«Если», 2000 № 12 - Дэйв Крик

— Хороший вопрос, — просигналила я.

Никакие диархические технологии не в силах изменить вкус яичного порошка, более всего напоминающий разжеванный картон. Зато мой кофе способен и мертвого на ноги поднять. Когда солнце встало над пиками Абахо, мы уже собрались и были готовы выступить. Рюкзак О’Каллана, выданный из закромов правительства, был снабжен магнитной подвеской, так что большую часть груза нес он, что было вполне справедливо, поскольку я выкинула почти половину того дерьма, которое он мне вручил. Содержимое багажа еще больше укрепило мои подозрения в том, что он штабист, а не полевой агент.

Впрочем, вооружен он был, как надо. На плече висела новейшая импульсно-реактивная винтовка. По сравнению с его не дающим отдачи револьвером двенадцатого калибра, мой автоматический «Зиг-зауэр» выглядел просто водяным пистолетом.

Обычно я не беру с собой много оружия. К чему? Ведь у меня есть сорши.

Старая пастушья тропа вилась по краю каньона, среди песка и камней, постепенно уходя вниз, на самое дно. Я рассматривала ее, пока сорши, обернувшись на восток, славили восходящее солнца.

— Что они говорят? — полюбопытствовал О’Каллан.

— Не знаю. Я не принадлежу к касте воинов, и религия их мне не известна.

— А какая у вас каста?

— Никакая. Я вполне довольна тем, что никому еще не пришло в голову стереть меня с лица земли.

— Вижу, вы не комплексуете по этому поводу.

Он сказал это так серьезно, что я не сразу уловила промелькнувшую на лице тень улыбки. Черт возьми, у него даже имеется чувство юмора!

Этот человек нравился мне все больше. И черт с ним, с этим Специальным бюро безопасности.

Мы добрались до дна каньона к двум часам. О’Каллан не привык к ходьбе по пересеченной местности и передвигался, как человек, всю жизнь разгуливавший по бетону и коврам. Только часа через два он нашел нужный ритм и зашагал упругой походкой.

Хорошо еще, что не ныл, хотя время от времени чертыхался себе под нос.

Сорши ждали нас, растянувшись в скудной тени валуна. Мы спустились из прохлады соснового бора в иссушенную бесплодную каменистую впадину, выжженную солнцем: зелени не было даже по берегам скудных ручьев, бегущих по Темному каньону в реку Колорадо. Юкка с истрепанными ветром острыми листьями боролась за жизнь с полынью на этой щелочной почве. Грязно-желтые утесы, усеянные галькой, поднимались над нами.

Сен выполз из тени и приблизился ко мне, протягивая сжатый кулак.

— Смотри.

Он разжал когти. На ладони оказалась рыжевато-желтая ящерица. Раздувая зоб, она угрожающе притоптывала передними лапами.

— Когда-нибудь станет соршем.

— Довольно злая, может, что-то и выйдет, — согласилась я. Сен встал на колени и опустил ладонь на песок. Ящерица метнулась вбок и скрылась из глаз.

Солнце окрашивает темные пятна на чешуе соршей в лаймово-зеленый цвет, и я, каждый раз глядя на них, заново поражаюсь своеобразной красоте. Сен уловил мои эмоции и гордо надул зоб, а потом расплылся в улыбке. О’Каллан сделал два глотка из фляжки-холодильника, сбрызнул красную косынку, которой повязал голову, и с сомнением воззрился на подсыхающую лужу.

— Думаете, мой водоочиститель справится с этим?

— Если поднапрячься, мы сумеем дойти до каньона Янг. Там вода лучше.

— До Джонса сегодня не доберемся?

Я спросила Сена, который тут же просигналил:

— Слишком медленно. Добыча быстрее. Опережает на день.

— Возможно, завтра, если сумеем наверстать время. Сен считает, что мы слишком медленно двигаемся.

Я ни в чем его не обвиняла, но О’Каллан все понял.

— Тогда в путь. Я не отстану.

Он не отстал, хотя дорога оказалась нелегкой, и агент буквально ноги волочил, когда мы увидели бирюзово-зеленое озеро, питаемое весенними ручьями. Озеро служило границей соединения каньона Янг с основным разломом Темного каньона. Говоря по правде, я сама едва не падала. Давно мы не охотились на таких огромных пространствах!

Мы разбили лагерь в каньоне, в пятидесяти ярдах от озера, достаточно высоко — над верхней отметкой ливневых паводков. Солнце ушло за отроги, и сильно похолодало. Пока О’Каллан собирал хворост для костра, Харк спросил:

— Мы добывать мясо, х-х-хорошо?

Когда они употребляют немногие известные им человеческие слова, чтобы подольститься, я обычно сдаюсь. Йхсс благодарно махнул мне, и они вырвались из каньона, как три зеленые молнии. На юго-западе собирались грозовые облака, обещая грандиозный по красоте закат и слабую надежду на дождь. Серые прядки стремились вниз, но испарялись, не долетая до земли.

О’Каллан швырнул небольшую охапку сухих веток в сооруженный мной каменный круг.

— Все, что удалось найти. А куда девались сорши?

— Добывают еду.

Он стер со лба смешанные с пылью капли пота.

— Они принесут что-нибудь? Неплохо бы для разнообразия пожевать мяса.

— Нет, они все пожирают прямо на месте. Но это к лучшему. Никому не советую наблюдать за приемом пищи у соршей.

Он вопросительно поднял брови.

— Феромоны, высвобождаемые испуганной добычей, жизненно необходимы для их биологических функций. И, нужно сознаться, это не слишком приятный процесс.

— А если они не получают теплого мяса, что происходит?

— Не умирают, но впадают в апатию.

Я так и видела, как в его мозгу крутятся шестеренки, переваривая информацию.

Перед тем как окончательно потемнело, вернулись сорши со вздутыми животами. Их шкуры были залиты кровью. О’Каллан неожиданно сделал знак:

— Хорошая охота.

Они не обратили на него ни малейшего внимания и принялись вылизывать друг друга под громовые раскаты.

Когда от солнца остался только оранжевый ломтик между иззубренными скалами, огромная капля воды зашипела в костре. За ней последовала другая, третья — и тут разверзлись хляби небесные.

— Черт! — взвыл О’Каллан и ринулся к рюкзаку, успев промокнуть, прежде чем накинул на голову дождевик.

Я осталась на месте и подняла лицо навстречу дождевым струям

— настоящему благословению в иссохшей пустыне. О’Каллан в прорезиненном пластиковом пончо, прилипшем к плечам, подошел ко мне, увидел воду, потоками льющуюся с моих волос, безумную улыбку и, сбросив пончо, буркнул:

— Думаю, я тоже не растаю.

Молния расколола небо, оставив отпечаток огненной змеи на наших сетчатках. Оглушительный удар грома влил в соршей свою буйную энергию. Растопырив гребни, вытянув когти, шипя от удовольствия, они обняли друг друга за плечи огромными лапами и стали высоко подпрыгивать, припадая к самой земле в животворящем танце жителей пустыни. В огнях электрических разрядов они казались настоящими демонами: сплошные зубы, клыки и извивающиеся языки.