Цунами. История двух волн - Аня Ким

и глупой. Она не говорила по-японски и не знала местных законов. Отец получил от нее то, что хотел — здорового ребенка и отослал, заткнув рот пачкой банкнот.

— А как же твоя мать? Ну, то есть жена твоего отца.

Он презрительно скривил губы.

— Ребенку нужна мать. Отец спешно женился уже после моего рождения.

— Но как она согласилась на все это?

— Удачный брак на хороших условиях. Она не плохая женщина, просто я ей не нужен. Думаю, она огорчилась бы, если бы со мной что-то случилось, но любить меня она не могла, я был живым напоминанием о внебрачных связях отца. Мне ее жаль, возможно, сейчас корейская девочка, что родила меня, намного счастливее моей матери. Мать одинока, отец ее не замечает, у нее почти нет собственных средств, общих детей у них так и не вышло.

Он покачал головой, складывая стопкой их ледяные семейные фото. Этот взъерошенный мальчик на снимках, почему я не могу обнять тебя?

— Это тогда ты превратил школу в бойцовский клуб? — он натянуто улыбнулся.

— Мне хотелось, чтобы со мной случилось что-то серьезное. Хотелось выйти на площадь и заорать о том, как я всех ненавижу. Каждую секунду я помнил, о том, какое я ничтожество. Мне стало казаться, что люди сторонятся меня. Я представлял, что они сказали бы, если бы узнали, представлял их презрительные лица, — он вытянул руку и похрустел костяшками пальцев. — Я завидовал им и ненавидел их. Мне хотелось выбить из них все, чем они гордились. Я ничтожество, говорите, отлично, ничтожество начистит ваши рожи!

Я погладила его по руке.

— Тебе ведь было очень, очень плохо.

— Не защищай меня, — ответил он резко, — я был настоящим маленьким ублюдком. Статус моего отца служил мне защитой, будь я из простой семьи, меня бы призвали к ответственности после первой же такой выходки. Иногда отец казался почти довольным, хулиган устраивал его больше, чем скулящий щенок. Потом я перестал спать по ночам.

Всю ночь крутился в постели, а если засыпал, то просыпался от кошмаров. Отсыпался днем, дома или в школе. Плохо помню то время, все время спал.

Трудно жить, когда всем окружающим на тебя плевать, подумала я, осторожно разглаживая складку на его переносице.

— Кто послал тебя к доктору?

— Сам пришел. Было очень стыдно, но я внезапно нашел человека, который готов был меня выслушать. И я заговорил. Сначала он направил меня к неврологу, и я стал пить снотворное и какие-то успокоительные таблетки. Я ругался и делал вид, что ненавижу это место. Потом он вытянул из меня мою замечательную родословную. А потом мы придумали план, по которому я сам отвечал за себя и свою жизнь.

— Тебе просто было нужно, чтобы кто-то направил тебя?

— Я решил создать собственную команду. Просто выбрал нескольких человек и стал вести себя как друг. Я ведь милый, если сильно стараюсь. Дружба не намного сложнее физики, если делать все по правилам.

Я понимала, о чем он, в последнее время этот принцип работал и у меня.

— Ты выздоровел?

— Не знаю, можно ли так сказать. Я поставил себе цель. Потом закончил колледж, уехал в Америку учиться и устроился на работу в амбициозную айти компанию, чем привел отца в ярость. Когда я заявил, что не собираюсь принимать участия в его делах, он чуть не умер от злости.

В его голосе я слышала деланное веселье, но слова Вероники не давали мне поверить, что вся история закончится так.

— Ты ведь не можешь убегать от этого наследства вечно? — он вздохнул.

— Не могу. Мне придется возглавить компанию, но пусть он не надеется, что я сделаю это раньше, чем он сдохнет.

— Зачем он сделал это с тобой? Он не понимал, что ломает тебе жизнь?

— Скорее всего он до сих пор считает, что сделал доброе дело воспитав во мне сильный характер.

Я погладила его по щеке, заправляя за ухо темную прядь, сильно отросших волос. Сейчас он походил на беззаботного диджея даже больше, чем в момент нашего знакомства.

— Он мог тебя разрушить. Сломать… я ненавижу твоих родителей, так бы и плюнула ему в лицо, — я вспомнила пощечину в кабинете.

— Что ты сказал ему тогда, когда он ударил тебя?

— Сказал, что у нас в семье не я один отличился склонностью к иностранкам.

Я по очереди разглаживала в руке его пальцы.

— Ты ведь поэтому постоянно твердишь о моем шатком положении. Ты боишься, что со мной произойдет то же, что с твоей мамой?

Он не ответил, но выражение лица говорило яснее слов. Напряженные скулы и тревога в глазах.

— Хиро, ты же не думаешь, что для меня важно кто именно произвел тебя на свет? Мне все равно кто твои родители, даже если это компания йети! Мне плевать на идиотов, которые тебя вырастили. Мне нужен только ты.

— Поэтому я и не мог сказать тебе. Ты ничего не знала. Тебе нужен был я, ты любила меня таким, какой я есть. У меня захватило дух, я боялся сделать шаг в сторону, боялся все сломать одним неловким движением. Ты ничего обо мне не знала, но доверяла мне и любила меня. Я чувствовал себя сказочно богатым, впервые в жизни. Мне хотелось продлить это еще немного, еще на день, на неделю. А потом я просто не знал, как повернуть назад. Я боялся, что ты узнаешь и хотел, чтобы ты узнала быстрее. Теперь у меня ощущение, что тяжелый груз упал с моих плеч.

Хиро сжал-разжал пальцы и зажмурился. Крепче прижал меня к груди.

— Я не твоя мама и не твоя мачеха, — тихо пробормотала я в его плечо. — Я не собиралась выходить замуж за призового спаниеля и твоя родословная для меня ничего не значит. Я буду рядом с тобой, чем бы ты ни занимался. Мы можем поехать в Австралию и выращивать овец, или расписывать страусиные яйца. Можем купить лодку и путешествовать, питаясь пойманной рыбой. Просто будь рядом со мной, я не смогу быть смелой без тебя.

Разоблачения и откровения этого дня закончились. Мы уснули в объятиях друг друга, так и не дойдя до ванной комнаты.

Теперь многое стало понятнее. Маниакальная боязнь причинить мне боль, забота о моем японском и о моем банковском счете. Возмущение, когда я шутила на тему беременности. Бесконечные рабочие звонки, обеды и ужины. Стремление все планировать. После ссоры мы стали только ближе.

Глава 17

Мне потребовалось время, чтобы осознать новое положение дел.