Сага о Головастике. Начало - Александр Нерей

Нюре на помощь пришёл. А ты сюда по делу? — спросил напарник, когда успокоился.

Мы ещё немного поговорили и разошлись. Я обратно в сарай, собираясь к третьему двоечнику сходить и узнать, как он там страдает, а одиннадцатый пошёл к бабе Нюре.

* * *

Когда забрался в подвал и мысленно попросил маму Кармалию зашвырнуть меня в Даланий, никаких разговоров ждать не стал, а сразу по-деловому выбрался, не заморачиваясь, выполнена моя просьба, или нет.

«Куда вылезу – туда и вылезу. У меня везде работа найдётся, — снова начал думать обо всём подряд. — Вот, только что у одиннадцатого про метку на руке узнал. А я всё думал, что за гадание устроила девчушка, которая старушка. Оказывается, она меня пометила, а совсем не случайно наткнулась на нового посредника.

Может, не всё так просто, как это понимает одиннадцатый. Может, сначала наткнулась, а потом пропуском наделила. Но случайно двенадцать раз кряду не бывает, а нас двенадцать, по числу миров. Как же тогда выбирают для этой работы?.. И соседство с Павлом подозрительное. А если прибавить дядю Николая, который Угодником стал, умом тронешься. Неужели это совпадения?»

— Что за новости? — возмутился я, когда получил в лицо пулемётную очередь в виде воздушных выстрелов то холодом, то тёплом попеременно, и решил проверить номер пулемётчика.

Вернулся к распахнутой настежь двери сарая, повернув которую, увидел тройку и подумал: «Даланий значит. А что за стрельба? Если бы только холодом, решил бы, что нельзя проходить. А если бы теплом? Радовался, что так любят в третьем мире? Что если, как с Душенькой? Спрашиваю, а в лицо морозом, значит “нет”, а если теплом, значит “да”. Попробую прямо сейчас».

Я огляделся по сторонам, разыскивая третью бабу Нюру, и, не найдя её, зашёл обратно в сарай.

— Здравствуй, мир Даланий. Пришёл к тебе по работе. Можно пройти и узнать, как тут брат по оружию поживает? — вежливо спросил у мира.

В ответ повеяло теплом. «Заработало», — обрадовался я и продолжил диалог.

— О чём ты предупредил, о сокрытии от глаз?

Снова тёплый выдох в лицо. «Тогда холодные выстрелы к чему? Чтобы попросил сокрыть братца, а сам был вместо него?»

— Можешь сокрыть Александра, а меня вместо него показать?

Холодный выдох. «Разговор налаживается, только почему нельзя сделать, как прошу, непонятно».

— Меня-то сокрыть можно? — отважился спросить напоследок, потому как в голову решительно ничего не приходило.

Тёплый выдох. «Слава маме Кармалии», — расслабился я и, зажмурив глаза на случай следующих мирных выстрелов, засеменил к калитке.

Больше в лицо не дуло, не стреляло, и я спокойно, даже самоуверенно проследовал в третий фамильный двор.

Щеколда звякнула, калитка скрипнула, а Кукла покосилась на меня взглядом всё видевшей и всё понимавшей дворняжки.

«Эта точно меня зрит», — решил я и, после того, как затворил калитку, подошёл и погладил собаку номер три. Не удержался и всё тут. Она посмотрела мне в глаза и повиляла хвостом.

«Идиот! Тебя же от людского глаза сокрыли, а не от собачьего», — то ли в головушке моей щёлкнуло, то ли прочитал в преданных глазах дворняжки.

— Спасибо, — поблагодарил незнамо кого за подсказку.

Выпрямился, окинул взглядом пустовавший двор и, никого не обнаружив, собрался уже зайти в дом, но заметил в окне три смеявшиеся рожицы.

«Батюшки. Первая команда нарисовалась. Пришли бедолагу утешить, а заодно себя потешить. А я думал, почему Даланий в лицо поплёвывает? Он мне про ребёнков, сбежавших из пелёнков намекал».

Жестами спросил у Александров, нет ли кого дома и, получив отрицательный глухонемой ответ, вошёл.

— Здоров, бояре! — приветствовал напарников, накрепко выучив мужичий урок, только вот, где мне поклоны били и кто, так и не вспомнил.

— Старшой? Двенадцатый? — поинтересовались рожицы, а потом поздоровались.

Я задумался: «Где третий? Смеяться со всеми наравне он не может. Он же заболевший и пострадавший».

— Понял, что поддержать брата пришли. А где он сам, кстати?

— Кто? Кто? Кто? — хором стрельнули в меня футболисты.

— Второгодник наш. Третий.

— Я третий. Александр из этого мира, — доложил один из близнецов.

— Ну, слава маме… А я думал, ты в трауре. Раны боевые зализываешь. Кто тут с тобой? Из твоей четвёрки?

— Я первый, — представился один.

— Я четвёртый. А нашего второго его третий батька куда-то увёз. Мы думали, это он сбежал, а это ты с Куклой здороваешься, — доложил четвёртый, и все хором так и покатились со смеха.

— Теперь расскажите, что тут у вас? Как с отводом глаз, всё работает? И не дурачьтесь с этим, не шутите без надобности. А то меня этот мир прямо у сарая оплёвывать начал.

— Это он предупреждает о сокрытых, которые уже имеются, и спрашивает, присоединять к невидимкам, или нет, — сказал первый Александр.

«Теперь первый. Сегодня все меня поучают. Я-то самым безграмотным оказался, а думал тайны кой-какие выведал да сны-мороки посмотрел ушами и телесами, уже стал всех умнее».

— Говорите, замену третьему… Извини, твою. Куда-то повезли, и вы не знаете куда?

— В психушку его повезли за ушко, — схохмил четвёртый.

— Не слушай его. Второй сейчас на поводке вместо третьего. А самого третьего одного больше не оставляют и везде с собой возят, — снова доложил Александр номер один.

— Конечно. Устроили в прошлый раз погром и разошлись, а я потом прибирал, — пожаловался третий.

— Какой погром? — опешил я. — Вы уже не в первый раз собираетесь?

— В третий. Ха-ха-ха! Уже разок порку ремнём смотрели. Как в кино! Ха-ха-ха! — прогоготал четвёртый вместо ответа или вместе с ответом.

Я выпучил глаза от удивления и, наверное, открыл рот, чтобы о чём-то спросить, но самого вопроса задать не мог, пока на выручку не пришёл первый.

— Мы у сарая сговариваемся, кому вместо третьего вставать, а кому невидимками быть, и только потом просим мир о сокрытии. Была тогда моя очередь, и получил я по полной у всех на глазах. А они смеялись в голос и из комнаты не выходили. Я-то зубами скрипел от боли, а сам лыбился вместе с ними. Третий папка так расходился ремешком за мою ухмылку, что до сих пор чешусь.

— Зато первый у нас всегда первый, — прервал жалобы Александра