Архив тети Поли - Ирина Кизимова

— Обидно, но очень интересно. Такого мы раньше не наблюдали ни у кого кроме… — он прикусил язык и натянул на лицо дежурную улыбку. — В общем, поздравляю, Полина Сергеевна, вы будете занесены в реестр как первый человек с абсолютной памятью высшего ранга, хотя я не уверен, что именно сила ваших воспоминаний уничтожила нашу машину…

— Я действительно обладаю магией? — она всё еще не могла поверить в то, что спустя столько лет обычной жизни её дело тоже будет лежать в архиве одарённых.

— Да, и честно говоря, я бы предложил вам ещё тесты… Но боюсь, что вы просто снесёте нашу лабораторию. — он откашлялся. — Эм. Спасибо за визит, Полина Сергеевна, мы доложим о вас императору для выдачи лицензии. Уж простите, Герман Игоревич, сегодня обойдёмся без проверок.

— Не стоит извинений. — сухо ответил он и покинул кабинет в сопровождении тёти Поли.

Они вышли на улицу и сели в один из свободных экипажей, направившись в отдел магического правопорядка.

— Признаться честно, то, как вы угробили их прибор, было лучшим, что я видел за последние годы. — улыбнулся он. — Лицо доктора навечно останется в моей памяти.

— Думаю, это было весьма эффектно, хоть я ничего и не видела.

— Камера заискрилась и задымилась спустя минуту вашего нахождения внутри. Доктор чуть с ума не сошёл, я тоже беспокоился и сам открыл дверцы туманом, пока эти идиоты думали, что делать.

— Спасибо, что снова спас меня, дорогой.

— Это малая толика того, что я бы хотел сделать для вас.

— Поверь, ты уже делаешь много. Я благодарна тебе за твою помощь и не только в деле Геры, но и по жизни. С тобой мне спокойно.

Он едва заметно улыбнулся.

— Кстати, какое воспоминание вы открыли в той камере?

— Когда-то давно я впервые познакомилась со своей милой племянницей, и она наотрез отказалась называть меня Полиной.

— И поэтому вы просите называть вас «тётя Поли»?

— Именно! И сколько раз я просила обращаться ко мне именно так?

— Тётя Поли.

На душе было тепло, и всё же осталось последнее незаконченное дело.

* * *

Зимний дворец встретил её богатым внутренним убранством, казалось даже паркет под ногами как-то по-особенному звучит, когда ступаешь на него в резиденции императора. С вереницы портретов на неё взирали все представители семейства Романовых: кто-то с улыбкой, кто-то со строгостью, а кто и вовсе смотрел куда-то в сторону, не удостаивая гостью и коротким взглядом. Золотая лепнина, блестящие рамы портретов, витые канделябры — всё вокруг кричало о том, что она находится в эпицентре Российской империи.

Гофмейстер князь Николай Голицын сам вышел к тёте Поли, чтобы проводить её в кабинет императора, чем обычно не занимался, но для неё теперь везде делали исключение. Слава свалилась на обычную старушку как снег на голову, и ей даже пришлось на время переехать в квартиру на Невском, поскольку в собственный дом было буквально не пройти: его всеми силами штурмовали газетчики. Каждый желал взять интервью у удивительной старой дамы, слава о которой гремела на всю Россию. Тётя Поли не сомневалась, что и вчерашний инцидент в отделе магической экспертизы тоже не останется незамеченным, кто-нибудь обязательно сольёт информацию прессе.

Приглашение на аудиенцию к императору Николаю Павловичу пришло практически сразу после бала, в нём он настаивал на личном разговоре, и тётя Поли была не в праве ему отказывать, тем более что преследовала собственные цели в рамках назначенной встречи.

Личные слуги императора открыли дверь перед посетителями, склонив головы в уважительном жесте. Первое лицо Российской империи обнаружилось в строго обставленном кабинете. Казалось, здесь не затесалась ни одна лишняя бумага, лишь чётко разложенные по полочкам тексты приказов. Отдельный шкаф был и у корреспонденции, которая методично проверялась в порядке общей очередности. Николай поднялся при виде невысокой старой дамы и не сдержал еле заметной улыбки.

— Благодарю за сопровождение, Николай Иванович, пожалуйста оставьте нас с Полиной Сергеевной и проследите, чтобы никто не входил. — обратился он к гофмейстеру.

— Если что-то будет нужно, сообщите, Ваше Императорское Величество. — поклонился тот, удаляясь за дверь.

— Ваше Императорское Величество… — начала было тётя Поли, но мужчина поднял руку, заставляя её замолчать.

— Николай. Зовите меня по имени. — попросил он, указав на кресло. — Прошу присядьте.

Сам опустился в кресло напротив, окидывая собеседницу внимательным взглядом. От всей его фигуры будто исходила внутренняя сила, и не нужно было никакого особого дара телепатии, чтобы ощутить, как она обволакивает сознание целиком.

— Мне как-то неудобно, Николай…

— Тогда я буду называть вас тётя Поли, хотя такое фамильярное обращение тоже для меня непривычно. Я собственную тётушку величаю по имени отчеству.

— Что ж, это честь для меня. — улыбнулась старушка, пристроившись в кресле.

— Вы пригласил вас в первую очередь, чтобы поблагодарить. — начал император. — Признаюсь честно, я был весьма обескуражен, когда собственная жена посвятила меня в ваш план, но Александра не стала бы просто так поднимать тревогу, и я решил довериться. Полагаю, если бы господин Прокофьев не заменил меня, я был бы уже мёртв?

— Всё так, Николай. Владимир — телепат высшего ранга, и лишь он мог выдержать атаку носителя проклятых глаз.

— Насколько я знаю, маг, напавший на него сейчас за решёткой, но с ним ничего не могут сделать. — он нахмурился. — Проклятые глаза всегда доставляют проблемы. Сколько бы мы ни пытались взять их под контроль, так и не удалось подчинить ни одного носителя. Так что я даже в некотором плане восхищаюсь лидером революции. Ему удалось невозможное.

— Я думаю, что Игорь не пытался подчинить Влада силой, а показал ему нечто другое.

— И что же?

— Надежду, заботу, веру в лучшее будущее. В то время как вы запираете носителей проклятых глаз навсегда и разлучаете их с семьями, Игорь заменил одинокому магу отца.

— Вы критикуете мою политику? — император помрачнел ещё больше.

— Именно так. Но поверьте, Николай, я не опасна для вас, и доказала свою преданность сполна в день первого бала. — она остановила его попытку ответить одним лишь жестом, чего ранее никто себе не позволял в присутствии императора. — Я могла подчиниться революционерам и сложить руки, дабы сохранить свою жизнь, и возможно я идеалистка, но верю в трудный и долгий путь реформ больше,