Операция «Wolfsschanze» - Степан Кулик

– Знаешь, Руди, – продолжил разговор Корнеев, – почему-то я тебе не верю. Я думаю, ты напал на конвоира, потому что очень хотел сообщить своим нечто важное. Такое, за что тебе простили бы все прегрешения скопом и на много лет вперед. Я прав?

Немец промолчал, но голову опустил еще ниже.

– А что на острове изменилось столь радикально за последние полчаса? Что появилось такое, чего раньше не было? Ну? Сам родишь, или клещами из тебя тянуть?

Неизвестно, чего больше испугался унтер-фельдфебель, предстоящих «родов» или клещей, но он обреченно кивнул и выдавил из себя:

– Яволь… Я все расскажу. Поверьте, я не потому молчал, что хотел обмануть. Но вы же все равно бы мне не поверили.

– Ты излагай… А мы уж сами разберемся, верить или нет. Но сперва ответь мне еще на один вопрос. Который нынче год?

– Так сорок шестой, какой же еще? – удивился столь странному вопросу немец.

– Сорок шестой, значит… – разведчики переглянулись. – Понятно. А Восточный фронт где сейчас?

– Под Варшавой… – пожал плечами Рудольф. – Второй же год на месте топчемся. Как в мае сорок четвертого сбросили на Краков и Будапешт по бомбе, так с тех пор войска с места и не сдвинулись. Потому что ни у красных, ни у американцев своей бомбы еще нет, а у наших, как говорят, только одна осталась. Но Гитлер пообещал доставить ее в Москву, если советские дивизии хоть на километр дальше на запад пройдут. Поэтому все здесь и сосредоточилось. На севере… Без заводов в Норвегии нам не сделать новых бомб, а американцы атаки с воздуха не боятся. Слишком далеко до них… Чтобы одной-единственной бомбой рискнуть.

Думая, что рассказывает азбучные истины, давным-давно обжеванные всеми газетами и листовками, унтер-фельдфебель неожиданно для себя заметил, что русские внимали с неподдельным интересом и удивлением, словно слышали обо всем впервые. Впрочем, если сопоставить расстояние от фронта до островов Норвегии, то кто знает, как давно диверсанты оторваны от связи. Или…

– Хорошо, – не дал ему додумать новую мысль Корнеев. – А теперь расскажи то, во что мы не поверим.

– Предсказание Вольфа Мессинга…

Наверное, не было в довоенной Европе, да и Америке человека, который бы не слышал о великом маге и чародее Вольфе Мессинге. Скептики считали его великолепным актером, фокусником или гипнотизером, и заявляли, что вся его слава – всего лишь умело поданная иллюзия. Как говорится, ловкость рук и никакого мошенничества. Те, кто не разучился верить в чудеса, были убеждены, что у этого человека есть Дар. Возможность если не повелевать будущим, то хотя бы видеть его. Как у знаменитого Нострадамуса или более скандально известного, но не менее знаменитого графа Калиостро. В Советском Союзе Вольф Мессинг тоже побывал. Выступал с концертами по всей стране, говорят, даже в Кремле был, с самим Сталиным встречался.

Подробности неизвестны, но ходил упорный слух, что в СССР Мессинг попал после того, как бежал из Германии. Где имел неосторожность посоветовать Гитлеру не нападать на Страну Советов, предсказав в противном случае неизбежное поражение вермахта и полный разгром немецкого государства.

Так что упоминание о Мессинге произвело нужное впечатление на Корнеева.

– И что именно он предсказал?

– Я точно не знаю… Только то, что солдатское радио сообщило. Но вроде прежде чем сбежать к красным, он был у Гитлера. Долго беседовали… О чем именно, знают только сам фюрер и Гиммлер.

– Руди, не виляй хвостом. Я сам понимаю, что тебя туда не приглашали. По существу говори.

– Ну, будто бы сказал Мессинг, что в свое время на этом острове откроется дверь и из нее то ли выйдет, то ли в нее войдет нечто, способное то ли привести Германию к победе, то ли полностью ее уничтожить.

– Надвое бабка ворожила, или помрет, или будет жива… – прокомментировал слова пленника Гусман. – Командир, тебе это интересно? Так сходи после войны на Привоз и слушай, пока уши не опухнут.

– Ша, Яша… Про себя мы после поговорим. Сейчас за Германию послушай. Продолжай, продолжай. Кто выйдет и зачем, я так понял, Мессинг толком Гитлеру не объяснил, но хоть откуда – сказал?

– Да… Я же говорил: «Из двери в скале», – развел руками унтер-фельдфебель. – Вы же ее видели, да? Пара царапин на камне. Может, дверь, а может – трещина обычная. Про эту скалу как узнали, сразу спецов направили. Из «Аненербе»… Этого, правда, я тоже не видел. Но говорят, чего здесь только яйцеголовые ни пробовали: и отбойные молотки, и взрывчатку, и кислоту, и автоген, и… В общем, все. Не меньше месяца провозились безрезультатно. Срежут пласт камня, прямоугольник через час-другой на новом срезе проявится. Видели, сколько скалы отколупали? Почти половину островка. Он раньше весь одним утесом из воды торчал. Потом плюнули. Ученых разогнали. Поставили дот и завели дежурство. Все как я и говорил. Станция слежения. Только не за акваторией, а за скалой. С единственной задачей – как только случится что-либо имеющее отношение к предсказанию, сообщить в штаб.

– И ты рискнул…

– Виноват, господин офицер… – Немец неожиданно для всех бухнулся на колени. – Я же никогда в это не верил. Да и не только я. «Омегу-51» считали чем-то вроде гауптвахты. А как штрафников сюда направили, так и вовсе сомнений не осталось. И вдруг… такое… Я чуть в обморок не хлопнулся, когда сперва люди, потом звери, потом… В общем, как во сне! И тут меня словно током ударило… Пророчество исполнилось, а у меня приказ! Доложить! Любой ценой… Ну, я и… Совершенно ничего не соображал, как контуженый действовал. А когда очнулся… – Рудольф опустил голову и поник плечами. Мол, казните или милуйте, я все сказал.

– Понятно… – пробормотал Корнеев. – Как говорят у нас в Одессе, дело ясное, шо дело темное. Осталось один вопрос утрясти. Будем ждать проверяющих из штаба или сразу уходим? Ты как считаешь, Яков?

– А чего? Можно и подождать. Если буром не попрут, а вежливо в гости пожалуют, то лишний язык никому не помешает. Изложит версию, хоть примерно похожую на этот бред… ну, значит, прав был Шекспир. Есть многое на свете, друг Горацио… Хотя о чем это я? Мы и сами ходячее подтверждение. Сорок шестой год, немцы под Варшавой… Какие-то две бомбы остановили наступление трех фронтов… С ума сойти. Говорила мне тетя Соня: «Яша, учись на дантиста. Там все просто. Ты делаешь человеку чем жевать, он делает тебе что…»

Глава одиннадцатая

– Отставить! – Унтер-фельдфебель Глюкман по-прежнему стоял на коленях, но голос его теперь звучал совсем иначе. Не в том смысле, что у заискивающего пленника прорезались командирские нотки, а в том, что он вообще изменился. И этот новый голос теперь узнал не только Корнеев. Колокольчиков с Гусманом тоже переглянулись.