Ближнее море - Юлия Андреева

Ночь, река и пылающий на пригорке конус. Некоторое время владелец меча смотрел на происходящее, не в силах поверить в его реальность.

Это был знак. Самый настоящий знак!

Не помня себя, человек с мечом вошел в теплые воды и поплыл навстречу неведомому. Что это было? Испытание секретной военной техники? Оружие будущего?

Инопланетяне?

Отправившись на рыбалку, поэт Александр Горнон соорудил из полиэтиленовой пленки «вигвам» четырех с половиной метров в высоту и ночью запалил в нем небольшой костерок.

На следующий день оказавшиеся недалеко от его стоянки рыбаки рассказывали истории одна интереснее другой. Кого только не узрели они в светящемся конусе. Но ни один не решился приблизиться и выяснить, что за инопланетный пришелец обосновался на удобном пригорке. А сам виновник события не спешил разочаровывать честной народ.

«Знак!» – обрадовался человек с мечом. И тут же его вновь перенесло в заснеженный Питер. «Горящий конус или все-таки башня Татлина», – шевельнулось в голове, но он отбросил упаднические мысли. Татлинская башня должна была поворачиваться вокруг своей оси, точно диковинная планета.

Меч за спиной несшего его человека думал о своем. Дело в том, что в последнее время он разочаровался в своем имени Муркок, так как, с одной стороны, это было имя человека, которому он был предназначен, а с другой, он вдруг явственно услышал вторую часть слова «Муркок» – «кок» и, уразумев смысл, остался им недоволен. Но оставаться совсем без имени ему не хотелось, так что временно пришлось оставить «Мур».

«Не мир, но меч», – напомнил, должно быть, самому себе человек с мечом. А меч с тоской подумал, что вот-де знак уже был, тогда как он, меч, так и не нашел себе постоянного имени и теперь, возможно, придется входить в историю вообще без имени, а уже скоро… Но ничего иного, кроме странного кошачьего «Мур» или даже «Мурр», не шло на ум.

Меченосец теперь уже не шел, а бежал. Сперва по Невскому, мимо бывшего «Сайгона», потом свернул на Пушкинскую улицу к дому № 10. Там посреди двора возвышалась поставленная Бог весть когда дощатая сцена с забытым и засыпанным снегом стулом. Над сценой криво висела давно уже ставшая антикварной редкостью вывеска «Ковчег XXI века». Человек с мечом легко взбежал по ступенькам и смел снег со стула.

«Не мир, но меч, знак был», – шептал он, поспешно извлекая из ножен двуручник и устанавливая его на заледенелом сиденье.

«Пой меч, не зря же долгие годы я носил тебя на себе. Не зря отыскал это место. Ты уж прости, что сцена пуста да холодно. Что снег так и валит, это ведь он по незнанию. И к тому же раз снег – значит, будет тепло. Тепло, а мы еще и…»

– Вы что же, казнить кого надумали? Перформанс или так… балуетесь? – выглянул из подворотни в длинном черном пальто и помятой шляпе мим Коля Никитин.

– Мы? – удивился меченосец и, обернувшись, увидел, что за его спиной нервно разминает руки музыкант и композитор Мурр.

Однажды, принимая у себя иностранных гостей, друзья попросили Мурра поиграть для них. Мурр с радостью устроил часовой квартирник.

«Мы так благодарны вам за то, что вы нашли время в своем гастрольном графике! Мы понимаем, что такой профессионал, как вы, должен быть невероятно занятым, мы оценили это. Но вы – русские – особенные люди, вы можете вот так сорваться и приехать на зов друзей… Скажите, а сколько у вас вышло дисков и можно ли их заказать через Интернет?»

Как же вытянулись лица иностранцев, когда они узнали, что никакого гастрольного графика и никаких дисков у Мурра отродясь не было.

– Меч? – только и мог выдавить из себя человек, принесший на Пушкинскую, 10, меч, – меч Муркока? Меч Мурр…

Но его перебил седовласый незнакомец, подошедший в этот момент к сцене.

– А сыграйка, Мурр, – Игорь Каим протянул гитару, – она у меня сама поет.

Мурр погладил привычными пальцами струны. И полилась музыка.

Всё не зря, все не просто так, все с умыслом, со смыслом, с чувством. Не просто так слетаются на конвенты писатели – разноперые птицы, певчие да хищные. Не просто так во все времена писались стихи и ломались судьбы. Как это у Есенина: «Чем больнее, тем звонче».

Когда поют пушки – музы молчат. А когда поет меч, превратившийся в певца, и вокруг собираются все, кто к этой самой музыке неравнодушен?.. Вот они – хоть статуи ваяй, хоть за камерой беги, хоть на мобильник успей пару кадров запечатлеть, пока кружится веселая вьюга и заразительно смеются люди прошлого, настоящего и будущего. Хотя в моем мире нет времени, а, стало быть, попробуй разобраться, кто есть кто? Кто солнечный, а кто уже и лунный? Попробуй разобраться и не сойти при этом с ума.

В бархатной красе,Вызывающе гордоШел черный котПо черной полосе.

Когда Смир читает это небольшое стихотворение, послушать его собираются кошки Ирины Маляровой, я узнаю их по королевским венцам. Вот кружится посреди заснеженного двора человек в восточном костюме, а на плечах его живым боа – красавец питон. Живой, оживший… изумительный, сказочный. Коля Никитин играет на флейте, пританцовывая, и его обычно несчастные глаза смеются, а сам он, диво-дивное, выглядит почти счастливым. Неужели все это задумывалось лишь для того, чтобы хотя бы на минуту маленький мим почувствовал себя счастливым? Как знать.

Взмывают в воздух разноцветные ракеты, выгибают спины радуги. Поэты на своем птичьем языке общаются с Господом Богом и тот им отвечает, отчего не владеющих языком пиитов охватывает зависть. Да только что тут поделаешь? Возможно, в обычной жизни и «плох тот поэт, который не хочет стать писателем» (О’Санчес), а только у Бога на другое слух заточен. И стихи до него во все времена лучше, нежели проза, долетали, а может, слишком тяжела проза, в смысле земной продукт, выше гор с их эдельвейсами не поднимается, не то что поэзия…

Читают свои вирши поэты живые и мертвые – и звучит песня.

Глоссарий

Аверинцев Сергей Сергеевич (10 декабря 1937 г., Москва – 21 февраля 2004 г., Вена). Русский филолог, специалист по позднеантичной и раннехристианской эпохам, поэзии Серебряного века. Переводчик, лектор, член Союза писателей СССР (с 1985 г.), русского ПЕН-центра (с 1995 г.), председатель Российского библейского общества (с 1990 г.), международного Мандельштамовского общества (с 1991 г.), президент Ассоциации культурологов.

Акимов Николай Павлович (1901–1968). Советский живописец и книжный график, театральный художник, режиссер и педагог, с 1935 по 1949 и с 1956 г. до конца жизни возглавлявший Ленинградский Театр комедии, народный артист РСФСР, народный артист СССР (1960 г.).

Аккуратов Валентин Иванович (1 мая 1909 г. – 15 января 1993 г.). Советский штурман полярной авиации, заслуженный штурман СССР, писатель. В полярной авиации с 1934 г., в период с 1947 по 1971 г. занимал должность главного штурмана полярной авиации. Автор учебника по навигации, создатель нового метода самолетовождения в полярных широтах.