Февраль 1933. Зима немецкой литературы - Уве Витшток

этой неразберихи, – пишет она во Францию. – За все приходится платить, за все отвечать… Меня притесняют, а вы там и знать об этом ничего не знаете».

Словом, по прибытии в Ниццу все складывается совсем не так, как ожидал Генрих Манн. И хотя он начал свое пребывание во Франции уверенно и в приподнятом настроении, рассматривая его как некий непредвиденный отпуск, но уже через несколько недель познаёт тяготы эмиграции.

Журнальный проект с Пьером Берто проваливается, а статьи для французских газет приносят гораздо меньше дохода, чем он рассчитывал. Вскоре становится ясно, что его накопления в Германии недоступны. Вдобавок ко всему Манн опасается, что нацисты возьмут под арест его дочь Леони, пытаясь вернуть его в Германию, и ему ничего не остается, кроме как уговорить бывшую жену Мими вместе с дочерью покинуть страну. Поскольку у Мими нет дохода, это становится для него дорогостоящим мероприятием.

Хотя Нелли не задерживается в Берлине, но на то, чтобы добраться к нему на юг Франции, потребуются месяцы. Управляющие домом на Фазаненштрассе подают на нее заявление о краже, взломе и присвоении чужого имущества, поскольку она по договоренности с Генрихом продавала мебель, чтобы платить за квартиру. Полиция задерживает ее на три дня, пока Нелли не обращается за помощью к своему сводному брату Вальтеру. Он – шарфюрер конной полиции СС, но без колебаний поручается за сестру, хотя она всегда симпатизировала коммунистам. Сразу после выхода из тюрьмы она отправляется к родителям в Ниндорф на берегу Балтийского моря.

Сначала она пытается спасти часть имущества Генриха Манна и перевести ему деньги во Францию. Но почти все попытки заканчиваются неудачей. Наконец она решает последовать за Манном во Францию, но в ее паспорте нет необходимой визы, чтобы выехать за границу. К счастью, ее старший сводный брат Август Герман – рыбак, у него есть своя лодка, и он без особых проблем вывозит ее из страны. Нелли оказывается в Дании, куда Генрих Манн переводит ей 900 франков по телеграфу. Она отправляется к нему из Копенгагена и прибывает летом.

После гибели Ганса Майковски и Йозефа Заурица 30 января она поддерживает связь с Руди Кариусом, членом КПГ, которому приходится скрываться. Берлинская полиция тем временем арестовывает несколько десятков подозреваемых в двойном убийстве; почти все они – коммунисты, на которых возлагают ответственность за оба преступления. Кариуса они ищут сначала только в качестве свидетеля, но затем и соучастника. В итоге 52 человека предстают перед судом и приговариваются к длительным срокам заключения. Однако Кариусу удается скрыться от преследователей и перебраться к Нелли и Генриху Манну в Ниццу. После короткой драмы побега для всех троих начинается затяжная трагедия эмиграции. Нелли и Генрих Манн больше никогда не увидят Германию.

* * *

На основании Чрезвычайного указа о защите народа и государства рейхсминистр внутренних дел Фрик берет на себя полицейские полномочия в Гессене и Бремене и передает их депутату НСДАП от Гессена Генриху Мюллеру и члену НСДАП от Бремена Рихарду Маркерту соответственно. Вооруженные бойцы СА занимают позиции перед домом главы социал-демократического правительства Гессена Бернхарда Аделунга и министра внутренних дел Гессена Вильгельма Леушнера.

Депутат парламента от КПГ в Ольденбурге Йоханнес Гердес, которого 3 марта отряд СА выманивает из дома и открывает по нему огонь, умирает от полученных ранений.

Восемь человек погибают в ходе политических столкновений в Альтоне, гамбургском Бильштедте, Квикборне, Шенебеке-на-Эльбе, Дюссельдорфе, Вуппертале, берлинском Фридрихсхайне и Зельбе в Верхней Франконии.

Смелость, страх и огонь

Вторник, 7 марта

В Дармштадтский народный театр к Густаву Хартунгу наведывается делегация НСДАП, состоящая из двух депутатов ландтага и двух работников театра. Они делают руководителю театра предложение, едва отличимое от ультиматума. Они предлагают Хартунгу остаться на своем посту, если он уволит из труппы семь еврейских или политически неугодных артистов и передаст партии право на формирование репертуара. В противном случае они предоставляют ему возможность добровольно уйти в отставку. Хартунг выслушивает их и отвечает на предложение простым «нет»: у него контракт художественного руководителя, и он не собирается позволять кому-либо вмешиваться в его работу. Прежде чем уйти, так ничего и не добившись, делегация угрожает: у них есть «другие средства», чтобы заставить его уйти в отставку.

На вечер запланирована премьера комедии Джорджа Бернарда Шоу «Горько, но правда». Во время последней генеральной репетиции, которую Хартунг проводит днем, во двор театра маршируют несколько отрядов СА и дают понять, что собираются помешать проведению спектакля вечером. После окончания репетиции Хартунг поднимается на сцену и произносит короткую речь: «Мы не сможем снова поставить эту пьесу. Это трагедия не только для пьесы, но для всех нас и для Германии. Я твердо убежден, что так не может долго продолжаться, и мы покажем пьесу в условиях свободы и демократии».

* * *

Опасения Оскара Лёрке по поводу его поста секретаря Академии продолжают расти. В отделе литературы происходит один конфликт за другим. Бессодержательную ноту протеста по поводу вынужденного ухода Генриха Манна, текст которой члены отдела смогли согласовать только после долгих споров, в итоге не допустили к публикации. В печать ее не пропустил президент Шиллингс. Он заранее предупредил всех участников заседания о необходимости неразглашения информации, поскольку объявления Академии можно публиковать только с его разрешения. Тем не менее уже на следующее после заседания утро газеты «Воссише Цайтунг» и «Берлинер Тагеблатт» оказались в курсе всех деталей итогового заявления. Шиллингс устроил грандиозный внутренний скандал, обзвонив всех участников, а затем жестко заявил, что предателями были Альфред Дёблин и Леонгард Франк.

Оба, разумеется, это отрицают. Однако, как и Генрих Манн, они к тому моменту уже исчезли из Берлина. Дёблин прислал из Швейцарии письмо, в котором сообщил, что на некоторое время покидает Берлин из-за плохой погоды, и торжественно заявил, что информация в газетах исходит не от него.

Но это уже прошлогодний снег. Лёрке нужно подготовить очередное заседание, на котором будет избран новый председатель отдела. Время поджимает. Учитывая шаткость своего положения на должности секретаря, Лёрке не хочет рисковать и согласовывает каждый свой шаг с Шиллингсом. Как назло, именно сейчас президент заболел, к тому же у него запланирована поездка.

Тогда Лёрке пишет ему письмо. Сначала он напоминает ему о Рикарде Хух, с которой Шиллингс еще не знаком. Она заместитель председателя отдела литературы, и теперь, после ухода Генриха Манна, ей придется временно исполнять его обязанности. Лёрке высоко ее ценит: она – кандидат по вкусу Шиллингса, уравновешенная, независимая личность в национальном смысле.