Основание. Пятый пояс - Михаил Павлович Игнатов

— Потом! К-ха, к-ха… — отёр рот и закончил. — Нам нужно выбираться отсюда.

— Отсюда? А где мы?

Седой тоже приподнялся на локтях, выругался, обнаружив вокруг тела. Мне тоже только и оставалось, что выругаться, правда, про себя. Что значит, где мы? Осторожно, стараясь не вдыхать глубоко и больше не кашлять, спросил:

— А что ты последнее помнишь?

— Как мы идём по зоне запрета движения силы, — буркнул Седой и встал, оглядываясь и всматриваясь между колец змеев. — Видимо, дошли. Ловушка.

— Ловушка, — согласился я. — Вы сказали, что она должна выбить всех сектантов, которые слабее Предводителя Воинов, вот только Древние об этом не знали, ударили стихией этапа Повелителя и всё. Всё!

— Не время искать виноватого, — сухо обронил Седой, заставив меня замолчать. — Сколько мы прошли от начала ловушки? У меня зрение пострадало, вокруг словно густой туман, не вижу сам, — тут же оборвал меня, не дав и слова сказать. — Неважно. В любом случае разумнее идти вперёд, чем отступать. Сколько ты продержишь защиту из этих своих… — Седой проследил взглядом за одним из мелких змеев, что скользнул совсем рядом с ним, а затем закончил, — существ?

— Не знаю. Разумнее? Уже шестеро умерло.

— Значит, их жизни не должны пропасть даром, молодой м… — Седой поморщился от боли Указа и, вскинув пальцы к виску, поправился, — молодой глава.

Я тоже отвлёкся на больших змеев, которые снова начали замедляться и опускаться ниже, пропуская марево сквозь кольца тел, а когда вернул их на место и повернул голову, Седой уже достал из своего мешка верёвку и обвязывал тела. Поэтому я не стал ни спорить, ни продолжать разговор. Седой прав. Во всём.

Сдерживая стон, поднялся. Не упал, но держался на ногах я едва-едва, поэтому предупредил, хотя бы без кашля:

— На меня не рассчитывай.

Седой замер, обернулся и ожёг меня взглядом, отметив и то, как меня шатает, и безвольно повисшую левую руку:

— Что с тобой?

Я криво усмехнулся:

— Лечил себя, лечил тебя, да и выпустить этих змеев обошлось мне недёшево.

— Держись, молодой глава, — потребовал Седой. — Если мы не выстояли в первый раз, то во второй раз нас стихия ловушки сметёт ещё быстрей.

— Не рассчитывай на меня с верёвкой, — пояснил я и добавил, — но змеев я буду держать до тех пор, пока жив.

Седой катнул желваки и отрезал:

— Ты не можешь умереть, Леград. Только в тебе надежда на возрождение Ордена.

— Глупости, — теперь усмешка у меня вышла усталой. — У Ордена есть ещё целое отделение во Втором поясе.

Седой упрямо повторил:

— Ты не можешь умереть. Если почувствуешь, что не можешь держать защиту, забудь про нас, защищай только себя. Вырвись из ловушки и отыщи Ключ.

Нахлынувшая было усталость исчезла, смытая злостью. Я процедил:

— Заткнись, Седой. Заткнись. Вы с Рутгошем уже пытались вытащить меня одного и только добавили мне забот.

Седой прищурился, но смолчал, лишь впрягся в петлю, которую завязал на верёвке, потянул её шаг за шагом, сначала легко, а затем со всё большей натугой, погружаясь в землю по щиколотку, шагая всё мельче и всё тяжелее, я сдвинул змеев, смещая их следом, но затем Седой сделал уже совсем крохотный шаг и застыл, вздувая жилы на шее, не в силах продвинуться вперёд даже на палец, а поняв это, разразился проклятьями.

Через вдох замолчал, выпрягся из верёвки и склонился над Рутгошем, отвешивая ему пощёчину, следом облил его водой из фляги, в общем, на моих глазах проходил тот путь, что и я недавно с ним самим.

— Бесполезно, — уронил я глухо, устав смотреть на это.

Седой скрипнул зубами, отвечать не стал, как не стал и прекращать свои попытки, просто теперь принялся тормошить Зеленорукого. И вот тут, к моему удивлению, у него хоть что-то, но получилось. Нет, Зеленорукий не вскочил, не открыл глаза, но после воды начал дёргать руками, морщиться и чуть слышно постанывать каждый раз, когда Седой хлопал его по щеке.

Я за это время успел разогнать тех змеев, что были мельче и поглощали стихию из искателей, заставил их стать третьим кругом защиты. Проверять, насколько больно будет Седому, если сквозь него пройдёт один из моих змеев, я не собирался, поэтому пусть лучше кружат здесь, чем снуют вокруг нас. Справившись, ухватил себя правой рукой за запястье левой, поднимая её перед собой, и шагнул к Седому и Зеленорукому.

Второй лежал молча, а вот первый прошипел:

— Не смей.

Я устало спросил:

— А то что?

Седой поднял на меня взгляд и выпрямился.

— Ты рискуешь всеми нами, глава.

— А ты не можешь всех нас тащить в одиночку.

— Не нас, а их.

— Я не хочу этого слышать.

— Скоро он сам придёт в себя.

— Но продержусь ли я это твоё скоро?

— Нет, не смей лечить его, глава, ты усугубишь свои раны.

Мои губы помимо воли снова растянулись в кривой ухмылке:

— Разве не должен каждый из орденцев хоть раз принести себя в жертву ради Ордена в зонах запретов и получить такие раны?

Седой снова заскрипел зубами, заскрежетал ими и схватил меня за левую руку, не давая коснуться ей Зеленорукого.

— Нет. Сейчас я отцеплю мёртвых и смогу стронуть остальных с места, — сузив глаза, Седой сказал. — Живые важней мёртвых.

Теперь я молча смирился. Здесь мы не можем спрятать их тела в кисеты. Но мы обязательно вернёмся за ними. Я вернусь.

Седой просто и незамысловато разрубил верёвку, отделяя мёртвых от живых, впрягся вновь, вновь ушёл в землю по щиколотку, на этот раз сразу, и сумел сделать целых пять шагов. Но затем вязанка тел, которые он тащил, нагребла под собой немного земли, праха, в который превратилось здесь всё живое, и Седой снова встал намертво. Даже для Властелина Духа немалых звёзд тащить двадцать два тела в броне и без единого усиления своего тела — это слишком много. Седой рыкнул, отступил на шаг, вновь рванулся, сдвигая тела и продвигаясь вперёд ещё немного.

Но одновременно с этим успехом я заметил и то, что не заметил до этого — Седой тащил только людей, срезав с них их мешки. Да, так значительно легче, но остаться без воды, еды и прочих припасов в лабиринте