Война (СИ) - Шепельский Евгений Александрович

Амара шла позади, я чувствовал ее успокоительное присутствие. Хорошо, когда в момент опасности рядом те, кто разделяет твои чаяния… Шутейник впереди рисовался смутным, едва видимым силуэтом. Вдруг силуэт присел, исчез, и на его месте появился другой — высокий, изваянный из черного мрамора; дым скрадывал детали, разумеется, и человек, одетый в черное, показался мне ожившей статуей из черного базалта. Я все-таки здорово надышался дыма, похоже, у меня галлюцинации…

Раздался звон, треск пропоротой ткани, Шутейник выкрикнул радостно:

— Ха-а-а! — И снова звон, и сдавленный вопль. Черный силуэт пошатнулся, сбоку от него, у самой стены, снова возник мой гаер. Снова взметнулась шпага. Я услышал тупой мокрый звук: неизвестный получил от гаера три удара меньше чем за десять секунд.

Я оказался рядом в два прыжка. Покойник лежал на боку, тряпка с антидотом сползла с лица. Ба, это румяный колобок, чья очередь была сразу после Хвата!

Мое сердце пропустило удар.

Что здесь происходит, черт возьми?

Хогг внимательно осмотрел мертвеца, взглянул на меня шальными глазами, известил:

— Я немного пофехтовал с ним… присев. Он не ожидал, тупая громада… Ваш Хват, мастер Волк, похоже, дружков-то прихватил…

Я кивнул через силу. В голове стучали раскаленные молотки, щипало глаза. Осознание подступающей катастрофы теснило грудь.

— Я не знаю, сколько их, Шутейник, но… приготовься к тому, что их… много. Этот стоял следом за Хватом, понимаешь? И чертов хрен за ним…

Гаер обстоятельно выругался себе под нос. Он давно сорвал парик, и черные вихры, разлохматившись, торчали, как иглы дикобраза.

— Сколько всего на лестнице выстроилось в очереди народу? Снизу — доверху, а, мастер Волк? С первого — по третий этажи?

Тягостное предчувствие накрыло с головой.

— Человек… десять. Может быть — двенадцать.

— Ах ты ж дебри неказистые, безверхие, безлистые… Значит, все эти десять-двенадцать громад — нанятые Хватом убийцы! — он сказал это убежденно и слегка буднично, без малейшего удивления. Затем выругался на своем, хогговском гортанном языке. — Вы еще не поняли? Не поняли, что происходит?

Я не понимал. Вернее — отказывался понимать. Мне было ясно, что Хват меня обставил, облапошил, но…

— Это на вас покушение! На вас! — горячо прошептал гаер. — А мы, безмозглые, в самую ловушку-то и влезли! В самую середочку, в самую мать ее гнилую сердцевинку! Снотворные дымы, и убийцы — опытные, не чета упырям из нораторских банд — убийцы! А, смекаете? Вы что же, думаете, это Хват все один подстроил?

Мир полон одиночек, но не все они настолько безумны, как Хват. И не настолько маниакальны, чтобы за сутки разработать план, навербовать опытных убийц, если только… Рендор, Адора! Я ведь полагал, что вожу их за нос с переменным успехом. Но на деле — это они приспали мою бдительность! Это они воспользовались ситуацией, и подготовили мне ловушку!

Мы выдвинулись к краю лестничного марша. Там лежала густо дымящая торба и накладная зеленоватая борода, будто вынутая из топи. Шутейник подцепил торбу на острие и сбросил в пролет, прислушался. Затем выставил указательный палец, призывая к тишине, и распластался ухом на скрипучих перекрытиях пролета. Он слушал, а я смотрел вниз, в клокочущую туманную бездну, и приходил в себя от шока. Меня обставили, ударили под дых, превратили в посмешище и — почти убили. Но откуда Сакран и Армад могли узнать, что среди Алых окажусь я?

Шутейник вскочил.

— Подчищают. Режут всех Алых, что в комнатах. Режут быстро, гуманно, обстоятельно. Двери на улицу заперли, это несомненно. Даже если снаружи их выбьют… Толку, в общем, не будет, если их выбьют, уснут ведь те Алые, что снаружи ворвутся, падут жертвами… Ведь тут снотворный дым, а он не рассеется так быстро. Ловушка еще та… И вопрос, мастер Волк, насущный: куда нам пробиваться — вверх, или вниз? Мастер Волк! Они почти закончили, они действуют быстро. И, я думаю, сразу, как закончат, поднимутся наверх, чтобы проверить, не задержался ли кто-то случайно на белом свете…

По лестнице стремительно взбежали две тени — высокая и плотная и низкая, тонкая. Уловили шум на площадке, очевидно. Одеты в кафтаны небедных горожан, лица по самые глаза замотаны серыми тряпками с антидотом. У высокого крепыша шпага, у низкого — короткий меч с широкой гардой. Увидели нас. Застыли. Прежде чем опомнились, я опрокинул крепыша вниз ударом сапога в подбородок. Он загремел по лестнице, не выпустив, впрочем, шпаги, а низкий, двигаясь молниеносно, напал, попытался проткнуть мне бедро. Я едва отвел удар, затем еще один и еще. Плюсом мне было то, что я стоял на несколько ступенек выше, и длинной шпагой мог отражать короткий меч убийцы даже при том, что фехтовал все еще коряво, по-детски.

Шутейник оказался рядом, и сразил коротышку точным уколом в глаз. Затем пихнул его на высокого, но тот уклонился, ринулся вверх, размахивая шпагой с поразительной быстротой. Некоторое время мы с гаером отражали удары, а высокий убийца напирал, пытался взять умением и нахрапом. Взгляд его хлестал, будто плеть.

Я пропустил укол в бок, к счастью, шпага лишь скрежетнула о пластинчатый панцирь Алого, попробовал атаковать, но, разумеется, мои потуги были смешны и тщетны. Вдруг что-то сверкнуло возле правого плеча, и высокий захрипел, застыл, нелепо растопырив руки. В горле его торчала шпага, брошенная Амарой. Гаер наподдал ботинком, и убийца опрокинулся на спину, звучно приложился затылком к ступенькам, немного сполз и застыл в нелепой позе.

Амара коснулась моей руки. Она с трудом удерживала тряпку у лица.

— Торнхелл… Аран… Я…

— Что случилось?

— Мне дурно. Тошнит, слабость, кружится голова…

— Дым?

— Яд.

Я выматерился по-русски.

— Яд?

— Эта тварь меня достала. Ее клинок смазан был отравным зельем. Я не поняла сразу…

Она имела в виду бойкую девицу!

Горло перекрыло спазмом. Я с трудом протолкнул по нему слова:

— Сколько… у тебя… времени?

— Не знаю… полчаса… час. В Нораторе у ведьм есть Пристанище. Ты должен отвезти меня туда… Аран… Как можно быстрее… И шпагу девицы тоже… Как можно быстрее… Тогда… Тогда будут шансы…

Ее глаза закатились, колени словно подрубили сзади: я успел подхватить, иначе рухнула бы на пол. А так — я осторожно ее уложил.

Ловушка. И мы — в самой ее сердцевинке.

Глава 34

Глава тридцать четвертая

Сердце Амары билось судорожными рывками. Яд растекался по ее телу, а я ничего не мог сделать. От бессилия хотелось выть, хотелось скатиться вниз, в дурманный туман, прорубить путь наружу… И, конечно, умереть в первой же схватке, ибо фехтую я ужасно.

— Мастер Волк, — сурово произнес Шутейник. — Я буду называть вещи своими именами. Мы — в заднице. — Он заглянул в клубящийся дымом пролет, чихнул по-кошачьи, затем сбежал к убитому коротышке, пинком откинул ему голову на плечо и вспорол воротник кафтана. Всматривался недолго, хмыкнул и вернулся ко мне: — С этими не разойдешься, как с воришками на базаре. Рендорский Союз Нечестивых, это понимать надо!

— Знак?

— Татуировка. Маленький черный змей на плече. Вроде родимого пятнышка, непосвященный и не приметит.

— А ты знаешь?

— Ай! Приходилось… Убийцы они. Упыри. Наемничают здорово. Берут много. Убивают влегкую. Нет для них преград и сомнений: старик, женщина, ребенок. За большие деньги приберут кого угодно! Говорил же: это покушение на вас! Ох, как же доволен я. До соплей доволен!

Он заглянул в пролет и вдруг сделал резвый отскок: я услышал глухой стук и, вскинув глаза к низкому потолку, увидел, что в досках застряла железная арбалетная стрела. Затем внизу родился звук, похожий на звон битого стекла.

Гаер снова глянул вниз, чихнул.

— Ладушки-воробушки, однако благоразумие диктует нам один выход… Бежать! Вернемся в комнату и попробуем выпрыгнуть через окно!

Я покачал головой, каковое движение в дыму Шутейник, наверное, и не заметил.