Шесть высочеств и одна ассара - Екатерина Александровна Боброва

– Теперь прикройте глаза и расслабьтесь, – скомандовал Фильярг.

Юля скосила глаза, принц улегся рядом – на расстоянии вытянутой руки.

Сам он был одет в просторные штаны и широкую рубашку и вид имел домашний – с закатанными рукавами, расстегнутым воротом.

– Вы точно сюда заниматься пришли? – вскинул брови этот невозможный мужчина, поворачивая голову и встречая ее изучающий взгляд.

Юля вспыхнула, отругала себя за несдержанность и торопливо отвернулась, прикрыла глаза. Рядом удовлетворенно хмыкнули, и в комнате повисла тишина.

– Я попрошу вас максимально сосредоточиться. – Голос Фильярга звучал усыпляюще ровно, и Юле пришлось приложить усилия, чтобы удержать внимание и не сползти в сон. – Представьте Альгара. Вспомните как можно больше деталей. С этого и начните. Как движется, как смотрит, как улыбается. Представьте его рядом с вами. Вот он лежит, вы слышите его дыхание. Ощущаете его запах. Видите, как ровно поднимается и опускается грудь. Совенок спит.

Юля едва не потеряла концентрацию, услышав это прозвище из уст Четвертого, но оно, как ни странно, помогло. Она настолько четко представила детя, лежащего между ней и мужчиной, что могла протянуть руку и…

– Все верно. Попробуйте его коснуться.

Предложение отдавало шизофренией. Что там говорить – именно ею оно и было. Как можно почувствовать созданное воображением?

– Плохо, Юля. Вы настолько мне не доверяете?

Девушка нервно сглотнула – голос Фильярга раздался совсем рядом. Она резко распахнула глаза и вжалась в пол – мужчина завис над ней на вытянутых руках. Между ними оставалось не меньше полуметра пространства, но Юле показалось, что идущее от мужского тела тепло плавит кожу. И захотелось прогнуться, прижаться… Она прикусила губу, отводя взгляд и задерживая дыхание, чтобы успокоить суматошно забившееся сердце. Фильярг прерывисто вздохнул, выпустил воздух сквозь сжатые зубы, откатился и снова исчез из гостиной. Хлопнула дверь, послышался шум льющейся воды.

Юля хихикнула – кажется, кто-то переоценил свои преподавательские способности и теперь вынужден изображать Ихтиандра. Ладно, смысл она уловила, надо попробовать дальше самой.

Девушка села, скрестила ноги, принимая удобную позу. Это пусть Фильярг лежа расслабляется, ей удобно заниматься сидя. Прикрыла глаза. Восстановила образ Совенка. Представила, как он сидит напротив, смотрит своими желто-карими глазенками. Вспомнила, как первый раз он появился у нее на кухне. Мокрые волосенки. Худенькие плечи. Застывшая тревога во взгляде. Такой близкий, такой родной. В глазах защипало. И захотелось обнять малыша, прижать к себе. Она протянула руку, взъерошила ежик жестких и мокрых волос. Испуганно охнула.

– Отлично, Юля, – очень тихо проговорил Фильярг за ее спиной, – у вас получилось.

Получилось что? Вызвать собственную шизофрению? Сердце забилось в бешеном ритме. Юля выдохнула, успокаиваясь. В конце концов, это лишь выверты психики, и ничего больше. Открыла глаза – комната была пустой.

– И чего испугалась? – На плечи легли теплые ладони, погладили. – Продолжай.

Легко сказать, раздраженно подумала девушка. Она слышала пару историй о таком раздвоении сознания – тульпе, когда людям требовалось серьезное лечение, чтобы избавиться от воображаемого друга. А ведь там реализм тоже доходил до тактильных ощущений…

– Верни образ, – ладони сжали плечи, приказывая, и Юля повиновалась, решив идти до конца, – а теперь открой дверь, попроси Совенка за нее удалиться.

Юля охнула, прикусила губу, замотала головой. Закрыть даже воображаемого детя в комнате было немыслимо.

– Юля, – в голосе Фильярга слышалось усталое раздражение, – вспомни о том, что случилось сегодня. Представь, что вы отправились в город вдвоем, с несовершеннолетним, на встречу с головорезами. И это только начало… На что толкнет тебя связь с Альгаром, даже мне представить сложно.

Юля всхлипнула, признавая правоту Фильярга. Стерла текущие по щекам слезы, воссоздала образа Совенка, и воображение тут же нарисовало умоляющий взгляд желто-карих глаз. Внутренности обожгло от боли.

– Будь сильной. Ради него, ради себя самой, – проникновенно попросил Фильярг.

Юля крепко зажмурилась, мысленно дорисовала дверь за спиной детя, медленно открыла ее, поместила туда Совенка. Щелкнул замок, и внутри мгновенно поселилась тянущая душу пустота. Юля, уже не сдерживаясь, закрыла лицо ладонями, и горячие слезы хлынули сквозь пальцы.

– Тише, тише, маленькая моя. – Фильярг посадил ее к себе на колени, обнял, укачивая, как ребенка. – Тебе сейчас больно, непривычно одиноко, но, обещаю, это пройдет. Ты привыкнешь оставаться одной. Запомни, Юля, не меньше часа в день, иначе, клянусь, стану дарить куклы…

Девушка не сдержалась, фыркнула, представив Фильярга с куклой в руках.

– …но сегодня хватит и пятнадцати минут. Видишь, – обрадовался он, – ты уже улыбаешься. Не все так страшно, правда? – И протянул ей носовой платок.

Юля взяла, вытерла слезы. Все действительно оказалось не так уж страшно. Она потихоньку начала ощущать себя прежней взрослой тетей. Тяга к подвигам испарилась, вместо нее пришло смущение – расселась на мужских коленях, еще и обнимать себя позволила.

– Спасибо вам, – поблагодарила она, отстраняясь.

Фильярг понял. Помог подняться, придерживая за плечи, словно не в силах отпустить, легко коснулся губами лба.

– Вам спасибо, ассара, – снова перешел он на официальный тон, – и простите, что заставил плакать. Обещаю, это в последний раз.

– Не извиняйтесь, – качнула она головой, – я все понимаю. Блокировка нужна, вы правы. И если я не справлюсь, – если у нее не хватит духа закрываться от Совенка по часу в день, – я сама попрошу вас купить мне куклу.

– Договорились, – рассмеялся Фильярг, крепко прижал ее к себе и тут же отстранился. – Идемте, я вас провожу, – предложил он и, не дожидаясь согласия, уверенно взял за руку.

Вернувшись, Юля первым делом наведалась к Совенку в спальню. Воображение рисовало жуткие картины собственного предательства – именно так ею ощущалась блокировка, но реальность оказалась мирно сопящей. Деть не проснулся, спокойно пережив все манипуляции, и Юля окончательно успокоилась. Легонько поцеловала Аля в лоб, поправила одеяло и спустилась в гостиную. Постояла у панорамного окна, бездумно глядя на светящийся внизу огнями город, на лунную дорожку, пересекающую гладь озера.

Она восстановила связь, выпустив воображаемого Совенка из комнаты. Душу наполнило привычное тепло, и уже казалось немыслимым снова лишиться этой наполненности.

И как она справится? Юля покачала головой. Отражение ответило тем же. Внутри горечью шевельнулось одиночество. Тянущей болью отозвалась тоска по дому. И захотелось вернуться. Врубить телевизор. Вслушаться в бредовое ток-шоу. Отключить пребывающие в стрессе из-за чужой речи мозги. Поболтать с подругами ни о чем. Поржать над вечно попадающей в переделки Надькой. Выслушать давно ненужные наставления от мамы и пообещать не возвращаться поздно домой.

Сожаление ядом вползало в душу…

– Самка двуногого червяка! – взрывом ворвалась в мозг чужая речь.

– Калкалос! – подпрыгнула Юля, ощущая, как печаль исчезает, точно тьма при вспышке светошумовой гранаты.

– Ждала кого-то еще? – ревниво осведомились в голове.

Губы девушки расползлись в улыбке. Этот дракон действовал на нее как полбутылки виски на голодный желудок.

– Только тебя, жаба с крыльями, – призналась