До последнего - Майк Шэкл

шума, чтобы заглушить приближение целой армии, — и Эндж не могла отделаться от мысли, что им следовало прийти всем, а не втроем.

В пятистах ярдах от главных ворот Эндж могла видеть чаек, рассевшихся вдоль городских стен и близлежащих крыш, в то время как другие кружили в вышине, прежде чем спикировать вниз и скрыться из виду.

— Никаких Черепов, — сказала Эндж.

— Да, — сказал Бени.

— Это хорошо, ага? — сказал Гаро.

— На стенах и у главных ворот должны быть Черепа, — сказал Бени. — Но там никого нет.

Гаро посмотрел в сторону города:

— Может быть, мы их не видим?

Эндж вздохнула:

— Если бы они там были, чайки не сидели бы на воротах и не гадили бы на стены.

— Кто-то что-то написал на воротах красной краской, — сказал Бени.

Теперь настала очередь Эндж вытянуть шею в сторону города:

— Я не могу разобрать, что там написано.

Бени потер лицо, глядя на город, и нахмурил брови:

— Я думаю, мы не будем пытаться тайно проникнуть внутрь.

— Слава Богам за это, — сказал Гаро. — Давайте вернемся к остальным.

Бени снова двинулся вниз по склону в сторону города.

— Ты идешь не в ту сторону, — крикнул ему вслед Гаро.

Эндж шлепнула его по затылку:

— Идиот.

Она последовала за Бени из рощи прямо к главным воротам. Пятнадцати футов высотой, они были когда-то выкрашены в черный цвет. Солнце, море и ветер превратили его обратно в пестро-серый, и от этого слова выделялись еще больше.

За их приближением наблюдали чайки, но стражники не появились, никто их не окликнул.

Эндж остановилась рядом с Бени примерно в пяти футах от ворот, Гаро следовал за ней по пятам:

— Что там написано?

— Не знаю. Насколько я могу судить, это не джиан, но я никогда не был силен в словах. — Плачущий Человек подошел к воротам и потрогал краску, затем понюхал свой палец. — Блядь.

— Что? — спросила Эндж, не желая знать.

Он оглянулся через плечо:

— Это кровь.

— Блядь. — Она даже предположить не могла, сколько крови понадобилось Черепам, чтобы покрыть ворота, чем бы ни было это послание. Не дружеское приветствие, это точно.

Бени толкнул ворота, и они начали двигаться. Эндж затаила дыхание, когда ворота открылись, страшась того, насколько все будет плохо.

26

Тиннстра

Киесун

Тиннстра вышла из Киесуна вместе с двадцатью тысячами солдат, плюс-минус. Все были пешими, потому что Дайджаку потопили мейгорские корабли, перевозившие всех их лошадей, и у большинства было меньше половины положенного им рациона, опять же благодаря Черепам. Это было катастрофическое начало, потеря половины их армии в первом сражении. Единственным хорошим моментом было то, что все они были вооружены до зубов.

Они ушли под покровом темноты и шли долго и упорно весь день. Приближались сумерки, и скоро им придется разбить лагерь на ночь. Им нужен был отдых, потому что завтра им всем снова придется сражаться.

Зорика и Аасгод возглавляли колонну, за ними следовали Тиннстра и Хасан, а Раласис в следующем ряду. Сначала Зорика протестовала, желая, чтобы рядом с ней была ее мать, но Тиннстра настояла. Зорика была королевой, Аасгод — королевским советником, и нужно было видеть, как они руководят. Тиннстра был всего лишь телохранительницей.

Телохранительницей с одним глазом.

Вода Чикара помогла, очистив ее обожженную кожу за несколько часов, но ее глаз? Спасать уже было нечего. Аасгод дал ей зеркало, чтобы она могла увидеть, во что превратил его Избранный. От этого зрелища у нее скрутило живот. На данный момент она закрывала повязкой уничтоженную глазницу, злясь в первую очередь на себя за то, что позволила этому случиться, и беспокоясь о том, сколько времени ей потребуется, чтобы адаптироваться. Прямо сейчас у нее не было чувства глубины. Даже ходьба была испытанием.

Она ненавидела свое состояние. Ей требовалась полная концентрация, чтобы просто переставлять ноги. Предполагалось, что она будет лучшей, но теперь? Как она собиралась осуществить свой план? Милостивые Боги, у вас нездоровое чувство юмора.

Тем не менее, она была жива, и она приспособится. Как всегда.

Через плечо у нее висела сумка с книгой о Секановари, картой и драгоценной водой Чикара. По крайней мере, они пережили высадку. Отныне она больше не позволит им ее покидать. И своему оружию. Она заменила свой меч традиционным клинком Шулка и нашла короткий топор, который был сделан даже лучше, чем тот, который она потеряла. К этому добавились три ножа, кастет и мешочек, полный отравленных метательных звездочек. Тяжеловато нести, но этого требовал мир. Если бы ей не требовалось проходить мили каждый день, она бы добавила к своему арсеналу еще кое-что.

— Тиннстра.

Голос доносился со слепой стороны, и Тиннстре пришлось повернуть голову, чтобы увидеть Хасана. В этом человеке был свет, который так сильно отличалась от тьмы, клубящейся внутри Тиннстры.

— Хасан.

Она заметила проблеск улыбки в бороде Хасана.

— Я должен сказать, что хорошо снова быть частью армии. Я скучал по этому. Я жил в пещере с тех пор, как ты ушла. — Он помолчал, обдумывая то, что хотел сказать дальше. — Прятался. — Он почти выплюнул это слово. — Прятался, пока Черепа разрушали мою страну.

— Ты делал только то, что должен был делать. В этом нет ничего постыдного, — сказала Тиннстра, глядя вперед, на Северную дорогу.

— Я делал то, что правильно, что необходимо, но это не означает, что мне это нравилось. Я съем крысу, если это поможет мне остаться в живых, но это не значит, что мне это понравится.

— Верно. — Боги знали, она сама поступала гораздо хуже.

Хасан набрал в грудь воздуха:

— Мягкая трава, на которой можно спать под теплым, сухим небом, станет роскошью к тому времени, когда все это закончится. Многие из нас останутся холодными в грязи по дороге. Но, по крайней мере, мы наконец-то что-то делаем. У нас есть шанс. Благодаря тебе.

— Я не та, кто может что-то изменить. Зорика. Она выиграет для нас эту войну.

— Если это так, то только потому, что ты сохранила ей жизнь. Ты ее вырастила. Ты ее натренировала.

Тиннстра улыбнулась.

— Если следовать этой логике, то это все ты. Ты заставил меня покинуть пещеру в заливе Раскан. Может быть, если бы не ты, я бы и сейчас сидела там,