Чужие воспоминания - Ольга Романовская

— Увы, видимо нет, — мне было так хорошо, так легко с ним, проклятый страх отступил и больше не терзал душу.

— Ладно, пойдем. Может быть, этой ночью мы воскресим твои приятные воспоминания. Если будешь настаивать.

Раз так, я буду настаивать. Мне хотелось расслабиться, растечься горячей волной под его руками. В последний раз.

Держа меня под руку, Садерер вел меня по погрузившимся в сумрак улочкам.

Мы молчали, зная, какими громкими и гулкими бывают ночные звуки, отраженные стенами домов.

— Еще один поворот, — шепнул мне на ухо ангерец. Его дыхание щекотало мою кожу, так соблазнительно и притягательно, что, не выдержав, я поцеловала его. На мой поцелуй ответили, но не страстно, как прежде, а нежно и бережно. А потом мягко отстранились, обняли, прижимая к себе.

Мы простояли так пару минут, а потом продолжили путь.

Но дойти до последнего поворота не успели: глаза ослепил яркий свет.

Они появились будто ниоткуда — десятки солдат. Они теснили нас со всех сторон, ощетинившись короткими мечами, превращая ночь в день чадящими факелами. На лицах — гнусная ухмылка.

— Попалась, ведьма! — усмехнулся один из них, кажется, капрал, и скомандовал: — Вяжите их, ребята!

Садерер закрыл меня собой и вытащил из ножен чиен.

— Оставьте девушку в покое! — я и не знала, что его голос может быть таким грозным.

— Э, да тут защитник выискался! Вали отсюда, пока цел!

Вместо ответа ангерец сделал резкий выпад, насадив на острие ближайшего солдата. Разворот, и он ранит второго, выбивая оружие из рук.

— Еще раз повторяю: пошли прочь, или будете иметь дело с родом Эсфохес.

Похоже, капрал был в курсе названия правящего дома Ангера — Содомор-Эсфахес, поэтому отозвал бросившихся в атаку солдат.

Некоторое время они о чем-то совещались, а потом капрал с натужной вежливостью сообщил, что подруге сеньора (то есть мне) все же придется пройти с ними. Для выяснения мелких формальностей. И, увы, одной, без него.

Садерера это, разумеется, не устроило, он начал спорить, а спор с дюжиной вооруженных людей неизменно приводит к конфликту. Терпение капрала кончилось, и он приказал 'схватить эту сучку'.

Я в ужасе прижалась к стене, наблюдая за тем, как стремительно приближаются к ангерцу десятки клинков, которые он не успеет отбить, и непроизвольно начала звать на помощь. Бешеной белкой в колесе завертелось надрывное: 'Помогите хоть кто-нибудь, умоляю!'.

Садерера оттеснили от меня, плашмя ударили по голове.

Я завизжала, кусаясь, пытаясь извернуться от ловивших меня рук.

И тут я увидела ее, улыбающуюся, довольную.

Солдаты почтительно расступились, пропуская Летицию.

— Вижу, птичка попалась, — она скользнула по мне торжествующим взглядом. — Невозможно перехитрить Империю, Одана. Вижу, он тебе дорог, — сыскарка указала кнутовищем на пришедшего в себя Садерера. — Что ж, это чудесно! Ты ведь на все пойдешь, чтобы сохранить ему жизнь? В таком случае, в твоих же интересах чистосердечно поведать мне о том, что спрятано в твоей головке. Иначе он будет умирать долго и мучительно. А роду Эсфохес будет сообщено, что его убили разбойники, которых мы уже нашли и повесили. Так что думай, птичка, хоть одну жизнь, но ты можешь спасти.

Я судорожно сглотнула, когда острие меча уперлось в горло ангерца. Умелый удар заставил его встать на колени. Трое солдат тут же скрутили его, вывертывая суставы.

Чиен и пара кинжалов сиротливо валялись на мостовой.

— Заковать ее! — скомандовала Летиция. — Трупы убрать, здесь все подчистить.

Меня грубо ухватили за плечо и толкнули. Я упала, разбив в кровь губу.

Руки резко завели за спину; щелкнул замок облегченных кандалов, используемых для перевозки преступников.

Мне запрокинули голову, засунули в рот кляп, затем, как куль, взвалили на плечо, пронесли несколько десятков ярдов и кинули на дно телеги рядом с Садерером. Я старалась не смотреть на него, чтобы не плакать.

Они хотят, чтобы я им что-то рассказала, но я ведь ничего не знаю! Неужели из-за меня они убьют его?

Меня била мелкая дрожь, мысленно я уже не шептала, а кричала: 'Спасите, помогите хотя бы ему!'.

Скрипнули отворяемые ворота, и телега остановилась.

С нами не церемонились — сбросили на землю, как мешки с мукой. Упав, я больно ушибла локоть, но это никого не интересовало. Меня пнули, дернули за кандалы, заставляя подняться на ноги.

— Топай, топай, сучка, никто тебя тащить не собирается! — острие меча уперлось в бок.

Я вздрогнула и сделала первый шаг. Голова кружилась, меня немного подташнивало.

Хотела обернуться, взглянуть на Садерера — и заработала удар в спину. Как я устояла на ногах, сама не знаю.

— Не оборачиваться! Шевели ногами!

И я покорно шла, стараясь не думать о том, куда меня ведут и что со мной сделают. Очень переживала за Садерера, но втайне надеялась, что ему не причинят вреда.

Меня втолкнули в какую-то каморку без окон, толкнули на деревянную лежанку, крепившуюся цепями к стене. Ножек у нее не было. Один из солдат вошел вслед за мной.

Щелкнули кандалы. Я было обрадовалась, потирая израненные руки, но, как видно, рано.

— Кому ж ты так наносила, сладкая? — солдат осклабился, поглядывая на железные полукружья в изголовье лежанки. — Ну, ложись, что ли, и ручки вытягивай. Постелька, конечно, неудобная, но уж как-нибудь покувыркаемся.

Заметив ужас в моих глазах, он добавил:

— Если будешь хорошей девочкой, то без браслетиков обойдемся. Скажу, что ты со следствием сотрудничать согласилась. Ну, так как, кошечка?

— Я с тобой спать не буду, — твердо произнесла я. От одной мысли, что это существо прикоснется ко мне, стало мерзко.

— Так я, детка, спрашивать не буду. Раз сюда попала, значит каждому подстилка.

Я вскочила и забарабанила в дверь. Мои отчаянные крики о помощи игнорировали, и я начала смутно понимать, что в коридоре выстроилась очередь из желающих со мной позабавиться.

Солдат сгреб меня в охапку, врезал под ребра, видимо, сочтя, что я слишком больно его укусила, и насильно уложил на лежанку. Оседлав меня, одной рукой придавив мое лицо к доскам, другой он один за другим защелкнул на моих запястья замки оков.

— Ну, что, начнем тебя допрашивать? — издевался подонок, беззастенчиво лапая мои бёдра.

От изнасилования, судя по всему, в изощренной форме, меня спасло появление Летиции. Видимо, ее не воодушевил вид лоснящегося от предвкушения удовольствия мужика со спущенными штанами.

— Это еще что такое?! — рявкнула она. — Не смейте ее трогать, пока не прибудет маг. В камерах полно шлюх, найди себе кого-нибудь. И руки ей освободи, все равно не сбежит.