Двести третий день зимы - Ольга Птицева

– Просто покажи.

Нюта послушно встала, пошла к гардеробной. Тая следовала за ней. Вспыхнула розовая лампа. Нюта ожидала, что Тая изумленно охнет, но та осталась безучастна к фиалковым зарослям. А вот телефон вызвал у нее неподдельный интерес.

– Значит, Слава установил сюда всяких штук, которые обходят блокировки, так?

– Ну да. Он не был уверен, что подействует. Но, как видишь, все работает.

– Ага, вижу. – Тая покрутила телефон в руках. – Можно посмотреть переписку?

– Зачем?

Тая осторожно вложила телефон в ладонь Нюты.

– Не хочу тебя пугать, но никакой связи с уехавшими давно уже нет. Совсем. Буквально с первых дней зимовья все сети у нас стали автономными. Поэтому так хреново все работает, но не суть. Главное, что общаться с кем-то по ту сторону невозможно, Нют. Никак.

Нюта отступила на шаг, прижала телефон к груди. Тот был чуть теплый, почти живой. Его хотелось защитить и спрятать. И уж точно не выворачивать нутро переписки перед злым и внимательным взглядом Таи.

– Значит, у Славика получилось невозможное.

– Или тебя пасут начиная с его отъезда. Ты работаешь в стратегическом НИИ, ты ведешь стратегическую разработку. Это не твой выбор, тебя из страны не выпустили. И при этом поддерживаешь контакт с уехавшим. Ну, якобы…

– Перестань. – Нюта уперлась спиной в полку, отступать дальше было некуда. – Мы с ним голосовыми перебрасываемся, фотками, он даже видео посылал…

– Видео? – Тая нахмурилась. – Там просто фон какой-то с голосом?

– Нет! – получилось громче и отчаяннее, чем Нюте хотелось бы. – Слава себя снимал. И квартиру свою новую. И это точно он. Показать?

– Покажи, да. Но давай на большом экране посмотрим. У тебя есть ноут и переходник?

В коробке со шнурами, кабелями и зарядками Нюта копалась старательно, но бестолково. Руки стали вялыми, пальцы подрагивали, а кожа по всему телу горела, как при температуре. Нюта даже потрогала лоб, но понять, есть ли у нее жар, не смогла. Вспомнила только, что Славик умел определять температуру одним легким прикосновением. И готовил чудо-чай с малиновым вареньем, медом и двумя ложками водки, который ставил на ноги за одну очень потную ночь.

– Давай я сама, – мягко предложила Тая и забрала коробку.

Нужный переходник тут же был найден и подключен к ноутбуку. Нюта положила рядом телефон. Тот будто почувствовал и вспыхнул оповещением.

«Какие новости?» – написал Славик.

– Не отвечай! – резко вскрикнула Тая и накрыла телефон ладонью. – Давай сначала посмотрим видео.

– Послушай, это точно он. Ну я же знаю Славика. Это его манера, его словечки. Все приколы наши… Этого никто не воссоздал бы…

– Ню-та, – по слогам оборвала ее Тая. – Нейросети сейчас любую манеру перенимают. Достаточно проанализировать ваши старые переписки. Ну чего ты как маленькая?

– Я поняла бы, – упрямо качнула головой Нюта. – Я обязательно поняла бы.

– Значит, я просто перестраховываюсь, – легко согласилась Тая. – Посмотрим видео. И выдадим твоему Славику всю инфу, какая у меня есть. Пускай выбивает тебе гуманитарную визу. Вместе придумаем, как тебя вывезти.

Нюта понимала: так говорят с больным ребенком. Уговаривают на укол, обещают, что доктор только посмотрит, а потом будет мороженое, новая кукла и тысяча воздушных шариков. Даже пятилетка не поверит елейному тону мамы, глядящей при этом ледяными от тревоги глазами. Даже пятилетка не поверит, но Нюте очень хотелось, чтобы Тая говорила правду. Черт с ней, с новой куклой, – главное, признай ошибку, скажи, что нагнала паники. Главное – пусть Славик останется реальным.

– Ладно, – пробормотала Нюта. – Давай посмотрим.

Перенос минутного видео с телефона в ноут занял слишком мало времени. Нюта смотрела, как стремительно движется шкала загрузки, и больше всего желала выбежать в комнату, распахнуть окно и прижаться пылающим лицом к снегу, наметенному за ночь на внешний подоконник. Но Тая стояла позади, щелкала суставами пальцев и напряженно молчала. Наконец ноут пискнул и тут же запустил видеоплеер.

Нюта просматривала это видео множество раз. Сначала появляется лицо. Он чуть помятый, но очень родной, в полосатой футболке с маяком. Говорит бодро, улыбается широко: «Вот такие у меня теперь хоромы! Восемь квадратов комната, шесть квадратов кухня. И душевая, с туалетом совмещенная. Но главное – балкон!» Он переключает камеру и показывает, что с балкона видно гору и два соседних дома. Потом садится на плетеный стул и возвращается в кадр: «Планирую сегодня тут бахнуть пивка, а завтра уже подумать, как дальше жить».

Нюта смотрела на него, такого родного и знакомого, и внутри ворочались острые клешни – что-то было не так. Лицо Славика будто чуть отставало от тела. И все его улыбки, морщинки и прищуры складывались в узнаваемую, но тревожную картину. Словно силиконовая маска. Словно не-жи-во-е.

– Видишь? – горячо выдохнула Тая. – Это нейросеть зарендерила его лицо. Или как там это делается? Короче, технология. Снимают левого человека и приделывают к нему нужное лицо. На маленьком экране не разберешь.

Нюта оттолкнула Таю локтем. Розовый свет облепил ее, как мокрая простыня, соцветия фиалок поглядывали с любопытством, мол, вот ты ду-у-ура, Нюточка, вот ты ду-у-ура. Никакого тебе Славика. Никакой тебе надежды. Двести три дня бесконечной зимы. И еще столько же впереди, а потом еще столько же, и еще. И так – пока не сдохнешь. Ты одна. И все. Не высовывайся, говорил Славик, уезжая. Не высовывайся, вторил ему симулякр, поселившийся в телефоне. А она верила. И не видела разницы. Радовалась тому, как быстро он отвечает на сообщения. Грелась об узнавание их шуточек. Ценила, что Славик не отдаляется, не меняется, не исчезает. Остается ее Славиком. А он, наверное, и думать о ней уж забыл. Была Нюта, да снегом замело.

– Нют, – попыталась дотронуться до нее Тая.

На экране ноутбука силиконовой маской улыбался кадавр из статиста, умноженного на работу нейросети. Крик рвался из груди, выталкивая остатки воздуха. От внутреннего раскаленного жара начала плавиться кожа. Нюта чувствовала, как та стекает по щекам. Фиалки смотрели на нее, покачивая бутонами. Славик взял их, чтобы Нюта заботилась. И она заботилась. Слала фотографии, отчитывалась о поливе и удобрении. Вот, наверное, хохотал над ней куратор, приставленный холодовиками. Дура ты, Нюта. Дура.

– Нют, давай ты воды попьешь и приляжешь. – Тая схватила ее за запястье.

– К черту иди! – зарычала Нюта и толкнула ее еще сильнее.

Тая пошатнулась, врезалась в стол с горшками. Один закачался и свалился на пол. Земля рассыпалась.

– Успокойся, – строже сказала Тая. – Да, тебя обманули. Тебя использовали. Да, ты нас сдала. Но ты не хотела, так любой мог попасться. Нельзя сейчас истерить, надо думать, как выбираться будем…

Нюта ее не слушала, она смотрела на вывороченную фиалку под ногами, на то, как обнажились маленькие белые корешки. Нужно было