чтобы никто не видел, проверьте заточку шпаги и кинжала. Боюсь, что подраться нам еще придется, независимо от того, что везет в Лилль наш бравый хозяин.

Ну и что на это возразишь? Ничего. Но оружие наточено как надо, молодое тело привычно к дальним переходам, а значит, жизнь прекрасна! Как вон та девица, что поставила на землю полное ведро, смахнула со лба пот и с улыбкой посмотрела на караван. Точнее — на одного молодого человека, на кого же еще? Эх, задержаться бы здесь, да рассказать ей о трудных подвигах юного героя! А потом…

— Поль, не отставай, — раздался резкий голос Элис. Чуть более резкий, чем обычно. Ревнует?! Вот было бы здорово!

Что же, вперед, вперед по пыльной дороге под ярким весенним солнцем. Любуясь на окрестные поля, потом наплевав на окрестные поля и, наконец, когда пот из-под шляпы чуть не ручьями покатился за шиворот, прокляв и поля, и леса, и эту чертову пыльную дорогу, ведущую, по-видимому, в бесконечность.

День-ночь, день-ночь, мы идем по Африке. День-ночь, день-ночь, все по той же Африке. Пыль-пыль, пыль-пыль от шагающих сапог… Откуда он знает эту песню? Ах, да, как-то пел ее Жан. Тогда — Ажан, ныне — виконт де Камбре, до которого надо еще дойти.

Мой бог, дай сил, чтобы не сойти с ума, Я здесь забыл, как зовут родную мать. Здесь только пыль, пыль, пыль от шагающих сапог, Отдыха нет на войне солдату.

Короткая остановка в Верне, скорый перекус и снова вперед, вперед.

Я шёл сквозь ад восемь дней и семь ночей. Там нет ни огня, ни жаровен, ни печей. Только пыль, пыль, пыль, пыль от шагающих сапог, Отдыха нет на войне солдату.

Что?!

Из густых придорожных кустов грянул залп. Шедшего рядом охранника тяжелая мушкетная пуля, как курчонка, снесла с дороги, швырнула на обочину. Кто-то завопил от боли, кто-то от страха и растерянности. Де Сент-Пуант смог только сжать руку идущей рядом Элис и замер, не в силах не то, что драться — даже просто бежать, наплевав на долг охранника, на свои обязательства.

Из тех страшных кустов уже бежали мужчины, вооруженные кто ржавой шпагой, а кто и просто крестьянским дрыном, полезным в хозяйстве и удобным в молодецкой схватке против пусть и умелых, но неорганизованных бывших солдат, из которых больше половины или убиты, или корчатся на разбитой телегами пыльной дороге.

А он все стоял растерянный, отчетливо понимая бессмысленность сопротивления.

Их спас Аблемарл. Схватил обоих за руки, рванул за собой.

— Бежим, спасаемся! Здесь все кончено.

Глава 30

И они побежали. Спаситель, как же они бежали! Быстрее ветра, быстрее пули!

Но их догнали. Точнее — догнал. Хозяин обоза, низенький, толстенький, он мчался на своих коротких ножках, не разбирая пути, перескакивая мелкие ямы, проламываясь сквозь редкие кусты, словно пестрое кругленькое ядро.

— Постойте, меня подождите!

Не сразу, но Аблемарл остановился. Уже когда купец почти подбежал, граф вытянул руку, останавливающе подняв ладонь.

— Стойте. Все стойте, давайте передохнем.

И в этот момент из недалекого кустарника прозвучали еще три выстрела. Две пули просвистели рядом с де Сент-Пуантом, а одна попала в бок купцу, прошила насквозь, вынося с собой кровь и куски мяса.

— Бежим! — вновь скомандовал Аблемарл.

Впрочем, мог и не командовать — молодые люди сами рванули к недалекому лесу. Графу оставалось лишь догонять. Хромая, скрипя зубами, стараясь не упустить из виду.

Добежали до леса, и дальше, вперед. Вглубь, в чащу. Де Сент-Пуант лишь автоматически отметил, что солнце светит в левый глаз.

Остановились… да кто знает, когда остановились. Рвется из груди сердце, усталость сводит натруженные ноги, не хватает воздуха, мелкими ветками в кровь исхлестаны лица. Может быть, это длилось час, может быть — два, может быть — десять минут.

Вот, наконец, залитая солнцем поляна. Тепло, светло, мягкая трава, в которой белыми, желтыми и фиолетовыми вспышками мелькают первые подснежники. Все,