Горький запах хризантем - Ольга Ивановна Маслюкова

меня плеча, на котором могла бы выплакаться. Было стыдно. Мать умерла, когда мне было пятнадцать. Жила с отцом. Узнав о моей беременности, он чуть не выгнал меня из дома. Но делать аборт было уже нельзя. Позвонила Володе и сообщила ему. Конечно, не обрадовала. Он через год собирался за границу по своей научной работе. И такая новость ему была совсем некстати. У него была уже девушка. Володя по национальности немец, и та девушка была немкой. Поэтому уезжали они в Германию. А у меня начались мрачные дни. Что только не приходило в голову тогда! Страшно вспомнить! Но живот рос, там была жизнь, и я чувствовала ее шевеленье. Родилась двойня. Два мальчика, близнецы, Миша и Саша. Меня тогда охватила паника. Да и что удивительного! Я ведь была совсем девчонкой. Я звонила Володе, плакала, жаловалась, что мне трудно поднимать двоих мальчишек в одиночку, что отец при каждом случае упрекает и обзывает меня, что дети постоянно плачут. Это был кошмар! И вот однажды, через месяц, Володя приехал со своей мамой, Мартой Готлибовной. Я на всю жизнь запомнила ее редкое отчество. Когда я увидела их, ужасно обрадовалась. Встречала как лучших гостей. И отец обрадовался. Подумал, что мужчина опомнился, решил забрать нас. Но Володя мне говорит:

— Полина, я приехал тебе помочь.

— Как? — спрашиваю я.

— Давай договоримся, что одного мальчика я заберу. Ведь тебе будет легче. Материально буду помогать. Прости, но я уже женился. Я, конечно, негодяй, но чтобы искупить вину, мы с мамой решили забрать одного мальчика. Ведь он и мой сын.

Отец на этих словах посмотрел на меня и кивнул головой в знак согласия. Я тогда подумала, что нам с отцом, и правда, двоих не поднять. Если будет один, то будет легче. Да и Владимир обещал помогать. Сейчас бы я ни за что не согласилась! Но была молода, да и слушать постоянно упреки отца было невыносимо. Разве могла я тогда подумать, что встречу хорошего человека, выйду за него замуж, и он усыновит Мишеньку… Конечно, нет. Тогда я вообще считала, что жизнь моя закончилась. Под давлением отца решила, что ребенок не пропадет в новой семье. Ведь не в чужие руки отдаю, а родному отцу и родной бабушке. Когда Володя подошел к кроватке, я сказала: «Выбирай!» Он долго смотрел, ведь они как две капли воды. Взял на руки того, который был ближе к нему. Это был Сашенька. Сердце мое разрывалось, но я старалась не устраивать истерику. Все это было потом, но в тот момент сдержалась. Отдала свидетельство о рождении, где в графе «отец» был прочерк. Но отчество было, Владимирович. Он положил деньги на стол, чтобы я первое время ни в чем не нуждалась. Я собрала Сашеньку и отдала им. Вот мы и разлучили двух братьев. Этот грех до сих пор ношу в сердце, ведь я тогда была как под гипнозом. Написала отказ от Сашеньки, где указала, что его родной отец — Володя. Об этом меня просили Володя и Марта Готлибовна. Объясняли, что это нужно для оформления документов. А еще, что вскоре они собираются ненадолго в Германию. Наверное, его жена так же, как и мой муж усыновил Мишу, усыновила Сашу. Родство Володи и Саши можно было доказать по тесту ДНК. У Володи были большие возможности в Москве. В тот день он успокаивал меня, чтобы я не волновалась, что Сашеньке будет у него хорошо. Я верила ему. И представьте, как ни странно, но тогда я еще любила его. Ненависти не было. Всю жизнь молилась за Сашеньку и мечтала встретиться с ним. Но они жили в Германии. Вскоре я вышла замуж за хорошего человека, и он усыновил Мишу, дав ему свои отчество и фамилию. И вот случилась беда… Они умерли…

Полина Сергеевна замолчала, смахнула слезу со щеки и посмотрела на Александра и Милану, которая вытирала катившиеся по щекам слезы. Николай отвернулся и, слушая, смотрел в окно. Он тоже еле сдерживал мужские, давящие сердце и душу, слезы.

— Я похоронила мужа. Инфаркт. Миша так любил его! Возил по больницам, но на втором приступе он скончался. Овдовев, я очень боялась за сына. Он перенес стресс. Сдавал экзамены, защита диплома. Все сразу навалилось. Получил диплом и вскоре заболел мой Мишенька. Онкология. Вот тут я и сама чуть не слегла. Лекарства дорогие, денег не хватало. Что могла, продала. Из Минска привезла его домой. Дома он и скончался…

Полина Сергеевна закрыла лицо руками, худенькие плечи задрожали, раздался безутешный душераздирающий плач. Слезы лились потоком, казалось, что ее рыданиям не будет конца. Во всем ее облике была бесконечная боль. Александр присел рядом, обнял ее. Милана бросилась к аптечке. Набрала шприц с лекарством и ввела Полине Сергеевне в вену.

— Мама! Прости нас всех, — произнес Александр.

— Тебя-то за что, сынок? Твоей вины нет. Это я виновата во всем, — всхлипывала мать. — Ты меня прости. Я сама виновата в своей судьбе. Да и слезы я все выплакала давно. Не знаю, откуда сегодня они взялись. Когда умер Мишенька, я поняла, что ничего больше не держит меня на этой земле. Он был для меня всем.

Безудержные слезы, душившие Милану на протяжении всего рассказа, тоже хлынули из ее глаз. Сквозь них она все-таки решилась задать долго мучивший ее вопрос:

— Полина Сергеевна, простите меня за нетактичный вопрос в такой момент. Я даже подумать не могла, что Миши давно нет. Думала, он женился и бросил меня. А когда я отмечала юбилей, и мне принесли корзину хризантем, решила, что это Миша мне их прислал. Откуда?

— Это была последняя просьба сына. Он дал твой номер телефона и попросил, чтобы такого-то числа такого-то года я послала тебе корзину хризантем. Я, конечно, в этом ничего не понимаю, но мне помогли его друзья, которые нашли по телефону все твои данные. Как они это сделали, я не знаю, но корзину я отправила.

— А я-то думала, что это Миша. Все время оглядывалась, ждала, что он вот-вот появится, и я увижу его. Что он где-то рядом!

— Ты не ошиблась. Эти цветы от Миши. Он всегда с нами рядом. С небес на нас смотрит, я чувствую. Я просто ему помогла. Он рассказывал мне, как полюбил тебя. Но из-за болезни молчал и перестал тебе звонить, чтобы не обременять собой.

Милана присела рядом к матери Миши и, склонив ей голову на плечо, уткнулась в него и зарыдала.

— Девочка моя,