Трон сломленных богов - Эмбер Николь

напоказ метки на своих пальцах. Я всегда думала, что моя родственная душа погибла в результате какой-то ужасной случайности. В какой-то момент я думала, что это был Каден, но теперь от этой мысли меня тошнило.

Родственная душа не может причинить тебе боль, нет. Это все равно что разорвать собственную душу. Это была всеобъемлющая, чистая любовь к другому человеку. Габби мечтала найти родственную душу. Иногда я размышляла, был ли это Рик. Возможно. Он умер ради нее.

– Послушай, может, Каден и манипулятор, но он прав. О чем я думала? Мы такие разные. Я была глупа, полагая… – Я сделала паузу, что-то внутри меня проснулось.

– Если можно… – вмешался Реджи, но я его перебила:

– Это не имеет значения. Имоджин идеально ему подходит. Они оба за честность и справедливость. И созданы из чистого света. – Мои ногти постучали по краю ванны. – «Влиятельные люди, Дианна. Будь осторожна с влиятельными людьми».

– Да, но…

Я кивнула, хватая с пола бутылку вина и не позволяя ему закончить.

– Так сказала Габби, и она была права. Теперь она превратилась в пепел, а я застряла между двумя влиятельными мужчинами.

– Ты понимаешь, что любовь к Самкиэлю не убивала твою сестру?

Вода в ванне закипела, а бутылка вина ударилась о стену. Осколки стекла разлетелись по комнате. Стены затряслись – каждая свеча ожила, вспыхнув диким пламенем. Низкое, грозное рычание сорвалось с моих губ, когда я схватила края ванной так крепко, что она треснула под моими пальцами.

– Если ты когда-нибудь скажешь это еще раз, я разорву тебя на куски. – Мой голос стал низким и грубым, но Реджи лишь скрестил руки на груди. – А теперь уходи.

– Я был свидетелем того, как боги, созданные из света и тьмы, творили миры, содрогаясь от своей силы, а затем иссыхали от одиночества и горя. Что произойдет, когда у тебя больше не останется врагов, которых можно будет испепелить? Я не желаю тебе такой участи.

– Говорит Судьба, которая видит тысячу разных исходов, но ничего не делает? – выкрикнула я. – Если ты не желал мне такой участи, возможно, тебе следовало помочь мне, прежде чем Дрейк утащил мою сестру к этому проклятому монстру. Вместо этого ты бездействовал так же, как и все остальные. Чертовы грандиозные речи, когда кровь на полу уже успела высохнуть.

Я снова оступилась. Я это знала. Мерзкое и злобное существо, состоящее из чешуи, когтей и клыков. Созданное, чтобы защитить меня и мое израненное и разбитое сердце. Я ждала, что Реджи огрызнется и скажет мне, какая я мерзкая и подлая тварь, но он ничего не ответил.

Я судорожно вздохнула, из воды повалил пар.

– А вообще, почему тебя это волнует? Я та, кем вы меня считаете, – смерть и разрушение. Именно это ты сказал тогда, в своей уже несуществующей тюрьме.

– Те слова в этой ситуации уже не имеют значения. Ты – нечто, чего не должно существовать. Это не обязательно что-то значит…

Реджи напрягся и откинул голову назад. Щели над и под его глазами открылись, из шести глаз на мгновение вырвались белые лучи. Затем они закрылись, и его лицо снова стало человеческим.

– Что?

Реджи невинно улыбнулся.

– Ничего особенного.

Этот внезапный поворот событий пришелся очень кстати.

– Ладно, тогда уходи. Я закончила.

Я кивнула и отвернулась. Вода в ванне больше не пузырилась и не бурлила.

– Я хочу побыть одна.

Взгляд Реджи не дрогнул.

– Знаешь, как в прежние времена монархи встречались, чтобы попытаться установить мир перед войной?

– Ну, я не монарх.

Свечи замерцали, прежде чем полностью погаснуть.

– Я только хочу тебе помочь. Надеюсь, ты это знаешь.

Я прислонилась головой к прохладному краю ванны, закрыв глаза и вдумываясь в каждое сказанное слово.

– Судьба ты или нет, уходи, прежде чем я сожгу тебя заживо.

Воздух изменился, когда он вышел из комнаты.

И замок на двери в мое сердце задребезжал.

24. Камилла

Две недели спустя

Изумрудно-зеленая магия закружилась вокруг моих вытянутых рук, на столе завибрировало маленькое кольцо – я прошептала заклинание. Последняя руна вспыхнула зеленым огнем, прежде чем исчезнуть. Вздохнув, я опустила руки и вытерла лоб. Использование такого количества магии за такое короткое время ужасно утомляло, но говорить об этом Дианне я не стала.

Последние несколько недель ее настроение было таким резким, переменчивым и агрессивным, что я попросту боялась просить хотя бы о небольшой передышке. Она больше не выходила на свет, оставаясь в форме виверны, кормясь и выжидая. Я знала, что произойдет, и ненавидела себя за то, что отчасти в этом была моя вина.

– Я должна была сделать больше.

В воздухе справа от меня появился Роккаррем.

– Тебя тоже беспокоит ее поведение?

Я кивнула, покрутив кольцо в руке.

– Последние несколько недель она, мягко говоря, не в духе.

– Думаю, она достигла того состояния, которого я боялся.

– Она уже давно в этом состоянии. Думаю, Габби была единственной, кто помогал ей не сойти с ума.

Роккаррем наклонил голову.

– Просвети меня.

– Она такая жестокая и равнодушная. Такая…

– Ее поведение – не она сама, юная ведьма. Ей больно. Горе – сильная эмоция, с которой все справляются по-разному. Не существует универсального средства. Король-бог тоже это видит.

Я кивнула и бросила кольцо на стол, прежде чем повернуться лицом к Судьбе.

– И я приложила к этому руку. Я надеялась, что Самкиэль доберется до нее, сможет достучаться, пока не станет слишком поздно.

– Он был близок, очень близок. Облик, который она приняла сейчас, – мера предосторожности.

– Почему?

– Это помогает ей не думать о сестре, которую она потеряла, и о Самкиэле. Она чувствует боль оттого, что он все еще способен затронуть ее сердце. Она упивается своей болью, а он ее облегчает. Самкиэль заставляет ее чувствовать нечто большее. Он заставляет ее хотеть того, чего, по ее мнению, она не заслуживает. Поэтому она становится все более и более жестокой. Боль, которую она испытывает, она рассматривает как наказание за произошедшее. Чем больше времени она проводит с Самкиэлем, тем больше человеческого в ней просыпается, но Каден задел очень уязвимую струну. Он точно знал, куда бить.

Я проглотила растущий ком в горле, мои глаза метнулись к полу – прямо под нами находилась темница.

– Это насчет Имоджин?

В тот день, когда Имоджин вернулась, последняя крошечная искорка жизни, оставшаяся в глазах Дианны, угасла. С тех пор тьма тянулась за ней шлейфом. Все свои чувства она обратила к тому, кто так усердно старался ее подавить.

– Да, но не только. – Он кивнул