Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга I - Борис Штерн

Ганзелка и Зигмунд

Галилей считает Офир космическим объектом, который находится в тени Луны и потому не всегда виден. Офир поддерживает равновесие в двойной системе «Земля — Луна» (а это, несомненно, единственная у Солнца двойная планета) и совершает свои эволюции сложными кольцами, петлями и даже узлами, играя роль собаки-пастуха между Землей и Луной. Офир может прилечь, уснуть, вскочить, побежать, залаять. Кто настоящий пастух с посохом — понятно. Так оно и вертится.

Пьер Терьяр де Шарден

Стражники привели к дожу оборванного старика, подозреваемого в шпионаже в пользу Португалии. Старик утверждал, что он купец из Лиссабона, зовут его Васка Гомеш и он может оказать большую услугу Венецианской республике: дайте ему корабль, и он приведет его в Офир, страну золота, где Гомеш пробыл девять месяцев, пока чинили корабль.

— Где же находится Офир? — спросил дож и переглянулся с епископом.

— В трех месяцах пути. Надо обогнуть Африку, а потом плыть на полночь…

— Разве Офир расположен на берегу моря?

— Нет. Офир лежит в глубине Африки вокруг озера, синего, как сапфир.

— Интересно. Но как же ты попал в глубь страны? — спросил дож. — Говорят, что Офир отделяют от моря непроходимые пустыни и горы. Пустыни кишат львами, а горы — хрустальные и гладкие, как муранское стекло.

— Когда мы чинили корабль, на берег пришли светлокожие люди в белых одеждах с пурпурной каймой. Они велели нам взять все железные предметы — якоря, цепи, оружие, даже гвозди, которыми был сбит наш корабль, — чтобы обменять их в Офире на золото. Эти люди пригнали на берег стадо крылатых мулов, которых называли пегасами. Их крылья похожи на лебединые.

— Похоже на правду, — сказал ученый епископ, — Сведения о пегасах до нас дошли еще от древних греков. Ты знаешь греческий?

— Немного. В каждом порту есть какой-нибудь вор из Салоников или с Крита.

— А что, жители Офира — христиане?

— Да простит мне Бог, по одни из них скорее иудеи, чем христиане, другие скорее мусульмане, чем иудеи, а третьим вообще все ро houyam.

— Я понял! Можешь не переводить это слово! — воскликнул дож и опять переглянулся с епископом. — Продолжай!

— Мы погрузили все железо па этих крылатых ослов и полетели в глубь Африки на северо-запад. Мы летели девять дней, но каждую ночь спускались на землю, чтобы пегасы могли попастись и напиться. Наконец мы увидели озеро. Там водились серебряные рыбы с рубиновыми глазами, а песок состоял из крупных, как галька, жемчужин. Нас повели во дворец, где на хрустальном троне сидела офирская королева, женщина ослепительной красоты. На пей был железный пояс и железные браслеты, больше ничего. «Говорят, у тебя есть железо, — сказала она. — Арабские купцы иногда продают нам железо».

— Арабские купцы! — вскричал дож. — Эти негодяи захватывают наши рынки! Железо в Офир должны доставлять только мы, и точка! Гомеш, я дам тебе три корабля, наполненных железом!

Епископ поднял руку.

— Что было дальше, Гомеш?

— Она предложила за железо золото того же веса. Но я не согласился.

— Почему?! — поразился дож.

— Я сказал, что оцениваю железо не на вес, а по объему, Правильно, — одобрил епископ. — Золото тяжелее.

— Особенно офирское, монсеньер. Оно красного цвета, как пламя, и в три раза тяжелее обычного. Королева приказала выковать из золота такой же якорь, такие же цепи, гвозди и мечи, как наши. Железо у них величайшая редкость. Из него делают украшения и монеты. Железные гвозди они хранят в шкатулках. Потом все это золото погрузили на пегасов и отправили нас обратно. Мы снова сколотили наше судно золотыми гвоздями, повесили золотой якорь на золотую цепь и с попутным ветром отплыли домой.

— А жемчуг не взяли? — спросил дож.

— Не взяли, — вздохнул Гомеш. — Ведь жемчужин там было, как песчинок. Правда, несколько зерен застряло в наших туфлях, но их отобрали алжирские пираты, напавшие на нас у Балеарских островов.

— Этот рассказ кажется мне правдоподобным, — пробормотал дож.

Епископ кивнул, по решил выяснить все до конца.

— Есть ли в Офире кентавры? — спросил он.

— О них я ничего не слышал, монсеньер.

— Странно.

— Зато я видел там купидонов.

— Какие они из себя?

— Черные, крылатые, похожие на французских бульдогов.

— Летающие бульдоги? — захохотал епископ.

— Еще там есть дикие лошади с черными и белыми полосами, как тигры.

— Ты смеешься над нами? Кто когда видел полосатых лошадей?

— Там еще водятся фламинго.

— Тоже мне, удивил! Фламинго водится в Египте. Вот что еще не понятно. Ты утверждаешь, что через горы вы летели на пегасах. Но, как гласят арабские источники, в офирских горах живет птица Рух, у которой, как известно, железный клюв, стальные когти и бронзовое оперение. О ней ты, конечно, ничего не слышал?… Птица Рух склевала бы твоих пегасов, как ласточка мух. Теперь скажи мне; какие деревья растут в Офире?

— Какие деревья? — растерянно выговорил несчастный купец. — Известно какие… пальмы, сикоморы, баобабы.

— Ты лжешь! Согласно Аристотелю, в Офире растут гранатовые деревья, а в гранатах вместо зерен — карбункулы! Ты, приятель, португальский шпион!

— Еще один, — вздохнул дож. — Уведите его. Да, как обычно. Пусть посидит, пока не почернеет, а там продайте его на галеры. Жаль. В том, что он наговорил, была доля правды. Он, наверно, слыхал это от арабов.

К. Чапек. Апокрифы

При входе в амбре-эдемские бани сидел старый офирянин. Он отворил дверь; я вошел и что же увидел? Более пятидесяти женщин, молодых и старых, черных и белых, полуодетых и вовсе не одетых, красивых и не очень, сидя и стоя раздевались, одевались па лавках, расставленных вдоль стен. Я остановился. «Пойдем, пойдем, — сказал офирянин, — сегодня вторник: женский день. Ничего, не беда». — «Конечно, не беда, — отвечал я, — напротив».

А. Пушкин. Путешествие в Офир

Офиряне, вследствие особого расположения Офира к поверхности Земли, плохо воспринимают форму планеты. Учитель показал ученикам глобус, рассказал о Земле и разных странах. Попросил задавать вопросы, но только толковые. Одни из мальчиков поднял руку. «Сколько стоит этот глобус?» — «Я же просил задавать толковые вопросы». Другой мальчик: «Что у этого глобуса внутри?»

Г. Грин

Все в Офире заклопотаны своим сожжением. Сожжение — это условие возрождения, повой жизни. Спрашивают об умерших: «А ее сожгли? А он сгорел?» Всю жизнь готовят дрова для похоронного обряда. Любовно складывают домом во внутренних двориках. Кража дров — тяжкое преступление. (Не дай Бог рассказать в Офире известный русский анекдот: «Хозяин, дрова нужны?» — «Не нужны»; утром хозяин выходит, а дров пет — таких шуток в Офире не понимают.) Сожжение — целый ритуал. Pohouyam начинает собирать дрова с момента инаугурации. Специальная должность при дворе — Старший Дровничий. Он руководит командой, которая строит пирамиду из дров. За дворцом выделяется место и закладывается громадная поленница. Планируется камера внутреннего сгорания, камеры для подарков, которые покойный возьмет с собой в следующую жизнь, вход, коридор. Начинается строительство. Каждый день завозятся, приносятся, закупаются дрова. Каждый посетитель дворца — любого сословия — должен принести с собой поленце, палочку, сухую ветку и подарить Pohouyam'y — через Дровничего. Березовое полено, русская или канадская елка — высокое подношение. Пирамида растет. Искусство Дровничего состоит в том, чтобы собрать пирамиду без единого гвоздя. Через 2–3 года она начинает понемногу возноситься над дворцом. Египтяне, несомненно, заимствовали этот обычай па свои лад, строя пирамиды. Собираются и хранятся вишневые веточки, баобабовые поленца, хворостинки одна к одной, спички (впечатляющая коллекция), палочки для добывания огня трением. Костер должен быть впечатляющим, по и небольшой костерок тоже угоден Богу. (Впрочем, с Богом здесь вопрос сложный, по это отдельная тема.) Можно поджигать и бензином. По-всякому. Стеклянная баночка, жестянка из-под растворимого кофе, картонный ящик, дорогая сандаловая шкатулка — все годится для праха.

Из дневника Н. Гумилева

Инициация офирских мальчиков — это первым делом общение со щенками купидона, дрессура, невосприимчивость к укусам. Такой щепок становился ангелом-телохранителем и был всегда рядом со своим подопечным — срок жизни купидона вполне человеческий — 50–60 лет.

Братья Лаптевы

Говорят, что офирские шаманы обладают способностью при помощи хитроумных акустических устройств вызывать динозавров.