Перекресток судеб - Евгений Щепетнов

Возможно, Юбар был по-своему прав – он поставил на один бросок кости все, что имел, и мог выиграть, будь на месте ардов исфирцы или кто-то в этом роде. Но арды не боялись смерти и были великолепными воинами. Если на равнине замарцы могли их победить за счет воинской выучки, воинского строя – самого передового в этом мире, то при штурме стен крепости ни выучка, ни строй не имели никакого значения. Стойкость, боевой настрой – вот что было главным. И каждый из ардов стоил десятка замарцев. Тем более что они бились не за жалованье, а защищали свои семьи, свой дом, свою жизнь, свое будущее. Им просто некуда было идти – оставалось или победить, или умереть.

Погибло сто двадцать три арда – мужчины, женщины, подростки. Все, кто мог держать оружие, вышли на стены.

Раненых было впятеро больше, и Герлат сбился с ног, занимаясь лечением. Почти каждый ард, находящийся на стене, был ранен. В первую очередь лечили тяжелораненых, потом уже тех, кто мог потерпеть.

Геор уцелел – он получил глубокую рубленую рану плеча, но был вылечен магом.

Устра не участвовала в битве – муж отослал ее к Герлату, помогать с лечением. У женщины уже заметно торчал животик, и Геор не хотел рисковать ребенком. Теперь Устра беспрекословно подчинялась мужу – на войне мужчина всегда главный. Тем более что она сама понимала – муж прав.

Из «теней», уцелевших после знаменитой ночной резни, уцелело двое – одна тяжелораненая и другая – без единой царапины. Три девушки из этой пятерки погибли на стене – одна из них была та, что спасла Жересара в самом начале штурма.

Жересара не тронули ни стрела, ни меч врага – он не получил ни единой царапины. Лекарь стоял прочно, как сама крепость, и бросался туда, где враги, поднявшиеся на стену, все-таки сминали строй защитников, – он вламывался в толпу солдат, как в хилую лесную поросль, вырубая ее под корень. Никто не мог перед ним устоять – он казался воплощением бога войны. Его кольчуга, руки, лицо – все было покрыто слоем крови, будто он работал забойщиком на бойне.

Испытывал ли Жересар сожаление, убивая этих солдат? Нет. Его душа, очерствевшая, окаменевшая, как древнее дерево, воспринимала происходящее будто со стороны, будто это происходило не с ним, а с кем-то другим, незнакомым, непонятным, страшным. Тело действовало само по себе, на уровне простых желаний, из которых главным было желание убить.

Когда все закончилось и солдаты отступили, Жересар замер на краю стены, опустив глаза, держа топор на плече, и долго арды боялись к нему подходить, беспокоить. Они шептали на ухо друг другу: «Одержимый!»

Так закончился первый штурм крепости Черный город.

– Ну не бреши! Не бреши! – Красный, разгоряченный очагом и выпитой брагой Лапа навис над Недом, опершись на огромные кулаки. – Был в логове дракона и не нашел никакого золота?! И ушел живым?! Скажи лучше – нет никакого дракона! И не был ты ни в каком логове! Дошли, глянули и вернулись!

– Пусть будет так! – устало хмыкнул Нед и, посмотрев на «закисших» рядом с ним на скамье своих людей, осоловевших от выпивки и тяжелой мясной еды, поднялся. – Пора нам. Отдыхать надо. Завтра пойдем в Эссторг.

– Слабый народ, – презрительно усмехнулся ард. – Я был молодым – жрал, пил, куролесил ночи напролет, а потом дрался сутками, и ничего! Только крепче стал! Сядь, ты должен уважить хозяина! Еще кружку – и пойдете!

– Последнюю, согласен? – осторожно осведомился Нед.

– Самую распоследнюю, – побожился ард, хитро сверкнул глазами и сделав жест поклонения богам, – но полную! И сразу не пей – посиди, поговори со мной! Ладно, этих олухов можешь отправить восвояси, все равно от них толку никакого, а ты сиди, разговаривай!

Нед растолкал Харалда, спавшего на столе, тот мутным взором посмотрел на Неда, вдвоем растолкали Игара с Магаром, двух ардов-проводников, и через десять минут вся компания, исключая Неда, вышла из дома Лапы, шатаясь и поддерживая друг друга.

Надо сказать, что соратники Лапы тоже давно свалились – никто не мог перепить главу бесклановых и Неда, и при этом Нед начал подозревать, что в арде сидит демон, – ну не может же нормальный человек столько пить и при этом оставаться в разуме? Нед был полудемоном, а этот ард? Тоже? Вряд ли…

– Ну вот – теперь все отдыхают, можно и поговорить. Пей потихоньку. Еще налью! Нравится моя бражка? Мы туда немного куриного помета добавляем – для крепости, чтобы пробирало! Хороша, да?

Нед, представив, как петух гадит прямо в чан с брагой, внезапно почувствовал, как его желудок забурлил. Его замутило, но он удержал в себе выпитое – не стоит блевать на стол хозяина, может не так понять. Сдержавшись, кивнул:

– Да, хороша!

Потом, чтобы отвлечь Лапу от темы дерьмобраги, спросил:

– Скажи, Лапа, а как ты оказался в бесклановых? Как сумел их возглавить? Ты об этом не рассказывал…

– Вот сразу видно, что ты замарец! – усмехнулся Лапа. – Кто же такие вещи спрашивает? Здесь почти все не по своей воле – ну кроме тех, кто тут и родился. Например, мои поганцы. – Он кивнул на широкие скамьи у второй печи, где вповалку спало его многочисленное семейство. – Убил я. Родственников конора. Молодой был, горячий… двух братьев его, а потом еще и троих друзей. Искали меня, не нашли. Вот так тут и прижился. Ну а потом подмял всю эту шантрапу – долго ли, если можешь? Я всегда был сильным – сильнее всех. И горячим. Вот это и сгубило. Но не жалею, на хрен мне сдались эти коноры – тут я сам по себе, хозяин! Что мне – жрать нечего? Баб не хватает? Все, что хочу, – возьму! Я сам конор! Настанет весна – в поход пойдем! Грабить! Бить «правильных»! Так и живем.

– Не боишься, что как-нибудь обложат и вырежут всех? – не удержался Нед, с тоской глядя на бурду в кружке. – Неужели не хочется жить, как все? Спокойно, с достатком?

– Что у меня, достатка нет? – Лапа бухнул кружкой по столу. – Все, что мне надо, у меня есть! Жить, как все? Это скучно. Хочу сдохнуть в бою или за пиршественным столом, а не на лежанке, дряхлым стариком! Так-то! Ладно, двигай отсюда – тоскуешь сидишь! Я не дурак, вижу, как ты на дверь поглядываешь! Ну что же, ты вполне неплохой парень. Рад был с тобой посидеть за столом. Приезжай весной – в поход пойдем, пограбим, повеселимся всласть! Жратва и выпивка вкуснее, когда ты добыл их в бою!

– Спи, мне не до того. – Нед повернулся к стене и убрал руку Гиры со своего бедра. Та тихонько вздохнула и негромко осведомилась:

– Может, тебе попить принести? Худо, да?

– А ты не чувствуешь? – скривился Нед, голова которого никак не успокаивалась, кружилась, и к горлу подкатывала тошнота. – Ты знаешь, что они в брагу кладут? Мне сегодня Лапа сказал.

– Что? Только не говори, что какие-то наркотики!

– Куриное дерьмо! – фыркнул Нед. – Я как представлю эту курицу, гадящую в мою кружку…

– Фу, какая гадость! – хихикнула Гира и замолчала. Потом снова спросила: – Что думаешь делать дальше? Насчет дракона… убьешь его?

– Тебе жалко?

– Ну… да. Последний ведь.

– А может, ты не хочешь, чтобы моя жена проснулась и любовница тоже?

– Как ты мог подумать?!. Ну… да. Не хочу. А чего? Я с ними теперь соперничаю за тебя. А в любви все средства хороши! Нет, не подумай чего, я никогда не причиню им вреда, ведь они твои. Устраивая им какие-то неприятности, я наврежу тебе, а как я могу причинить тебе вред? Не могу. Во-первых, я тебя люблю, а во-вторых, мы с тобой навечно связаны узами. И все твое горе, все твои переживания чувствую как свои! Так что не беспокойся – ничего я не сделаю твоим женщинам, прислушайся к ощущениям, ты же знаешь, что я не вру.

– Не врешь. И тем хуже для тебя, – вздохнул Нед. – И вообще, все так запуталось, что… ладно, спи давай. Завтра в дорогу. Что касается дракона… Понадобится – убью. Найду способ. Гору на него обрушу, к примеру, потом раскопаю и вырежу железу с ядом.

– Тоже можно, – кивнула Гира, прижимаясь к боку Неда и будто невзначай просовывая колено между его ног. – Спим!

Нед улыбнулся, но на хитрую атаку своей нечаянной коварной подруги не поддался. Он и в самом деле закрыл глаза и стал медитировать, успокаиваясь, пытаясь заснуть. Через некоторое время ему это удалось, и Нед засопел, к полному разочарованию Гиры. Помучившись еще минут десять, слегка раздраженная женщина, потерпевшая крушение «коварных» планов, тоже уснула – без сновидений, сопя в две дырочки Неду в подмышку, что, впрочем, не мешало ему пребывать в объятиях бога сна. Около часа ему ничего не снилось, потом пришли образы – странные, непонятные. Видел он Санду, Амелу, а еще – маленькое чудовище, похожее на ту громадину, что едва не сделала из них с Гирой великолепное жаркое в собственном соку. Чудовище было размером с большую собаку. Оно скалило зубы, махало крыльями и показывало язык – почему-то черный, как… как… у змеи. Если у змеи черный язык, конечно. Амела и Санда одеты в платья – полупрозрачные, легкие, и это было удивительно. Нет, не для Санды – она как раз в таких платьях и ходила. Для Амелы – ведь Нед ее вроде бы и не видел в девичьих платьях, все больше в мужской одежде или же в кожаных костюмах ардок. Обе девушки и дракончик находились будто за толстым стеклом – бились о невидимую прозрачную преграду, что-то кричали, разевая рты, но Нед ничего не слышал и только смотрел на них, удивляясь и улыбаясь родным лицам. Потом сон померк, и Нед погрузился во тьму отдохновения.