Зеркало тьмы - Уильям Дитрих

Аврора подошла на шаг ближе, и я уловил ее аромат, смесь духов и сладкого запаха ее пота после дневных экскурсий.

– Ведь я тоже могу научиться быть матерью. Неужели ты думаешь, что я никогда не хотела детей? Неужели ты думаешь, что у меня нет таких же чувств, как у тебя? – Она схватила меня за руку. – Я могла бы быть, как другие женщины, Итан! Могла бы! – В этот момент я буквально на мгновение увидел то отчаяние, что она скрывала под своей непробиваемой стальной броней.

Я высвободил руку.

– Аврора, ты можешь быть кем угодно, но только не такой, как все остальные женщины. Гарри повезло с природным благоразумием и инстинктами – он боится тебя.

– Он будет чувствовать себя иначе, когда я сделаю его принцем. – Я находил ее упрямую жажду жалкой, ее решимость настораживала меня. – Вы оба не знаете меня. Не знаете меня всю.

Я знал достаточно, а потому отвел взгляд.

– Нам нужно найти Хамиду и решить, что делать дальше, – сказал я, не зная, что еще ей предложить.

– Зеркало где-то здесь, я чувствую его, – сказала Аврора. – Это огромное бронзовое сооружение, яркое, словно солнце, несущее огонь, как Прометей, и призванное изменить мир.

– Где-то…

– Мы найдем его, Итан, и будем владеть им вместе.

Глава 26

Появление Драгута спасло меня от необходимости продолжать сей неудобный разговор, и мы покинули эту звучную пещеру, стены которой были слишком гладкими и ровными, чтобы что-нибудь скрывать. Снаружи мы пробрались сквозь высокую траву под жужжание насекомых до кромки белых каменоломен и засмотрелись на город под нами. Средиземное море было покрыто веснушками белых парусов, и я попытался представить себе зеркало, собирающее лучи солнца и поджигающее видневшиеся вдали корабли.

– Если это древнее изобретение работало, почему же Сиракузы потерпели поражение? – спросил я.

– У любого оружия есть свои слабые стороны, – ответил Драгут. – Может быть, римляне подплыли в темноте, когда не было солнца. Или же зеркало не работало в дождь.

– Или случилось предательство, – вставила Аврора. – Всегда найдется кто-то, готовый променять город на собственную жизнь.

С этими словами она посмотрела в мою сторону, что мне совсем не понравилось.

– Или на жизнь своей невинной семьи, – ответил я. Неужели даже мои поработители презирали меня за то, что я помогал им?

– Но чтобы средневековые рыцари им заинтересовались, зеркало должно было каким-то образом уцелеть, – продолжала Аврора. – Каким-то образом Архимед знал, что город падет, и спрятал свою машину. Нет никаких записей о том, чтобы оно попадало в руки римлян. Он спрятал зеркало, и либо тамплиеры так никогда его и не нашли, либо нашли и перепрятали. Ты видел карту, Итан. Ты – наш ключ.

Она снова улыбнулась, словно это могло предотвратить любой бунт.

Но в действительности карта не показывала больше ничего очевидного, на ней даже не было изображения самого зеркала. Эти пираты гонялись за мифом, сложенным опиумом и легендами. Я попытался вспомнить тот пергамент, что мы съели, вкус которого, казалось, все еще стоял у меня во рту.

– Вот и собор, – я указал рукой вниз по склону по направлению к Ортигии и башням и куполам дуомо. – На карте на этом месте стоял крест.

– Думаю, этот ориентир мы могли бы обнаружить и без вашей помощи, – сухо заметил Драгут.

– На карте был еще замок или форт, может быть, тот самый Эуриалус, который, по легенде, спроектировал сам Архимед. Кстати, где он?

– Сюда, – Драгут повел нас вдоль кромки хребта мимо высоких угловатых утесов по направлению к плато над каменоломнями. Он указал на хребет вдалеке. – Там!

Я увидел нагромождение валунов и многочисленные фермы на холмах под ними, и руины старого акведука, который когда-то вел по направлению к горам.

Я на мгновение задумался, затем вытянул руки с поднятыми вверх большими пальцами и направил одну руку на форт, а другую – на собор на расстоянии нескольких миль от него. Черта, которую я мысленно провел от одной точки к другой, напоминала мне ту кривую, что я видел на старой карте. Я подошел к краю утеса и взглянул вниз. Подо мной раскинулись руины греческого театра, врезанного в известняковый холм. Это, судя по всему, та самая подкова на карте, подумал я. Близлежащие пещеры могли быть теми горбиками, что также были нацарапаны на старом пергаменте. Цифры, должно быть, представляли собой какие-то расчеты, может быть, расстояние. Но где же петляющая река? Передо мной расстилался сухой, пустынный ландшафт.

– Что ты видишь? – спросила Аврора. – Что ты ищешь?

Проигнорировав ее, я спросил Драгута:

– Послушайте, вы слышите воду?

– Звук такой, словно она у нас под ногами.

Мы вернулись на земляную платформу, которую представляла собой верхняя кромка греческого амфитеатра. В задней ее части располагалась известняковая мельница высотой футов сорок, стоящая на утесе, также изрытом пещерами. Крупнейшая из них находилась прямо за центром театра и представляла собой отверстие в форме полумесяца, через которое из глубины утеса тек темный поток, вода которого падала в бассейн, огороженный каменной стеной. Камень за небольшим водопадом был покрыт зеленой тиной и водорослями.

– Объясните это, Хамиду.

– Источник, – ответил он. – Быть может, именно поэтому они и построили театр именно здесь. Граждане карабкались наверх, чтобы посмотреть представление, где их ждала чистая питьевая вода.

– Нет, они не театр принесли к источнику, – возразила Аврора, – а привели источник к театру. Там, внизу, мы только что видели акведук; он и подпитывает тоннель, который ведет к этому бассейну. – Она указала на него рукой. – Вероятно, оттуда вода питает ту мельницу, а затем стекает вниз к городским фонтанам. Умно.

– Энергия воды – это как раз то, что несомненно заинтересовало бы Архимеда.

– Да, – ответил Драгут, – он изобрел винтовое приспособление для поднятия воды до ирригационных каналов.

– Значит, вполне вероятно, что и это тоже его разработка. Что означает, что он очень хорошо знал этот акведук и тоннель. – Я продолжал изучать устье пещеры, из которого лилась вода. – Но пещера недостаточно велика для того, чтобы спрятать в ней зеркало, способное воспламенить корабль.

Мои спутники смотрели на меня во все глаза, не понимая, действительно ли я ухватился за какую-то подсказку, или же намеренно сбиваю их с толку. Я и сам не был уверен, но мне нравилось, что им приходилось верить мне настолько же, насколько я не доверял им. Хорошо. На карте была черта, изгибающаяся на месте этого водяного потока. У меня нет ни малейшего представления о том, что это значит, но я думаю, что не мешало бы заглянуть внутрь. Тот факт, что римские солдаты, скорее всего, не заглянули бы внутрь этой гигантской водяной трубы, не дает мне покоя.