Гроза пустошей - Жанна Михайловна Пояркова

одного дня, а потому не имел друзей, если не считать групп, к которым он ненадолго приставал, чтобы окончательно не одичать и не забыть слова, хотя это не раз и не два его подводило. Он описывал, как ему нравятся пустынные равнины без конца и края и как тяготит возвращение в тело человека, неспособного на полет, в котором и люди, и их селения - просто еще один вид узоров, видный с небес.

Выпивка украла у него сдержанность, и он увлеченно рисовал пальцами по натянутому, горячему воздуху, описывая, как это прекрасно – подняться над правилами и законами людей. Мне показалось, что ему и впрямь было бы лучше проснуться птицей, и что его угловатость, несуразность – отражение птичьей натуры, которая не может завладеть чужим телом. Разные глаза Джека сверкали в сумерках.

Потом мы поговорили о мастерской для починки машин и мотоциклов, которую хотела открыть Хайки, и она верещала, убеждая всех, что мы втроем сможем отлично проводить время до старости. Подростки легко бросаются словами «всегда», «никогда» и «ни за что». От этого избавляешься с возрастом, однако ее уверенность в нашей верности боевому союзу согревала. Когда же она напилась окончательно, то призналась, что очень хочет попасть в искажения, чтобы превратиться в феникса или что-нибудь очень красивое. Мы с Джеком наперебой уверяли, что она и так выглядит отлично, так что превращаться в разноцветную гусеницу или летающую базуку необязательно.

Когда Хайки начала описывать свои «исследовательские» походы к границе искажений, где пыталась нащупать ее, словно дверную ручку в неизведанное, а потом, так ничего внятного и не ощутив, мстительно жгла скрывающий тайны воздух, я подавился от смеха. Джеку пришлось хлопать меня по спине. Это было очень на нее похоже. Сложно сделать из вспыльчивого панка ученого.

Обычно пиро не очень красноречива, за нее говорят дела. Но то ли выпивка, то ли присутствие мастера дзен отперли целую кладезь историй о том, как Хайки незадачливо сближалась с искажениями. Загадки изорванной реальности манят мутантов не меньше, чем сирот – их потерянные родители.

В одной из баек она пристала к каравану бункерных ученых в качестве девчонки-кухарки. Стоило им отойти от городов, как выяснилось, что любой из них готовит лучше Хайки, но она пообещала пожарить второго поваренка вместо ужина, если он хотя бы пискнет, свалила на него всю работу и изображала невинность, ожидая результата экспериментов. Яйцеголовые ковырялись до ночи, и она устала ждать, а когда проснулась – от экспедиции осталась только пара машин и шатер с поваренком. Исследователи просто растворились, словно куски плоти в чане с кислотой, пока она спала. Что бы они ни делали, искажениям это пришлось не по нраву.

- Хорошо, хоть не превратились в крабов, - заметил Джек. – Может, бродят где-нибудь за границей. Я слышал, что бывают искажения-телепорт. Ты входишь в них в одном месте, а выходишь черт знает где на другом конце земного шара. И вернуться получится вряд ли.

Другая история Хайки касалась подземных искажений, и тут я навострил уши. Оказывается, землю порезало не только сверху, но и снизу, поэтому внутри ряда шахт начинало происходить странное или оттуда вырывались диковинные чудища. Пиро лет в 13 подрядили охранять маленький отряд, представившийся шахтерами. На первый взгляд, задание было нетрудное – просто сопроводить шахтеров, которые хотели разведать состояние заброшенной шахты, но боялись, что ее заняли разбойники или дикие звери. Поджарить врагов в закрытой кишке шахты для Хайки не составляло никакого труда, так что она согласилась.

Неожиданности начались уже во время спуска. Она медленно шла по узкому коридору и пыталась не удариться головой и не задохнуться от пота «шахтеров», не взявших ни одной кирки. В этот момент раздалось громкое хлюпанье – и двое мужиков перед ней просто сплавились в липкую жижицу, из которой торчали руки и ноги. Хайки бросилась назад, а энергично размахивающая лишними конечностями жижа неожиданно ловко помчалась за ней. Когда я это представил, меня аж передернуло. Вот тебе и дружелюбные искажения.

Девчонка спалила отродье, но вместе с ним сожгла и весь воздух, поэтому тут же отключилась. Вытащил ее мальчишка, сын одного из исследователей, которому поручили охранять животных и припасы снаружи. Он услышал крики и грохот и спустился вниз. Хайки говорила, что он был так убит горем, что потом не хотел с ней разговаривать, так что даже поблагодарить его как следует не удалось. Девчонка взгрустнула, вспомнив об этом, но у меня из головы не шла жижа с руками.

Ну а дальше, когда все рубежи были пройдены, все пиво - выпито, а из еды дело дошло до запечённой с орехами птицы и остатков овощей, мы все втроем признались, что отдать таблички Шкуродёру было мерзкой затеей. Никому не нравилась идея рабства живых городов. Ястреб Джек заявил, что в Хаире тоже есть храм Белого мотылька, который хорошо скрыт, но ему удалось договориться с телепатами и отдать им тушкана-музыканта, которого мы подобрали в пустыне. Вспомнив про ушастого, я окончательно размяк.

- Мне нужно кое-что вам рассказать. Шкуродёр хочет сделать гигантского мотылька частью своей коллекции. Кто-то ему проболтался, и он просил меня его найти. Я убеждал старика, что он бредит, но если Шкуродёр чего-то хочет, то не отступится. Чтоб я сдох, если это допущу!

Пиро и Джек напряженно переглянулись. Удивительно, но мы трое, авантюристы пустошей, всерьез озаботились судьбой непостижимого насекомого, умеющего разговаривать, хотя сами о себе беспокоились не слишком. Ни Хайки, ни Джек не были телепатами, но в обмене взглядами читался свой алфавит, мимический код. Они заключали пакт.

К тому времени, когда мы закончили воссоединение, было уже глубоко за полночь, луна освещала поля сельскохозяйственных культур и высокие стены Хаира, скрывающие за собой все удовольствия и ужасы пустошей. Мы бросили дрова, навес и прочий хлам на волю ветров и отправились в город, чтобы продолжить веселье в кабаке «Хашдама». Добрая судьба провела пути охотников мимо нас той ночью. Кажется, Хайки танцевала вместе с проходящими мимо раскрашенными женщинами, Ястреб Джек читал всем подряд смешные стихи, а я просто был доволен ощущением выпивки, плещущейся в животе, приличной едой и новым планом, возникшим в голове.

Никогда прежде я не ощущал себя таким расслабленным. Все находилось на своих местах - и луна, и бормотание Ястреба Джека, и горящие фонарики, которыми выкладывались дороги к самым известным домам куртизанок, и звучание бубнов и струнных, и запахи жареного мяса, тушеного рагу, цветов, названий которых я не знал или