Служба - В. Воронов

Однако сами чекисты тогда мало чем способны были помочь оппозиционерам. На одних советах и инструкциях далеко не уедешь. Это не танк. Хотя бы БТР дали. Но сие, видимо, уже было не во власти господина Степашина.

Посему, вероятно, пришлось выйти на «высшую инстанцию», дабы кое-что из ненужного старья выделил бы господин Грачев. А чего не дать — все одно в консервации парятся? И появляются у противников Дудаева танки и бронемашины. Вообще, оппозиция верхом на броне — это нонсенс, такого еще не было!

Роль армии на первом этапе тайной операции была и в предоставлении полигонов для подготовки оппозиционеров. В частности, на ряде полигонов Северо-Кавказского военного округа в течение августа-сентября проходили ускоренную подготовку под видом офицеров и солдат запаса десятки чеченцев. Упор делался на выучку экипажей танков, водителей БТР, стрелков-пулеметчиков и снайперов. Никаких данных о подготовке комсостава не просачивалось. Из чего следует единственный вывод: осуществление чисто военного управления, планирование операций, а также ведение разведки оставались в руках подлинных хозяев — контрразведчиков Москвы. Чеченцам тут была уготована лишь роль пушечного мяса.

Первые «курсанты» Лубянки, видимо, были готовы к боям уже к середине августа. Ибо именно тогда начинаются подозрительные вояжи в Чечню лиц, тесно связанных с ФСК. На военном языке можно было бы назвать эти посещения «рекогносцировками», что говорило о приближении часа «Х» — начале решающих действий. Во время одной из таких рекогносцировок и был схвачен подполковник ФСК Станислав Крылов. По версии «Новой ежедневной газеты», он не выполнял никаких заданий, а лишь на спор с приятелями посетил Чечню и осмотрел боевые позиции войск Дудаева. В подтверждение этого газета ссылается на источники в оппозиции и сообщает, что Крылов и не чекист вовсе — лишь полгода в ФСК, а до того — пограничник.

Но это-то и интересно! Это подтверждает главное: военное руководство действиями оппозиции было в руках ФСК, а не армейских специалистов. Вплоть до недавнего времени погранвойска находились в подчинении Лубянки. И в данный момент, кроме офицеров из погранвойск, у ФСК нет специалистов по проведению операций военизированного типа. Так что появление пограничника (одного ли!) в Чечне буквально накануне операции — не случайность.

За этим следует первая серьезная активизация боевых действий. Проще говоря, опытным военным глазом «гуляющие» по Чечне крыловы должны были оценить военные возможности Дудаева на финальной стадии, проверить донесения агентуры…

Военных же не подключили к операции, может, не только из соображений секретности — делиться лаврами будущей победы желания не было.

Но исподволь готовилось обоснование и для прямого военного вмешательства: вбивался тезис о «чеченском терроризме». Все лето 1994 года прошло под знаком целой серии захватов заложников и требований выкупа в Минводах… И везде настойчиво подчеркивалось: следы ведут в Чечню. Финальным аккордом стал один из последних терактов, завершившийся стрельбой и взрывом. Там уже прямо заявлено: следы ведут в спецслужбы Дудаева. Зато сейчас, во время проведения «большой операции», про эти «следы» даже и не вспоминают. Надобность отпала?

Первые попытки «курсантов» оппозиции применить полученные знания и списанные Т-62 успеха не принесли. Тогда оппозиция пересаживается на вертолеты огневой поддержки МИ-24, которые пока еще на вещевом рынке купить нельзя. Подключение к штурмовкам авиации СКВО говорит о том, что чекисты вынуждены были пойти на расширение роли военных в операции. Но опять-таки лишь за счет таких действий, которые не позволили бы схватить за руку. Хотя имеются данные, что в конце сентября — начале октября при налетах на Чечню ряд пилотов получили ранения, а двое — скончались от полученных ран.

С этого момента чисто чекистская тайная операция стала неуклонно расширяться, выходя из-под единого контроля, утрачивая режим секретности. Нахрапистость ФСК объясняется двумя факторами: непрофессионализмом и близостью даты «последнего штурма». Непрофессионализм же проистекает из того, что никогда ранее операции подобного рода не проводились контрразведчиками. Раньше это было прерогативой спецподразделений разведки, имеющей несколько больший опыт полувоенных операций.

Час «X» сначала наступил 15 октября — танки «оппозиции» ворвались в Грозный первый раз. Но… побродив по городу, удалились. Одни оппозиционеры объясняли это тем, что штурм, мол, и не планировался, это разведка боем… Ну-ну…

Отметим и другие события лета 1994 года, никак не обошедшиеся без длинной «руки Москвы»: возникновение Временного совета (ну прямо по сценарию прежних лет — Комитет национального спасения в Литве, ГКЧП в Москве). Лубянка никак не может без любимых игрушек — марионеточных правительств «в изгнании». Тут же в Чечне возникает Хасбулатов. По своей инициативе? С «миротворческой миссией», прикрытый танками? Ясно, что без санкции на самом высшем уровне о новом явлении едва ли не личного врага № 1 президента и речи быть не могло. Чем же сумели убедить президента? И кто? В этом деле инициатива никак не могла принадлежать команде Степашина, игравшей явно вспомогательную роль. Тут поработали фигуры покрупнее и масштабнее…

Провал штурма Грозного 15 октября привел к усилению налетов с воздуха и вступлению чекистской операции в финальную стадию. Тайная война фактически провалилась — оппозиция не только пользовалась малой поддержкой в Чечне, но и не сумела должным образом распорядиться российским военным имуществом и поддержкой с воздуха. Начинается отсчет новой стадии.

Именно после провала штурма 15 октября в Москве пришли к выводу: ставка на военную мощь оппозиции ничего не даст. Отсюда рукой подать до «гениальной» находки: что если в танки посадить наших парней, а то эти «чурки» с техникой обращаться не умеют?!

Именно тогда, в конце октября, начинается вербовка в частях Московского военного округа, в основном — танкистов. Как ни странно, но специалистов из СКВО почему-то не привлекли: то ли боялись утечки информации, то ли тамошние вояки были лучше информированы о «слабости» режима Дудаева и, соответственно, поумнее. Военные, разумеется, были в курсе просчетов ФСК. И никакие действия особистов не были бы позволены, если бы Грачева не «попросили» помочь. Такими полномочиями в нашей стране обладает лишь один человек.

Завершающий аккорд чекистской операции прозвучал 26 ноября, когда захлебнулась танковая атака кантемировцев-добровольцев. Даже мощная поддержка с воздуха не спасла проваленное штирлицами дело.

Но стало ли это поражение поражением Степашина и ФСК? Вот вопрос вопросов!

Можно предположить, что более вероятно другое — умышленно или нет, но наверх шли сообщения дезинформационного плана, и, возможно, в этом был дьявольский расчет: создать у высшего руководства страны иллюзию легкости победы чужими руками, а затем — втравить Кремль в бой так, чтобы отступление стало невозможным. В таком случае надо признать действия аналитиков весьма удачными. Они правильно составили психологический портрет президента, выявив все слабые места. И очень точно нанесли удар…

Но тогда итог один: замысел организаторов тайной акции был направлен не против Дудаева, а против… Ельцина. И цель его — не столько сокрушение Чечни, сколько максимально возможная дискредитация президента России.

И это выполнено блестяще! Президент аккуратно вляпался в заботливо подготовленную ловушку, из которой нет достойного выхода. Тайная акция, проведенная руками Лубянки, втянула-таки Россию в войну, не имеющую перспектив. В войну, которая направлена не против Чечни, а против новой, демократической России.

Выходит, мы имеем не заговор против Грозного, а заговор в Москве? По сути дела, именно так! И вторжение в Чечню — не только третья попытка решить проблему силовым путем, но и третья попытка государственного переворота в России. В августе 1991-го нас миловал Бог, с трудом, но пронесло в октябре 1993-го… Итак, две попытки не в счет: третья — решающая?!

И более тонкая? Отказ Ельцина продолжать войну столь же убийствен для него, как и сама война.

Мы можем воочию наблюдать полный откат к худшим временам прошлого. Первый и второй каналы дают откровенно искаженную картину событий, фактически введена информационная цензура сообщений из Грозного, начался жесткий «накат» на противников войны. Гайдара с Явлинским чуть ли не в открытую объявляют врагами нации, об антивоенных митингах в Москве иначе как о «незаконных» уже не сообщается. После обвинения демократов в измене «единой и неделимой» России можно ожидать лишь одного: пару-тройку взрывов в Москве, введение в столице чрезвычайного положения, депортацию, для начала, лиц «кавказской национальности».