Чужие воспоминания - Ольга Романовская

Запыхавшись, я держалась за кольцо, не решаясь войти. Совсем как юная невинная девушка, спешащая на свидание с первой любовью. Нет, это не про меня, я тороплюсь на свидание с прошлым. Народная мудрость права: вода в реке никогда не бывает той же, как не оставляют неизменными людей годы.

А вдруг он до сих пор любит меня?

А я?

Странно, но за последние недели я ни разу не вспомнила о Шезафе, а ведь мне казалось, что я влюблена в него. Но нет, я думала о ком угодно, даже о бросившем меня темном маге, но не о любовнике.

А Садерер… Желала я того, или нет, но я подсознательно сравнивала всех моих немногочисленных мужчин с ним. Видимо, поэтому так и не нашла своего женского счастья: соперничества с романтическим идеалом юности не выдерживал никто.

Пару раз глубоко вздохнув, я откинула капюшон и толкнула дверь.

Его красно-коричневые, с темно-синими прядями волосы ярким пятном выделялись среди десятка других склоненных к тарелкам голов. Помнится, именно их цвет меня когда-то и заинтересовал — необычная разновидность традиционного каштанового. Вкрапления синего — это не от природы: ангерцы любят красить волосы, подчеркивая контрастными цветами отдельные прядки. Обычно они еще в раннем детстве выбирают 'свой цвет' и остаются верны ему на всю оставшуюся жизнь.

Изменился, стал серьезнее, печальнее, появилась складка на переносице, а глаза все те же. И ноги мои все так же дрожат.

— Здравствуй, Садерер, — я отодвинула стул и села напротив него.

Ангерец удивленно взглянул на меня: не узнал. Ну, конечно, на мне ведь магический маскарадный костюм.

— Я вас знаю? — голос подчеркнуто вежливый.

— Знаешь. Вспомни храм богини Любви в Медире и девушку, которая смотрела на тебя влюбленными глазами. Уезжая, ты подарил ей амулет. Вот он, — я расстегнула ворот пальто и вытащила цепочку. — Я с ним никогда не расстаюсь.

— Одана? — изумленно выдохнул он.

Я улыбнулась и убрала амулет обратно.

Прошлое, ты опять свербишься под ложечкой сладкой истомой.

— Ты так изменилась, даже фигура стала не та, только голос… Нет, я не верю, это действительно ты?

Вместо ответа я наклонилась к нему и поцеловала 'нашим' поцелуем: за ухом, в щеку и в губы.

— Что случилось, почему ты так выглядишь? Почему так хотела меня увидеть? — Садерер заказал мне ужин.

— Видишь ли, — аккуратно подбирая слова, начала я, — мне потребовалось прибегнуть к услугам мага, чтобы избежать неприятных встреч. Мне неловко просить тебя, но больше некого. Не мог бы ты одолжить мне немного денег? Или, если это возможно, не помог бы перебраться в Ангер?

— Одана, — ангерец мягко сжал мою руку, — мы уже говорили об этом когда-то. Я не могу взять тебя ко мне, я женат…

— Я знаю, — прервала его я, — я все знаю и не прошу невозможного. Тем более теперь. Ты только перевезешь меня через границу, а дальше я сама. Поверь, я не собираюсь портить тебе жизнь, меньше всего на свете я хочу этого. Да и наши чувства… Мы ведь отныне только друзья.

Он кивнул, перебирая мои пальчики.

Мне безумно захотелось опровергнуть свои же слова, прижаться к нему, целовать, ласкать, вызывая ответное желание… Пришлось отогнать от себя мимолетное наваждение, хотя, видят боги, я бы желала еще хоть раз проснуться в его постели.

У Садерера очень строгий брачный договор, он не может завести постоянную любовницу, более того, вообще никакую. Разве что провести с кем-то одну ночь за деньги. И так до смерти отца его супруги, иначе брак будет расторгнут. И это только полбеды: его отлучат от семьи, лишат фамильного имени. В Ангере с этим строго: запятнавшего честь рода с позором прогоняют, лишая всего движимого и недвижимого имущества.

Я знала, его супруга была некрасива, но знатна, с нужным наборов генов для рождения наследников. Их соединили только ради того, чтобы блюлась чистота рода. Будь он простолюдин, все было бы проще, но нет, Садерер происходил из младшей ветви правящей династии, а посему был лишен права выбора. Его за него сделали родственники.

— Сколько денег тебе нужно? — после затянувшегося молчания поинтересовался ангерец.

— А через границу… никак? — сердце упало. Мне хотелось вырваться из Империи, вдохнуть свободного воздуха. В конце концов, в Ангере без работы не останусь. Может, Садерер написал бы даже несколько рекомендательных писем.

— Увы! Одана, я не стану так рисковать. Да, ты мне дорога, иначе бы я не приехал, чуть не загнав коня, рискуя навлечь на себя гнев тестя, но у меня есть обязательства перед семьей. Без документов тебя все равно не выпустят, а если я попытаюсь подкупить солдат, то кто-нибудь из наших да расскажет, что я тайно пересек границу вместе с женщиной. И не просто женщиной, а с женщиной, находящейся не в ладах с законом. Я не дурак, Одана, и понимаю, что ты не стала бы просто так писать мне такое странное письмо от чужого имени и кардинально менять свою внешность. Слухи по Ангеру расползаются быстро, и дома меня уже будут ожидать документы о разводе.

Я понимающе кивнула. Он честен, за это я его и любила.

— Мне нужно триста золотых. Знаю, это много, но…

— Я достану, — заверил меня Садерер. — Всей суммы у меня при себе нет, но сколько-то я тебе могу дать прямо сейчас. Остальное одолжу у местных ангерцев.

Мы ужинали, стараясь скупыми словами обрисовать то, что произошло с нами за эти годы.

У Садерера оказалось трое детей: две девочки и мальчик. Самому младшему полгодика, самому старшему — почти четыре. С женой они более-менее ладили, во всяком случае друг друга не ненавидели. Все, как обычно. Вежливость, терпение, рутина семейного долга и разные спальни.

Садерер старался поменьше бывать дома, предпочитая обществу жены компанию друзей.

Я посочувствовала ему, предположив, что и его супруге живется несладко с нелюбимым мужем. Он спорить не стал, просто вновь наполнил наши бокалы.

Мы и опомниться не успели, как за окном стояла глубокая ночь (или поздний вечер, осенью не поймешь). Нужно было расходиться по своим гостиницам, но мне-то идти было некуда.

— Нда, — цокнул языком Садерер, — это проблема. С этой ярмаркой все с ума посходили, комнату не достать. Да и не позволю я тебе в одиночестве таскаться по темному городу. Выбор у нас невелик, придется тебе ночевать у меня.

— Спасибо, ты меня выручил!

— Значит, не боишься спать со мной на одной кровати? — рассмеялся он, встал и обнял меня за плечи.

— Когда это я боялась? — улыбнулась я. — Мне это всегда нравилось.

— Даже так? — ангерец лукаво вскинул бровь. — А я думал, что ты приличная девушка.

— Увы, видимо нет, — мне было так хорошо, так легко с ним, проклятый страх отступил и больше не терзал душу.