Цивилизация труда: заметки социального теоретика - Татьяна Юрьевна Сидорина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Макс Фриш: прозрение homo Фабера
Герой романа швейцарского писателя Макса Фриша (1911–1991) «homo Фабер» (1957) представляет собой достаточно распространенный тип современного мужчины. Это человек рационального склада ума, деловой и практичный; прагматик, верящий только в логику, технику и теорию вероятностей. Он поглощен своей работой, не читает романов, не посещает музеев, ему чужды рассуждения о прекрасном; ему интереснее технические устройства и формулировки непререкаемых законов природы. В юности его возлюбленная и невеста Ганна называла его homo Фабер именно в силу этих особенностей его характера415. Казалось бы, никто и ничто не может изменить его убеждения. Его абсолютно устраивает жизнь, которая у него есть (за исключением редких вечерних сожалений о том, что некому перед сном пожелать ему спокойной ночи). Но он выбрал такую жизнь, так ее спланировал. В итоге, несмотря на весь рационализм мировосприятия, расчет и уверенность в логике жизни, Фабер оказывается в ситуации, в которой ему бессильны помочь законы теории вероятности.
По роду деятельности Вальтер Фабер много путешествует. Читатель знакомится с ним, когда самолет, на котором он летел в Каракас, вынужден совершить незапланированную посадку, которая, как и последовавшие за ней события, кардинально изменили его жизнь. Сначала все случившееся Фабер готов трактовать только как цепь случайностей. Однако под влиянием событий незаметно для самого Фабера в нем что-то меняется: он поддается сентиментальности, начинает посещать Лувр, даже идет в оперу. «В романе “homo Фабер”, – пишет исследователь творчества М. Фриша М. Амусин, – Фриш бросает вызов технократическому – в самом широком смысле слова – мироощущению. Он подвергает героя, образцового инженера Вальтера Фабера, череде совпадений и испытаний, никак не укладывающихся в теорию вероятностей. Фабер находит старого друга повесившимся на заброшенной плантации в Центральной Америке; девушка, встреченная им на океанском лайнере и ставшая его любовницей, оказывается его дочерью; мало того, вскоре она погибает в результате несчастных стечений обстоятельств. Сам Фабер тоже обречен – он болен раком… Новый, драматический, опыт меняет человеческую стать героя. В финале он постигает мир, с которым расстается, в его чувственном богатстве, в насыщенности его красок, звуков, запахов, через метафоры и образы, через радость и боль, а не в “оцифрованных”, среднестатистических параметрах»416.
Определяя традицию homo faber, М. Шелер, характеризуя социальную роль человека вида homo faber как роль человека-животного, пользующегося знаками и орудиями, видит в нем «чудовище», которое «опустошило мир»417.
На первый взгляд, трудно представить героя романа Макса Фриша в этой роли, хотя, встретившись после 20-летней разлуки, Ганна произносит: «Вальтер, ты чудовище!»418. Прожив 50 лет, сообразуясь с канонами строгой рациональности, Фабер, сам того не подозревая, совершает инцест – одно из величайших моральных преступлений. Развитие сюжета наводит на мысль о предопределенности данного хода событий, который (преднамеренно или нет) автор выводит в романе. Р. Вагнер задолго до М. Фриша обратился к подобной сюжетной линии, описывая историю рождения Зигфрида – героя оперы «Кольцо Нибелунга». Уже тогда, не приемля мир капитала и буржуа, мир рынка и разрушения вечных ценностей, Вагнер предрекал его конец, который наступит не без участия героя, пришедшего в этот мир в результате нарушения вечных моральных заповедей, родившегося от любви брата и сестры. Но Зигфрид – герой, с гибелью которого гибнет и старый порочный мир, и сам его приход (против норм и постулатов христианской морали) есть свидетельство порочности мира, в борьбу с которым, согласно концепции Вагнера, может вступить только человек, изначально противный существу сложившихся устоев. Вместе с гибелью Зигфрида гибнет и старый мир, открывая путь новому миру и новой жизни.
Возвращаясь к Вальтеру Фаберу, заметим, что мир, пораженный эпидемией техницизма и трудоцентризма, есть порождение популяции homo faber. И смерть одного ли из них, всех ли не приведет к возникновению нового мира. Они совершают инцест, и неведение не может служить им оправданием, поскольку неведение есть следствие их уверенности в том, что мир – это тетрадный листок в клетку, на котором все действия могут быть просчитаны при помощи таблицы умножения.
Ж. Культурная обусловленность труда
Существует ли зависимость между отношением к труду и природными, климатическими особенностями региона? Влияют ли культурные традиции, религиозные установки на процесс труда? Над этими вопросами размышляли философы прошлого, но и сегодня они в центре внимания.
Географическая детерминированность трудовой деятельности
В истории социальной мысли идею значительного влияния природной среды на общество отстаивали сторонники так называемой географической школы. Ее истоки восходят к книге «О духе законов» (1748) французского социального мыслителя, сторонника натуралистического подхода в изучении общества Шарля-Луи Монтескье (1689–1755).
В основе концепции Монтескье положение о том, что климат и рельеф страны влияют на типичный характер и темперамент людей, на их манеру поведения и отношение к труду. Это порождает определенный «дух народа», которому соответствует «дух законов» и формы политического правления в обществе. Так, в странах с очень жарким климатом люди могут выполнять тяжелый труд только при прямом принуждении, поэтому для таких стран характерно рабство. Для островных стран и небольших государств, отгороженных от возможных завоевателей морями или горами, согласно Монтескье, типичны более свободные политические режимы, чем для больших континентальных империй, сохранение и управление которыми требует абсолютистских форм власти.
О связи климата и склонности к труду Монтескье рассуждает в главе «О законах в их отношении к свойствам климата». Общую идею этой главы автор формулирует следующим образом: «Если справедливо, что характер ума и страсти сердца чрезвычайно различны в различных климатах, то законы должны соответствовать и различию этих страстей, и различию этих характеров»419.
В главе «Насколько люди различны в различных климатах» Монтескье обосновывает бо́льшую или меньшую предрасположенность к трудовой деятельности в зависимости от климата. Он отмечает, что «холодный воздух производит сжатие окончаний внешних волокон нашего тела, отчего напряжение их увеличивается и усиливается приток крови от конечностей к сердцу. Он вызывает сокращение этих мышц и
