Механизмы мозга - Дун

раздражитель — свет, мигавший с частотой 4 вспышки в секунду. Когда на обученных кошек воздействовали затем более частыми вспышками — 10 вспышек в секунду,— одна из них изредка принимала этот сигнал за стимул для выработанной реакции и отвечала на него так, как была обучена отвечать на 4 вспышки в секунду. В этих случаях электроды, вживленные в ретикулярную формацию или в зрительную кору, регистрировали электрический сигнал, содержавший сильную компоненту частотой 4 герц (эта частота равна частоте вспышки, на которую у кошки была выработана инструментальная реакция), хотя частота действовавшего раздражителя была в данный момент совершенно иной! После этого кошку специально обучили не реагировать на частоту 10 вспышек в секунду, т. е. выработали дифференцировку. Теперь компонента частотой 4 герц больше уже не наблюдалась. Результаты таких экспериментов служат веским указанием на то, что механизм памяти при некоторых условиях вновь «проигрывает» хранящуюся в памяти информацию со скоростью, в точности равной скорости ее первоначальной записи.

«Раздвоение личности»

Прежде чем окончательно расстаться с работами калифорнийских исследователей, мы должны сказать несколько слов о «раздвоении личности», мысль о котором невольно подсказывают эксперименты с «раздвоенным» мозгом. На эту мысль наводят уже результаты, полученные на кошках, но еще убедительнее это было продемонстрировано в опытах с обезьянами. Сначала обезьяне производили операцию расщепления мозга — пересекали у нее мозолистое тело и хиазму точно таким же образом, как у кошек. Но, кроме того, на одной стороне мозга производилась фронтальная лоботомия. Вспомним, что в результате этой операции мы получаем животное со спокойным, беспечным характером. В экспериментах с оперированной обезьяной применялось приспособление, аналогичное глазной повязке для кошек, с помощью которого обезьяну можно было заставить смотреть тем или другим глазом. Когда обезьяна пользовалась глазом, связанным с корой неповрежденного полушария, ей показывали змею. Небольшие обезьяны обыкновенно очень боятся змей, и животное с раздвоенным мозгом не составляло исключения: оно проявило обычный испуг и стремление к бегству. Затем условия изменили таким образом, что животному пришлось пользоваться глазом, связанным с тем полушарием, на котором была произведена лоботомия. Снова показали змею. На этот раз обезьяна не обратила на нее ни малейшего внимания; она не находила в змее ничего страшного. Это выглядело так, как будто в теле, вмещавшем раньше одну обезьянью «личность», теперь их было две!

Сперри собирается расширить операцию на мозге, с тем чтобы не только кора, но и большая часть ствола была разделена на две не связанные между собой симметричные половины. Чрезвычайно заманчива возможность получить животное, обладающее, по сущемтву, двумя отдельными мозгами, каждый из которых способен испытывать свои собственные ощущения, регистрировать их в собственной памяти, вырабатывать собственные программы поведения, приобретать собственные эмоциональные наклонности и другие черты «личности», а может быть, даже спать и бодрствовать независимо от другого мозга. Каким бы фантастичным это ни казалось, продолжение той интереснейшей работы, которая ведется в биологических лабораториях Калифорнийского технологического института, вполне может привести к разделению одной «личности» на две, обитающие в одном и том же теле и поочередно управляющие им!

Множественность механизмов памяти

Для того чтобы получить сведения о работе нашего мозга, не всегда нужно идти в лабораторию Или операционную. На протяжении всей нашей жизни в часы бодрствования перед нами развертывается непрерывная панорама мыслей и ощущений, которая, если бы можно было истолковать ее, несомненно позволила бы нам многое понять в механизмах мозга. Интерпретация наших субъективных впечатлений настолько трудна, что в большинстве случаев нам лучше базировать свою теорию на данных, полученных в лаборатории и на операционном столе. Но, разумеется, мы всегда проверяем эти объяснения, выведенные из объективных фактов, субъективными наблюдения-ми: необходимо убедиться в том, что мы не сделали никаких заключений, полностью противоречащих тому, что мы, по-видимому, наблюдаем в наших маленьких внутренних лабораториях в течение 16 часов в сутки, в каждый из 365 дней года. Иной раз путем такой интроспекции мы можем даже прийти к ценным выводам относительно природы какой-либо функции мозга. Во всяком случае, в области, где остается еще так много неизвестного и где так труд но получить прямые ответы на многие важные вопросы, нам не следовало бы полностью игнорировать ни один источник информации, даже, быть может, иска женной. Что же говорят нам о памяти интроспекция и самоанализ?

Подумав, мы все, вероятно, согласимся, что должно существовать по крайней мере два разных вида памяти. Существует, прежде всего, долговременная, «постоянная» память. Имена и адреса, слова и грамматические формы языка, на котором мы говорим, таблица умножения, важные эпизоды ранних лет нашей жизни — все это, однажды закрепившись в памяти, остается в ней навсегда. Правда, наш механизм воспроизведения информации далек от полного совершенства; у каждого из нас иногда вдруг «выпадают» из памяти определенные слова или имена знакомых. Но даже в этих случаях мы никогда не сомневаемся в том, что «забытое» не совсем исчезло из нашей головы — просто мы не в состоянии сразу найти его. Мы можем предположить, что следы в нашей памяти со временем слабеют и угасают; судьба некоторых из них, вероятно, такова, но это очень медленный процесс. Вместе с тем из наблюдений над нашими старшими знакомыми мы знаем, что иногда давние воспоминания, по-видимому, со временем становятся более яркими. Во всяком случае, нам известно, что средний человек несет в себе немалый груз воспоминаний до конца своих дней.

Но существует, очевидно, и память иного рода. Она носит мимолетный, кратковременный характер. Очевидно, именно существование такого рода памяти у всех людей учитывается телефонной компанией, которая в своих объявлениях по телевидению убедительно рекомендует абонентам всегда не только прочесть, но и держать перед глазами нужный им номер телефона, чтобы, глядя па него, набирать его цифру за цифрой. Хотя, несмотря на увещевания телефонной компании, многие из нас пренебрегают этим, считая, что они способны держать в уме семь цифр номера столичной сети достаточно долго, чтобы набрать его, он часто запоминается не настолько твердо, чтобы в случае сигнала «занято» мы смогли вторично набрать его спустя 2 3 минуты.

Кратковременность этого вида памяти можно проиллюстрировать множеством примеров. Тот, кто начинает изучать иностранный язык, при попытке прочитать предложение нередко бывает вынужден дважды искать в словаре одно и то же слово, если оно попадается в том же предложении второй раз! А когда нас знакомят с кем-нибудь в гостях, наши рецепторы могут четко передать в мозг произнесенное имя, но если мы невнимательны или думаем о чем-то другом, это имя не западает