Изменник - Хелен Данмор

как же так, раз — и все? И потом, Андрей, сейчас шесть утра. В отделе кадров еще никого не может быть.

Андрей ничего не отвечает.

— Андрюша, присядь, на тебе лица нет. Я поставлю чайник. О, нет, вот и Коля.

Дверь открывается, и в комнату заглядывает Коля.

— Что случилось? Почему вы кричите? Кто звонил?

— Никто. Иди спать.

Он медлит, переводя взгляд с одного на другого, лицо его мрачнеет.

— Кто-то умер?

— Никто не умер, иди досыпай. Я разбужу тебя без пятнадцати семь. Просто Андрею звонили с работы.

— Если ему просто позвонили с работы, тогда почему у вас такой вид?

— Он не ребенок, — говорит Андрей. — Рано или поздно он все равно узнает.

Теперь Анна переводит взгляд с одного на другого. Лицо Андрея землисто-серое от потрясения. Коля морщится и не может решить, стоит ли выпытывать дальше или не стоит. Она подходит к Коле и одной рукой обнимает его за плечи. Он теперь выше нее, и ей приходится дотягиваться до него. Он пахнет как взрослый мужчина. В детстве, когда он просыпался по утрам, даже дыхание у него было сладким.

— Хорошо, Коля, быстро одевайся и иди умываться. Пока в ванной никого нет. Мне нужно поговорить с Андреем. Я тебе все потом объясню.

— Почему не сейчас?

— Коля, пожалуйста. Мне понадобится твоя помощь.

— Звонили из больницы, — говорит Андрей. — Меня временно отстранили от исполнения обязанностей. Ты понимаешь, что это значит?

Коля по очереди смотрит то на Андрея, то на Анну.

— То есть тебе нельзя появляться в больнице?

— Совершенно верно. Они проводят расследование.

— Кто-то из пациентов умер, и поэтому тебя отстранили от обязанностей? Но ты ни в чем не виноват! — кричит Коля, инстинктивно стараясь его защитить, от чего глаза Андрея обжигает слезами.

— Ты прав, — говорит Анна. — Он все сделал правильно. Но тут замешана политика. Через минуту я все тебе расскажу. А пока иди в ванную.

Он молча кивает и больше не задает вопросов. Андрей был прав: Коля уже не маленький, и поэтому не стоит обращаться с ним как с ребенком. Она снова поворачивается к Андрею и боковым зрением видит, как Коля неловко выскальзывает на общую площадку, где находятся ванная с туалетом.

— Андрей, Андрюша, дорогой, ну не смотри так…

— Я виноват, Аня. Надо было слушать тебя и Лену.

— Ты не мог просто взять и отказаться.

— Но теперь все это падет на твою голову. Никогда себя не прощу.

— Тебе не в чем себя винить. Может, они отстранили тебя от обязанностей всего на несколько дней. Волкову просто нужно на ком-то сорвать злость. Выпей чаю. Поешь что-нибудь. Я не пойду на работу, останусь с тобой.

— Нет, ты должна идти. Все должно выглядеть как обычно. Ты пойдешь на работу, а Коля — в школу. Сегодня мы все организуем, а завтра ты отвезешь его к Гале.

— Думаешь, ничего страшного, если мы день подождем?

— Да. Тебе лучше начать собираться, Аня, иначе ты опоздаешь на работу.

Утренние сборы прошли как всегда, только Андрей, небритый, сидел в кресле у окна. Анна умылась, оделась, выпила чаю с лишним куском сахара, потому что еда в нее не лезла, и собрала вещи.

— Ты уверен, что с тобой все будет в порядке? Я могу позвонить и сказать, что заболела.

— Не надо.

— Думаю, тебе нужно кому-нибудь позвонить, чтобы выяснить, что происходит. Как насчет Герасимова? Или Маслова, он всегда прекрасно о тебе отзывается. Они могут знать, что случилось.

— Я не могу говорить с ними по телефону, Аня.

— Ты думаешь, что телефон…

— Нет смысла подвергать риску других людей.

— Ты говоришь, что Лена всегда в курсе всего, что происходит.

— Я не могу ее в это впутывать.

— То есть ты будешь выгораживать всех остальных, в то время как тебя выставили козлом отпущения за всю больницу.

— Все совсем не так. Иди на работу, Аня. Ты опоздаешь.

Хлопает дверь, она ушла. Четверть часа спустя уходит и Коля, но перед этим, неловко потоптавшись в дверях, он выпаливает:

— Ты точно уверен, что с тобой все будет в порядке?!

— Конечно, уверен. Постарайся лучше сосредоточиться на математике, Коля, а то оценка за последнюю контрольную была отвратительной, — срывается Андрей.

Коля пожимает плечами, что-то бормочет себе под нос и исчезает. Одному богу известно, как много Аня ему рассказала. Он слышал, как они переговаривались торопливым шепотом у Коли в комнате. Он должен был все объяснить ему сам, но просто не смог.

Он не мог заставить себя взглянуть происшедшему прямо в лицо. Слишком свежо было унижение. Отстранен, как будто он приставал к пациентке или убил кого-то. Голос из телефонной трубки до сих пор звенит у него в ушах. А он даже возразить не смог, только блеял: «но… но…», как нашкодивший школьник. «Вы временно отстранены от исполнения обязанностей, вплоть до окончания расследования по факту злоупотребления ими…» Скоро все в больнице об этом узнают. Его настоящие друзья будут потрясены. У него есть приличные коллеги, которые обеспокоятся его положением, как, впрочем, и своим, но есть и другие, которые постараются полностью от него откреститься, и как можно скорей. Они сумеют «правильно повести себя в сложившейся ситуации», что обычно означает притвориться, будто человека, попавшего в трудные обстоятельства, вообще никогда не существовало.

А что подумают Лена или Софья?

Он не может припомнить, когда в последний раз у него выдалось такое праздное утро, да еще и у него одного, без Ани. Сейчас он должен был бы входить в двойные двери ревматологического отделения, просматривать списки больных для приема в поликлинике. Дел всегда так много, что не знаешь, где взять на все времени. В нем закипает злость от сознания, что он загнан в тупик. Кто займется его пациентами? Конечно, они как-то постараются заткнуть дыры, но никто не станет за него выбивать место в санатории для Тани, и никто не проследит, чтобы маленького Леву