Украинский нацизм. Исторические истоки - Вардан Эрнестович Багдасарян

нужно произвести перелом в кадрах наших партийных и советских работников, все еще проникнутых духом иронии и скептицизма в вопросе об украинской культуре и украинской общественности. Верно, что надо тщательно подбирать и создавать кадры людей, способных овладеть новым движением на Украине. Все это верно. Но Шумский допускает при этом, по крайней мере, две серьезных ошибки.

Во-первых. Он смешивает украинизацию наших партийного и иных аппаратов с украинизацией пролетариата. Можно и нужно украинизировать, соблюдая при этом известный темп, наши партийный, государственный и иные аппараты, обслуживающие население. Но нельзя украинизировать сверху пролетариат. Нельзя заставить русские рабочие массы отказаться от русского языка и русской культуры и признать своей культурой и своим языком украинский. Это противоречит принципу свободного развития национальностей. Это была бы не национальная свобода, а своеобразная форма национального гнета. Несомненно, что состав украинского пролетариата будет меняться по мере промышленного развития Украины, по мере притока в промышленность из окрестных деревень украинских рабочих. Несомненно, что состав украинского пролетариата будет украинизироваться, так же как состав пролетариата, скажем, в Латвии и Венгрии, имевший одно время немецкий характер, стал потом латышизироваться и мадьяризироваться. Но это процесс длительный, стихийный, естественный. Пытаться заменить этот стихийный процесс насильственной украинизацией пролетариата сверху — значит проводить утопическую и вредную политику, способную вызвать в неукраинских слоях пролетариата на Украине антиукра-инский шовинизм. Мне кажется, что Шумский неправильно понимает украинизацию и не считается с этой последней опасностью.

Во-вторых. Совершенно правильно подчеркивая положительный характер нового движения на Украине за украинскую культуру и общественность, Шумский не видит, однако, теневых сторон этого движения. Шумский не видит, что при слабости коренных коммунистических кадров на Украине это движение, возглавляемое сплошь и рядом некоммунистической интеллигенцией, может принять местами характер борьбы за отчужденность украинской культуры и украинской общественности от культуры и общественности общесоветской, характер борьбы против «Москвы» вообще, против русских вообще, против русской культуры и ее высшего достижения — ленинизма. Я не буду доказывать, что такая опасность становится все более и более реальной на Украине. Я хотел бы только сказать, что от таких дефектов не свободны даже некоторые украинские коммунисты. Я имею в виду такой, всем известный факт, как статью известного коммуниста Хвилевого в украинской печати. Требования Хвилевого о «немедленной деруссификации пролетариата» на Украине, его мнение о том, что «от русской литературы, от ее стиля украинская поэзия должна убегать как можно скорее», его заявление о том, что «идеи пролетариата нам известны и без московского искусства», его увлечение какой-то мессианской ролью украинской «молодой» интеллигенции, его смешная и немарксистская попытка оторвать культуру от политики, — все это и многое подобное в устах украинского коммуниста звучит теперь (не может не звучать!) более чем странно. В то время как западноевропейские пролетарии и их коммунистические партии полны симпатий к «Москве», к этой цитадели международного революционного движения и ленинизма, в то время как западноевропейские пролетарии с восхищением смотрят на знамя, развевающееся в Москве, украинский коммунист Хвилевой не имеет сказать в пользу «Москвы» ничего другого, кроме как призвать украинских деятелей бежать от «Москвы» «как можно скорее». И это называется интернационализмом! Что сказать о других украинских интеллигентах некоммунистического лагеря, если коммунисты начинают говорить, и не только говорить, но и писать в нашей советской печати языком Хвилевого? Шумский не понимает, что овладеть новым движением на Украине за украинскую культуру возможно лишь борясь с крайностями Хвилевого в рядах коммунистов. Шумский не понимает, что только в борьбе с такими крайностями можно превратить подымающуюся украинскую культуру и украинскую общественность в культуру и общественность советскую»[375].

Был ли геноцид?

Одной из наиболее острых тем в дискуссии с украинскими националистами по отношению к советскому периоду истории является тема голода на Украине 1932–1933 годов, соотносимого обвинителями с большевистской политикой коллективизации. В рамках современного украинского национального мифа она раскрывается как «голодомор» — геноцид украинского народа (рис. 38).

Обвинения в геноциде направляются и в адрес России. Предпринимаются попытки обоснования геноцида едва ли не каждого народа бывшего СССР. Репрессии действительно обрушивались на представителей различных этнических групп Российской империи и СССР. Но было ли это геноцидом? Как геноцид принятая в 1948 году ООН Конвенция трактует действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую. Такие задачи ни в Российской империи, ни в СССР никогда не ставились. Репрессиям подвергались люди всех национальностей, включая русских. Наибольший политический резонанс вызвала кампания по представлению голода 1932–1933 годов на Украине («голодомора») в качестве политики геноцида, направленной против украинцев. Еще в 1985 году администрацией Р. Рейгана была санкционирована деятельность Комиссии США по голоду на Украине. Через три года работы Комиссия доложила Конгрессу о полученных результатах. Одно из предъявленных положений состояло в том, что «Иосиф Сталин и его окружение совершили геноцид в отношении этнических украинцев». Фальсификация была столь очевидна, что ее признали даже сами американские историки. Руководитель Комиссии Джеймс Мейс в научных кругах США подвергся негласному бойкоту.

Рис. 38. Миф о «голодоморе» как геноциде украинского народа

Но политическая кампания набирала обороты. «Голодомор» был официально определен как акт геноцида целой группой государств мира (в хронологическом порядке): США, Эстонией, Австралией, Украиной, Канадой, Венгрией, Италией, Ватиканом, Литвой, Грузией, Польшей, Перу, Бразилией, Парагваем, Эквадором, Колумбией, Мексикой, Латвией, Европейским союзом. Кроме того, еще в ряде стран Запада соответствующие определения давались на региональном уровне. Фигурантами проходившего в 2009–2010 годах на Украине судебного процесса выступали Сталин (Джугашвили), Молотов (Скрябин), Каганович, Постышев, Косиор, Чубарь и Ха-таевич. Суд признал, что предпринятые ими действия имели характер геноцида. Показательно, что судебный процесс состоялся уже после того, как вывод о геноциде был официально сформулирован и на Украине, и в других государствах.

В 2000-х годах миф о «голодоморе» как геноциде украинцев совершил политическую реинкарнацию. Активную пропагандистскую кампанию по его признанию развернул в бытность своего президентства на Украине В. В. Ющенко. При этом в ход зачастую шли подложные фотографии и документы. Так, к примеру, в качестве доказательств привлекались фотоматериалы по голоду в Поволжье в 1921–1922 годах.

Если геноцид имел место и реализовывался как политика, то должны были быть субъекты его практической реализации. Признавая геноцид, подразумевали, что один народ целенаправленно уничтожал другой: русские — украинцев.

Однако нет веских оснований утверждать ни то, что голод имел искусственный характер, ни то, что он целевым образом направлялся против украинского населения. Причиной голода стала сильная засуха, а вовсе не политические мероприятия. Такие