Мамочки мои… или Больничный Декамерон - Юлия Лешко

Жужжание, щелчок… На фото у Владимира Николаевича внимательный, чуть печальный взгляд, устремленный на Наташу. Зрителю не видно, на кого он смотрит, но Бобровский смотрит очень выразительно: брови чуть сдвинуты, на лбу – вертикальная морщинка. Хорошо видны руки, которые он скрестил на груди: красивые, сильные и в то же время изящные руки практикующего хирурга. Заметно, что Бобровскому уже есть сорок, и это – зрелое и красивое мужество…

Наташа была удивлена этим поворотом событий и… самого фотографа, но долго удивляться ей не пришлось: фотограф еще раз повернулся и «словил» ее поднятые брови, улыбку, нежность в глазах… Стал смотреть, что получилось, чтобы повторить заход, если будет необходимость. Владимир предпочитал первый снимок: как первое впечатление, он редко бывает ошибочным, то есть – неудачным…

Вера Михайловна видела все эти маневры и специально вышла из-за стола. Украдкой посмотрела сменяющиеся на мониторе фотоаппарата портреты коллег и не смогла удержаться от аплодисментов:

– Вы – мастер! Боже мой! Просто мастер!.. Я такого Бобровского никогда не видела! Владимир Николаевич, дайте-ка я на вас посмотрю…

– А я, а я… – забеспокоилась Наташа.

Но фотограф уже откланялся со словами:

– Нет, уважаемые медики. Только в готовом виде. Спасибо всем! И извините, полработы никому не показываю. Еще полчасика в отделении у меня есть?

Бобровский кивнул:

– Да, пожалуйста, – и фотограф ушел так же быстро, как и появился…

– А дальше? – спросила Зинаида, сочетая интересный рассказ Ирины с полезным йогуртом. Любительница любовных романов, она заслушалась: Ирина излагала, как Даниэла Стил, – романтично до невозможности!..

– В общем, вот так мы с ним очень хорошо общались… И однажды я поняла, что чем дальше – тем «дружбе крепнуть». А мне хотелось… Да я просто замуж за него хотела, вот и все!

Ирина засмеялась…

Зинаида, поставив пустую коробочку из-под йогурта на стол, грустно протянула:

– Интересно у тебя все как. А у меня просто: со школы дружили, ушел в армию, вернулся – поженились. Дети друг за другом пошли… Это у меня третий… А почему у тебя с первым мужем детей не было?

Ирина пожала плечами:

– Не знаю: по всем показаниям должны были быть. А вот – не было.

Зина понимающе покачала головой:

– Мне кто-то говорил, что дети сами знают, когда им нужно родиться. Значит, с тем мужем не нужно было рожать. И ему с… тобой тоже – не судьба. Извини, конечно…

– Не знаю. Но что-то есть в этом, конечно… – согласилась Ирина, – не судьба.

Владимир, получив у завотделением карт-бланш на дальнейшую работу, неспешно направился к палате, где лежала Ирина. А у мамочек уже настал тихий час…

…Однако ни Ирина, ни ее соседка не спали – откровенничали дальше. Владимир заглянул в палату:

– Девочки! Я вас щелкну и уже пойду, хорошо, Ириша? Не волнуйтесь, дамы, пожалуйста, кто суеверный – снимать не буду.

Но и остальные мамочки в палате уже начали прихорашиваться. Одна из них спросила:

– А фотографии принесете?

Владимир заверил ее:

– А как же!.. Вечером и принесу. Ты, кстати, Иринка, напиши, чего еще донести, ладно?

И начал работать…

…Квадратный столик был вытащен на середину комнаты, вокруг поставлены стулья. Столик изобиловал разнообразными закусками и не менее разнообразными безалкогольными напитками, среди которых красовалась единственная бутылка шампанского. Процессом сервировки руководила Прокофьевна. Света формировала бутерброды, Таня нарезала колбасу. Прокофьевна наблюдала пару минут, а потом все же сделала замечание.

– Татьяна, режь ровней. Во-первых, примета: когда девка криво режет, муж кривой будет. Во-вторых, ты же в институт поступать будешь, тебе хирургию учить придется…

Таня добродушно огрызнулась:

– Прокофьевна, при чем тут колбаса к хирургии? Скажете тоже. Весь аппетит пропадает.

Прокофьевна тоненько, по-старушечьи захихикала:

– Но замуж, видать, все же собираешься: ишь, какие ровные колесики пошли…

Дверь открылась, в нее вошли Вера Михайловна и Наташа, которая в руках держала уже выведенные на принтере стихотворения.

Вера Михайловна сказала:

– Так, у мамочек обед, и нам можно покушать. Где виновник торжества? Вроде только что был…

А вышеназванный виновник, Владимир Николаевич Бобровский, разговаривал с Сашей Сосновским, который всей душой стремился уйти с праздника: он уже видел, как исказится от раздражения красивое лицо Наташи при виде непрошенного, вернее, напросившегося гостя.

Бобровский настаивал на явке:

– Саша, перестань. Что значит «не ждали»? Это картина Репина «Не ждали». Пошли, ты теперь полноправный член коллектива. Все, не ломайся, как красна девица… Кто твой руководитель, в конце концов?

Визит фотографа внес оживление в ряды мамочек шестой палаты. До этого скромно державшиеся в стороне Маша и Алевтина теперь тоже включились в общение.

– А чего твой муж нас в столовой не снял? – спросила молодая воспитательница студенческого общежития Алевтина. – По-моему, мы похожи на старшую группу детского сада: рисуночки на стенах, как в садике, кашка на тарелочках, компотик. Такой интересный он у тебя, такой симпатичный. Так что за история с телефоном у вас была? Я краем уха услышала…

По лицу Маши было заметно, что краем уха что-то слышала и она. А Иринин журнал и вовсе перекочевал на ее кровать: Машу заинтересовала серьезная экономическая статья о банковских вкладах населения и кредитной политике…

– Да это долго рассказывать, – немного смущенная общим вниманием, сказала Ирина.

Алевтина рассмеялась:

– А мы вроде и не спешим никуда…

Ирина посмотрела в потолок и начала рассказ:

– Короче, жили мы так и поживали, каждый со своей тоской, разговаривали, конечно, по работе… Но личного интереса никакого он ко мне все равно не проявлял. И тогда я вспомнила один старый французский фильм, где люди познакомились по телефону. Разговаривали, разговаривали, не видя друг друга. Откровенно, раскрывали друг другу душу. И полюбили друг друга в конце…

Зинаида вспомнила:

– Я смотрела, кажется… давно. Там Анни Жирардо играла. И какой-то лысый мужик…

Ирина кивнула:

– Да, Жан-Пьер Мариэль. В общем, я бы сама до этого… хулиганства не додумалась, если бы не одна ошибка…

…Ирина сидела возле работающего телевизора, по очереди нажимая кнопки пульта. Звонок телефона отвлек ее от этого занятия. Она неторопливо взяла трубку:

– Алло? Нет, вы ошиблись… – молодой голос в трубке назвал номер, похожий на ее. – Нет, вы ошиблись на одну цифру. Ну, какая разница – на какую? Ах, голос… Спасибо… Внимательнее набирайте номер, там наверняка ждут вашего звонка. Потому что у вас тоже очень приятный голос. До свидания… Нет, не до скорого свидания, просто – до свидания. Молодой человек, вы не выпили, случайно? А сколько вам лет? Ах, двадцать два… Как это я сразу не поняла. Мне? Двадцать… три. Было. Давно.

Она положила трубку. Разговор с нахальным мальчишкой ее развеселил. И внезапно Ирину осенило: «А если… Я тоже ошиблась на одну цифру?!. Просто ошиблась…»

Ирина делила на дольки апельсинку и продолжала рассказ:

– Этот случайный звонок… толкнул меня на рискованный поступок, да что там – на авантюру! Я решила позвонить Володе. Послушать его голос… Заговорить… А вдруг, по телефону, с незнакомой женщиной он как-то раскроется, оттает… А там – как пойдет! Знаете, мне ведь часто читатели звонят… Я чувствую людей!..

Она сделала паузу, мечтательно посмотрела в потолок… Продолжила:

– Нужно было сразу сказать что-то, что заставит его продолжить разговор. Пригласить к телефону Сашеньку? Нет, это жестоко. Потом я испугалась: а вдруг у него телефон с определителем? Нет, не в его характере. Ни определителя на телефоне, ни сигнализации на двери, ни мышеловки на даче… Дачи тоже нет. И я сделала это!

…Ирина набрала номер, обернув трубку носовым платком. Сидела на краешке дивана, очень прямо. Когда соединение произошло, она заговорила довольно неуверенно:

– Алло? Здравствуйте… – прислушалась к голосу и добавила: – Извините, к сожалению, я ошиблась.

Голос Владимира в трубке звучал почти весело:

– Да ничего… А почему – к сожалению?

Ирина, очень осторожно, опасаясь быть узнанной, произнесла:

– Ну… У вас такой умный голос. Еще раз извините и… до свидания…

Но, судя по голосу, Владимир не горел желанием прощаться:

– Да ничего, бывает… А что, голос разве бывает умным?

Ира продолжала свою популярную лекцию о психологии отношений, беременные слушательницы были предельно внимательны:

– Я и объяснила ему, что глаза, жесты, голос человека бывают красивыми и не очень, глупыми или умными. Голос – это как пароль: свой человек или не свой. А он сказал: «Да ну? Объясните, пожалуйста, вашу теорию. Если вы не спешите, конечно…» – Ирина рассмеялась: – Я только и ждала чего-то похожего! Конечно, я не спешила! И свою доморощенную теорию подробно объяснила… И мы долго разговаривали. Обо всем. О жизни. О любви. Об одиночестве…