Шпион по призванию - Деннис Уитли

— Да, будет нелегко доказать обратное, — подумав, согласился Роджер. — Все случилось настолько внезапно, что эта мысль не пришла мне в голову, но должен признать, что доктор ударил его рукоятью моей шпаги и собирался ударить снова, когда он выстрелил из пистолета.

— Вы готовы поклясться в этом перед магистратом?

— Да, если будет нужно.

— Отлично. Не забывайте, что в минуты, последовавшие за гибелью вашего друга, месье Фуше не имел оснований полагать, что вы охотно дадите показания, способные избавить его от обвинения в убийстве. Возможно, он подумал, что вы постараетесь отправить его на виселицу, и сразу же решил, что лучший путь к спасению — обвинить в убийстве вас. Тогда ваше слово было бы против его, а то, что вы взяли деньги, говорило бы в его пользу. Но до завтрашнего утра официальное расследование смерти доктора начато не будет, а я постараюсь повидать месье Фуше до начала следствия. Я сообщу ему о вашей готовности дать показания, что он убил доктора из самозащиты, и, по-моему, есть все основания надеяться, что у него хватит здравого смысла сознаться в этом.

— Я вам очень признателен, месье, — улыбнулся успокоенный Роджер. — Ваши слова сняли груз с моей души.

— Но вы еще отнюдь не выпутались из затруднений, — предупредил его мэтр Леже. — Вас, вполне возможно, задержат на время расследования, но, по крайней мере, у вас, как мне кажется, нет причин опасаться виселицы.

— Благодарю вас, месье, — сказала Атенаис. — Вы обнадежили нас, и я рассчитываю, что вы сделаете все от вас зависящее для месье Брюка.

Юрист поклонился:

— Ваши пожелания для меня закон, мадемуазель.

— Я слышала, вы только что вернулись из Парижа, мэтр Леже, — вступила в разговор мадам Мари-Анже. — Какие новости вы привезли из столицы?

— Все говорят о том, что его величество назначит месье де Калонна новым генеральным контролером финансов, — ответил юрист. — Полагают, что он проявит себя лучше тех, кто на короткий срок занимал этот пост в течение последних восемнадцати месяцев, ибо доверие к правительству пошатнулось после увольнения месье Неккера.

— А кто такой месье Неккер, мэтр? — осведомилась Атенаис. Роджер удивленно посмотрел на нее, так как даже он знал, что Неккер был знаменитым швейцарским банкиром, которого Людовик XVI призвал в надежде распутать паутину долгов и беспорядков, в которую угодили финансы Франции.

— В течение пяти лет он был главным советником его величества, мадемуазель, — улыбнулся адвокат. — Перед тем как его уволили два года назад, он опубликовал свой «Отчет короля», где впервые в истории нашей страны представил публике баланс, показывающий, каким образом король получает свои доходы и как они распределяются. Жаль, что двор помешал ему продолжить свои прогрессивные начинания.

Граф Люсьен нахмурился:

— Не вижу причин, почему король должен перед кем-то отчитываться в том, как он тратит свои деньги.

— Эти деньги получены благодаря налогам, которые платит народ, месье граф, поэтому народ имеет право знать, что с ними происходит.

— Думаю, теперь это признано всеми, — вставил аббат. — Но разве «Отчет» месье Неккера не вводил в заблуждение? Разве представленный в нем кредитный баланс не оказался ложным?

Мэтр Леже склонил голову:

— Увы, месье аббат, это так. Наше положение оказалось куда хуже, чем нам пытались внушить, но все же эта публикация стала шагом в нужном направлении, а тревожный дефицит был в основном следствием нашей помощи американцем против англичан.

— Эта ноша наконец-то снята с наших плеч, — заметила мадам Мари-Анже. — Окончательная ратификация мира действительно состоялась в прошлом месяце?

— Да, мадам. Париж ликовал по этому случаю, ведь одним из условий договора было удаление из Дюнкерка английских комиссаров, которые должны проверять, не возводятся ли укрепления вновь. Это унижение справедливо возмущало нацию.

Атенаис слушала со скучающим видом.

— Вы, месье Леже, видели моего отца в Париже? — спросила она.

— Да, мадемуазель. Месье маркиз был очень занят, проводя большую часть времени с графом де Верженном, министром иностранных дел его величества, но он оказал мне честь, приняв меня дважды, и я счастлив сообщить вам, что он прекрасно себя чувствует.

— И вы были в Версале?

Адвокат улыбнулся:

— Я не имею привилегии посещать двор, мадемуазель.

— Да, но у вас должны быть новости о жизни двора, которые куда интереснее скучных разговоров о деньгах и мирных договорах.

— При дворе, как всегда, развлекаются от обеда до утра. Для их величеств каждую неделю ставят три пьесы или оперы, а по вторникам и четвергам устраивают балы с большим ужином и игрой в карты. Королева только что распорядилась о еженедельных бал-маскарадах зимой, так что основным занятием придворных в остальные шесть дней будет подготовка костюмов. Недавно Париж и Версаль были переполнены гостями из Англии, и, говорят, ее величество выказывала им особое расположение.

— А почему она так поступает, — осведомилась Атенаис, — если еще восемь месяцев назад мы воевали с ними?

Нотариус скромно кашлянул:

— Королева сама себе закон, мадемуазель, и ей далеко не всегда нравится присоединяться к общенациональным предубеждениям. В данном случае общественное мнение представлено многими молодыми аристократами, воевавшими в Америке под командованием месье де Лафайета и графа, вашего дяди 65. Тамошний образ жизни пришелся им по душе. На них произвели глубокое впечатление непринужденные манеры, чувство равенства и отсутствие ограничений личной свободы, которыми наслаждаются американцы. Кто может порицать их за желание реформ, способных создать такой же образ жизни во Франции? В то же время многие при дворе настроены против подобных реформ, понимая, что в результате их могут потерять старинные привилегии. Они считают, что наша поддержка американцев была величайшей ошибкой, так как мы помогли им свергнуть их короля и изменить все традиции. Естественно, они считают английских аристократов, посещающих Версаль, истинными представителями закона, порядка и обычаев привилегированной касты. И во главе с королевой оказывают им самый теплый прием.

— Значит, королева права, — быстро заявила Атенаис, — а мой дядя — нет. Теперь я буду более благосклонно смотреть на англичан.

Мэтр Леже воздержался от комментариев и промолвил после паузы:

— Если мадемуазель больше не нуждается в моих услугах, могу я попросить разрешения удалиться?

Атенаис царственно кивнула, и нотариус, пообещав Роджеру утром первым делом увидеться с месье Фуше, с поклоном вышел из комнаты.