Марко Висконти - Томазо Гросси

— Убирайся в ад! — вскричал Лупо, видя, что хозяин валится на землю весь в крови. Затем он яростно повернулся навстречу одному из двух оставшихся разбойников, который только что выбрался из-под ног лошади и теперь направлялся к нему со злобной усмешкой на губах — с той самой кривой усмешкой, которая заставила Лупо так долго думать вечером, прежде чем уснуть.

— Ах, это ты? — воскликнул Лупо. — Да разве так отправляют на тот свет христианские души? — С этими словами он нанес ему мечом такой удар, что отрубил негодяю правую руку с кинжалом, которую он поднял, чтобы заслониться.

Негодяй секунду еще стоял, пошатываясь, а затем со страшным воплем рухнул около стены.

Оставался еще третий; но этот третий при виде бесславного конца, постигшего его друзей, предпочел удрать. Пробравшись ползком между лошадьми, он подскочил к одной из них и попытался ее отвязать, чтобы поскорей вывести наружу. Однако животное, перепуганное всей этой суматохой, принялось так брыкаться, что дело могло бы кончиться для разбойника плохо. Но как ни странно, именно это его и спасло: дергаясь и пытаясь встать на дыбы, конь сорвался с привязи и бросился вон из конюшни. Увидав, что конь проносится мимо, злодей схватился за его гриву и прыгнул ему на спину. Словно преследуемый дьяволом, он стремглав ринулся через поля. Лупо побежал было за ним, но вскоре убедился, что это дело бесполезное, и вернулся к харчевне посмотреть, не сбежался ли народ и не готовится ли какая-нибудь засада. Однако харчевня была пуста. Она стояла в стороне от деревни, и в ней жил один хозяин с женой, которую в ту ночь он нарочно отослал к куме, чтобы легче было скрыть преступление. Так что весь поднятый ими шум не привлек ничьего внимания.

Лупо прошел во двор, а оттуда в конюшню, где нашел лишь двух коней, которых он там оставил. Оруженосец Лодризио был мертв, но хозяин, отняв от живота обагренную кровью руку, протянул ее к Лупо и попросил:

— Сжалься надо мной… пить хочу, все жжет внутри… Там, снаружи, стоит бадья с водой, дай мне выпить глоток… Я больше не могу.

Лупо вышел и тут же вернулся с водой. Раненый жадно выпил ее и затем продолжал:

— Если бы я знал об этом с вечера, когда ходил к колодцу и таскал сюда воду, чтобы смыть кровь, когда мы тебя прикончим…

Наш герой оседлал своего коня и сел на него. Видя, что он уезжает, хозяин крикнул ему:

— Сделай еще одну милость, если ты христианин!.. Не дай мне умереть без покаяния… Там, на повороте дороги… стоит церковь… попроси, чтобы ко мне приехал священник.

Лупо обещал исполнить его просьбу и, проезжая мимо дома священника, постучал в дверь и крикнул ему в открывшееся окно:

— Вас зовет к себе трактирщик… Поторопитесь да захватите с собой все для причастия.

— Как? В чем дело? Что случилось, добрый человек? — крикнул ему вслед священник, но Лупо уже и след простыл.

Юноша ехал все дальше и дальше, не встречая никого на своем пути. Время от времени он останавливался, чтобы размять затекшие ноги, и, ощущая жжение на коже от неглубоких царапин, нанесенных тонким острием стилета, который все-таки проник в отверстия кольчуги, он говорил про себя: «Счастье еще, что я ее не снял». Немного погодя он почувствовал сильную боль в ключице. По ней, должно быть, угодил копытом конь, когда Лупо очутился под ним, борясь с обоими противниками. Потом он заметил и порез на виске, оставленный кинжалом, которым негодяи хотели поразить его в голову. Наконец, устав от долгого счета подарков, оставленных ему на память его новыми приятелями, он плюнул и принялся ворчать:

— Мерзавец Лодризио! Послать христианина на заклание, словно овцу! И ведь я ничего плохого ему не сделал… Должно быть, он по-прежнему питает лютую ненависть к моему господину, просто с ума сходит от зависти! Может быть, и Биче похитил он? А сам-то я хорош: уже вчера утром при встрече с ним можно было кое о чем догадаться… Как он меня оглядел с ног до головы, а потом подмигнул оруженосцу! Ну и усмешка у того! Стоило на нее посмотреть, когда этот висельник бросился на меня, как пес, чтобы покончить со мной… Ну, да он получил по заслугам. Черт возьми, это был неплохой удар! Раз — и он полетел на землю, как арбузная корка. Ничего, будешь знать, как будить спящих собак!

Тем временем наступил рассвет. Навстречу Лупо стали попадаться путники, появились крестьяне с серпами, которые шли в поля на жатву. Успокоенный светом, мирным видом полей, людей и лошадей, Лупо скоро отогнал воспоминания о недавней опасности, о нанесенных и полученных ударах. Он продолжал свой путь, не думая ни о чем другом, кроме Марко и той дороги, которую еще надо было проехать до встречи с ним. Вдруг он услышал, как в винограднике словно кто-то закричал:

— Стой! Лови его, лови!

Вслед за этим он увидал толпу крестьян, бежавших вдогонку за всадником, который сломя голову скакал через поля. И знаете ли, кто это был? Наш знакомый из харчевни, третий заговорщик, которому чудом удалось ускользнуть от нашего героя. Скакун, на котором он сидел, — пугливый жеребец без узды, сорвавшийся, как известно, с привязи, — совершенно вышел из повиновения: он совершал отчаянные прыжки, топтал засеянные поля, ломал изгороди, опустошал виноградники, а крики и вопли крестьян приводили его в еще большее неистовство. Запыленный, взмыленный, с перепачканными кровью боками и грудью, конь тяжело дышал и пронзительно ржал. Прядая ушами, выгибая шею, подняв хвост, он яростно фыркал и несся бешеным галопом, так что из-под его копыт летели камни и комья земли. Сидевший на нем всадник сжался в комок и, вцепившись в гриву, кричал:

— Помогите!

Лупо сразу узнал его и остановился посмотреть, чем кончится дело. Конь еще долго метался в разные стороны, увертываясь от гнавшихся за ним людей. Наконец, не видя ничего перед собой от ужаса, он налетел на ствол громадного дерева и вместе с всадником рухнул на землю. Конь сломал себе шею, наездник же остался почти невредим. Он быстро, как кошка, вскочил на ноги и стряхнул землю, в которой весь выпачкался. Но тут, подняв глаза, он увидел перед собой того демона, который двумя ударами расправился с его товарищами, — то есть Лупо. Лимонтец, проскакав по полю, как раз подъехал к месту происшествия. О боже! Негодяй счел себя уже мертвым. Понимая, что бежать от всадника бесполезно, он бросился перед ним на колени и стал умолять пощадить ему жизнь.

— Кто ты такой, мерзавец? — спросил его Лупо.

— Господин мой, ваша светлость, — отвечал несчастный, дрожа всем телом, — я бедный человек; то, что я сделал, я сделал не по злобе. Но мне ведь надо было купить хлеба пятерым моим детям, моим пятерым ангелочкам — их у меня как раз столько же, сколько пальцев на руке. Это Пассерино подбил меня на черное дело.

— А ему-то зачем было меня убивать?

— Я ничего не знаю.

— Как ничего не знаешь?

— Правда, я ничего не знаю. Вы можете пронзить меня мечом, но я ничего не знаю. Он пришел ко мне домой вчера вечером и сказал: «Пойдем со мной: можешь заработать золотой флорин». А об остальном я ничего не знаю. Я даже не знаю, кто вы такой.

— Хорош! И тебе было все равно, что ты прирежешь человека, даже не зная, кто он такой?

— О, сжальтесь! Да, вы правы, вы можете разделаться со мной, как хотите. Но прошу вас, пожалейте моих детей… Поверьте мне, только голод толкнул меня на преступление. У нас ведь в этом году неурожай, а смотреть, как они умирают от голода…

Лупо вынул из сумки золотой флорин, бросил его на землю и сказал:

— Не для тебя, подлец, а для твоих детишек. Если бы ты попался мне на полчаса раньше, то не спас бы всеми этими разговорами своей шкуры. А теперь ступай и вознеси благодарственную молитву своему святому.

С этими словами он дернул поводья и вернулся на дорогу. До конца пути с ним не случилось больше ничего такого, о чем стоило бы рассказать

Въехав в Лукку, Лупо увидел, что улицы полны народу, услышал гул и догадался, что дело пахнет бунтом. Чем дальше он ехал вперед, тем гуще становилась толпа и тем более возрастали шум и беспорядок. Повсюду мелькали оружие и приставные лестницы. Время от времени сквозь этот мрачный, грозный рев возбужденной толпы, похожий на бурный рокот моря, пробивался звон колокола или чей-то предсмертный крик, на что толпа отвечала громкими воплями восторга.

— Ну, что у вас нового? — спросил Лупо у какого-то юноши, который вышел из дому с копьем в руках и повернул в ту сторону, где толпа была гуще всего.

— А ты разве не знаешь? — отвечал тот. — Сейчас пойдем брать герцогский дворец. Бей их! Надо покончить с этими отступниками! — И, проговорив это, он тут же исчез в гуще людей.

«Брать герцогский дворец? — сказал про себя Лупо. — Если я не ошибаюсь, в Милане мне говорили, что именно там и живет Марко». Ошеломленный этой мыслью, Лупо проехал еще немного вперед с твердым намерением получше выяснить, как обстоят дела Но затем он подумал, что прямые расспросы о Марко посреди толпы, которая, судя по всему, восстала именно против него, не приведут ни к чему хорошему. Поэтому, еще раз поразмыслив, он повернул туда, где, как он помнил, находился трактир. Подъехав к нему, он поставил коня в конюшню и, словно от нечего делать, завел разговор со старой трактирщицей, которая осталась дома одна, так как ее муж и оба сына были на улице с другими мятежниками. Расположив ее к себе вежливым обхождением и прикинувшись простачком, Лупо заставил ее разговориться и выудил у нее все, что ему было нужно.