Старые дороги - Галина Дмитриевна Гончарова

даст… тогда эданна родит дану Марку сына, и окрестит его падре Санто, и приезжать сюда будет из года в год, словно ничего и не поменялось, даже когда Адриенна уедет навсегда…

А это – хорошо?! Падре стало стыдно. Но поздно.

Судя по ледяному синему взгляду, его уже не простят. Не смогут.

А что пару часов спустя Адриенна плакала в саду… а этого никто не видел. Значит, и не было ничего. И глаза почти не покраснели… Точно – не было!

* * *

– Сядь, дорогой мой.

Леонардо послушно сел в кресло. Поглядел на мать вопросительно.

– Что случилось? Я хотел по окрестностям проехаться…

– Пф-ф-ф-ф, окрестности. Можешь не спешить, тут, кроме идиотских гор и дурацких лесов, ничего и нет, – скривила губы эданна. Действительно, ближайший город был в нескольких днях пути. Деревня – сутки. Вот как тут жить благородным людям?

Чем себя развлечь? Свиней, что ли, на скотном дворе, пересчитывать? Или с лошадьми, как эта нелепая девица, возиться?

На лошадях ездят. А копыта осматривать, гривы чесать и прочее… корма еще какие-то, сбруя… это – фи! Это совершенно недостойно!

Эданна Сусанна таким точно заниматься не собиралась, хотя на конюшню и заходила. Регулярно.

– Мам, ты сама за этого дурака замуж вышла, – напомнил сынок.

– Тебе еще раз объяснить, зачем я это сделала? – подняла все еще красивые брови эданна.

– Не надо. Я понимаю, – вздохнул Леонардо. – Но хотелось бы знать, как надолго мы тут застряли.

– А вот это зависит и от тебя.

– От меня?

Сусанна закатила глаза. Сына она любила… наверное. Но иногда мальчик бывал таким непонятливым! Просто ужасно!

– А от кого же? Этот провинциальный пентюх полностью от меня зависит и смотрит мне в рот. Конечно, я смогу его убедить и продать это поместье, и купить дом в столице, и прочее…

– Но?

– Есть еще и его доченька. И поместье принадлежит ей.

Леонардо сдвинул брови.

– Почему?

– Оно переходит в роду по материнской линии. Марк здесь просто приживал.

– Хм…

Сусанна поняла, что именно хотел сказать сынок, и разозлилась. Она-то тоже… приживал при приживале – отличная композиция. Можно сказать, паразит на паразите.

– Можешь не хрюкать. Через пять лет эта сопля выходит замуж.

– За его высочество.

– Если ничего не случится. – Эданна улыбнулась. – Пять лет.

Леонардо дураком не был.

– А что может случиться?

– Что угодно, сынок. В Эвроне свирепствует чума, сам понимаешь… если его величество не выживет, то его высочество и не расстроится.

– То есть?

Эданна Сусанна закатила глаза и принялась объяснять на пальцах.

Невеста наследника престола – это серьезно. Это более чем серьезно. Конечно, соблазнить девушку, оскорбив тем самым его высочество, – попросту смертный приговор. А если речь пойдет о замужестве… ладно. Смертный приговор для него, монастырь для нее. Это понимают все, дураков не найдется.

По счастью, данная невеста наследнику не нужна. И эданна Ческа обещала, если что-то случится, она прикроет прелюбодеев перед его высочеством. Так, что весь гнев падет на невесту. Понятно же, сучка не захочет, кобель не вскочит. Но это перед его высочеством.

А вот для его величества такой страховки нет. Если соблазнение случится и эданна Ческа хоть пискнет – пойдет третьей. Или на плаху, или в монастырь… не суть важно.

Но за пять лет многое может случиться. Может (все мы смертны) помереть его величество. Тогда королем будет Филиппо Четвертый, и он будет рад избавлению от навязанной невесты. И благодарен.

И не только он…

Но готовиться надо заранее. А потому Леонардо предстоит сыграть две вещи. Первая – ссора с эданной Сусанной. Подростки в таком возрасте бунтуют, негодуют… что они еще там делают? Не важно…

Вторая – любовь к Адриенне. Неужели провинциальная сопля не попадется на крючок? Да быть такого не может!

Собственно, первое нужно ради того, чтобы второе наверняка удалось. Ну и поиграть в любовь с наивной девочкой. Поцелуйчики, букетики, стишки… не доводя до главного. А если что…

Тогда – доводя.

– Мам, она ж не полная дура!

– Нет, конечно. Но все женщины в этом возрасте подвержены страстям. Поверь мне, милый, если ты правильно подойдешь к этому делу, девчонка и влюбится, и поместье тебе подарит, и будет умолять его принять. Хочешь?

Поместье Леонардо хотел.

Он Манчини, да, но… но то, что называется выродок. В семье его никогда не признают, денег не дадут, наследство он не получит, а жить как? Самому, что ли, подвиги совершать? А если убьют?

Ну знаете…

Такого парню решительно не хотелось. А тут… надо-то всего лишь обаять деревенскую простушку. И получить благодарность принца – очень вероятную, благодарность эданны Чески – обязательную, ну и поместье в перспективе. Это ж просто замечательно!

Не говоря о приятных сувенирчиках, которые эданна Ческа и так обещала присылать за крохотную помощь. А именно – отчеты о жизни даны Адриенны. Что та любит, чего не любит… такое ведь не скроешь, когда живешь в одном доме с человеком. Сама откровенничать не станет, так слуги помогут. Еще как помогут, и не сомневайтесь!

Определенно, надо попробовать.

Леонардо улыбнулся и кивнул.

Омрачало его жизнь только одно.

– Мам, я…

– Понимаю. Тебе в этом возрасте нужна женщина. Чистая, аккуратная, без претензий.

– Да.

– Я подумаю, с кем тебя свести.

– Тут в замке все старухи, кроме тебя, конечно. А в окрестностях я пока ничего и никого не знаю.

– Так возьми лошадь, покатайся, приглядись. Конечно, просто так все это сделать не получится…

– Почему?

– Чтобы Адриенна не узнала. Но я полагаю, что договорюсь за пару лоринов. И девка ноги раздвинет, и ее родители счастливы будут.

– И никакого разнообразия.

– А на то есть визиты к соседям, в город, ярмарки…

Леонардо улыбнулся матери.

– Ты у меня уже все продумала?

Эданна Сусанна ответила сыну такой же улыбкой.

– Милый, ну я ведь живая женщина! И мне тоже… много чего нужно. Иди катайся.

Леонардо поцеловал матушке руку и вылетел за дверь. Вот ведь мамаша у него! Чудо! Такой бы полком командовать!

Эданна Сусанна проводила сына взглядом любящей матушки.

Что ж. Немного усилий, и судьба малыша будет устроена, равно как и ее старость. Отлично!

Мия

Эпидемия проходила.

Люди не верили, что уцелели, но в городе вот уже несколько дней не было новых больных. И потихоньку все приходили в себя от пережитого ужаса.

Выходили на улицы, начинали разговаривать, улыбаться… Они живы! Это уже повод для радости.

Вот у Мии поводов для радости не было.

Мама умерла.

Что будет с ней и остальными – неизвестно. Здесь и сейчас они полностью зависят от дядиной милости. А уж что он понимает под этим словом…

Кто-то и корки хлеба пожалеет, а кто-то и добьет. Тоже из жалости и милости, понятно. Так что ничего хорошего от жизни Мия не ждала.

А дядя, как назло, тянул.

Пока вернулись слуги, пока то да се…

Конечно, и брат, и сестры были в шоке. Мария плакала и утешала детей, Мия старалась не рыдать прилюдно. Больно, конечно.

Вдвойне больно оттого, что даже на могилку к матери прийти не получится.