Пуля нашла героя (География одиночного выстрела - 3) - Андрей Курков

- Вот и я думаю. Сева и Светлана, они в брак хотят вступить. Говорят, что ваше разрешение надо...

- Разрешение? - Медведев задумался. - Надо инструкции посмотреть, я с таким делом еще не сталкивался... Пойду, посмотрю эти бумаги, потом зайду, Медведев встал и вышел из комнаты.

Оставшись один, Добрынин пожал плечами, удивляясь неведенью капитана относительно своих обязанностей.

Во всяком случае, разговор начался, и стало Добрынину на душе легче.

За окном было темно, и только желтоватый свет луны падал на каменную площадку. Прожектор все еще не работал, и это, хоть и было признаком беспорядка, радовало Добрынина. Нравились ему летние теплые ночи, усыпанные звездами небеса, свет луны, спускавшийся на самое дно ущелья.

Медведев вернулся в комнату контролера с тоненькой брошюркой в руках.

- "Обязанности командира спецточки", - прочитал Добрынин название серой брошюрки.

- Да, - капитан кивнул. - Правильно. Только не разрешение я им должен дать, хотя и так можно сказать... Значит, так, как командир спецточки я являюсь представителем советской власти на вверенной мне территории и исходя из этого могу производить регистрацию браков проживающих и работающих на данной территории граждан. Вот так тут сказано...

- Значит, можно? - обрадовался Добрынин.

- Что можно? - серьезно спросил капитан. - Это я решаю: регистрировать брак или не регистрировать. Написано "могу", а не "обязан"!

Радость покинула Добрынина - видел он, что Медведев любовь как серьезное чувство не уважает.

- Так что же? - спросил потерянным голосом народный контролер. - Не будете регистрировать?

Медведев уставился на крашеные доски пола. Задумался.

- Значит, так, - проговорил он, не поднимая головы. - Что важнее: задание Родины или такое личное дело, как брак?

Тут уже Добрынин опустил голову. Ответ на этот вопрос был настолько очевиден, что не было никакого смысла продолжать разговор.

"Да и действительно, когда любишь Родину, разве нужно еще кого-то любить? - подумал народный контролер и сам скривился из-за своего неполного согласия с этой мыслью. - А Таня Ваплахова?.. Правда, она, кажется, Дмитрия больше Родины любила..."

- Ну так что важнее? - настаивал на ответе Медведев.

- Что важнее, что важнее... ясно, что важнее - Родина, - ответил Добрынин, но голос его был настолько тихий и слабый, что можно было усомниться в искренности его слов.

- Вот-вот, Павел Александрович, - капитан поднял глаза и посмотрел на хмурого, внезапно почувствовавшего мыслительную усталость народного контролера. - Значит, так, - тут капитан Медведев основательно вздохнул. - Передай им, что они женятся... женятся после первого же удачного запуска. Понятно?

У Добрынина после внутренних переживаний, причиненных этим неопределенным разговором, не оставалось сил даже улыбнуться. И он улыбнулся глазами. Даже чуть не заплакал...

- Я давно спросить вас хотел, Пал Александрович, - уже другим, более привычным тоном заговорил вдруг Медведев. - Так, из любопытства, только вы не обижайтесь.. Вы же не член партии... при такой работе и при таком доверии...

- Нет, - спокойно сказал Добрынин. - Может, и не член, но коммунист...

- Да, но если не член партии...

- Ленин был коммунистом еще до основания партии? Ведь так? - перебил народный контролер. - И Тверин был коммунистом задолго до партии!

- А-а... - со все еще немного озадаченным выражением лица, кивнул Медведев. - Значит, вы - настоящий коммунист?

- Ну вот, поняли, - улыбнулся Добрынин. - Член членом, а коммунист коммунистом... Так я могу им передать насчет брака?

- Да, - сказал Медведев. - Найдите Канюковича, и пускай им переведет!

- Хорошо, я и сам... - и тут Добрынин недоговорил, сам себя перебив.

Испугался даже - надо же, чуть сам не проговорился о своих "разговорах" с глухонемыми, не зная, разрешено это или нет...

Капитан ушел из добрынинской комнаты. Через минуту за стенкой раздался монотонный, негромкий американский голос. .

Добрынин обулся и вышел на площадку. Посмотрел на окошко на втором этаже общежития, где жили рабочие. Свет там горел, и народный контролер поспешил к зданию.

Постучался, потом хлопнул себя ладонью по лбу: чего стучать, если они ничего не слышат? Зашел.

Глухонемые сидели вчетвером за столом и играли в лото. Один держал на коленях мешочек с деревянными бочонками-номерами, а трое остальных напряженно смотрели на лежащие перед ними карточки, отрывая взгляд только когда рука "банкующего" вытаскивала и показывала играющим очередной номер.

Добрынин подошел к столу, оценил ситуацию на карточках. Потом дотронулся до плеча Севы. Тот сразу встрепенулся, задрал голову, посмотрел вопросительно на Добрынина.

Добрынин зажал пальцами воображаемую ручку и помахал рукой перед Севой. Тот вскочил, достал карандаш и листок бумаги.

"Я поговорил, - писал Добрынин, даже в пальцах ощущая усталость - и карандаш дрожал у него в руке, и буквы дрожали на бумаге. - Медведев сказал, что женитесь после первого удачного запуска".

Сева несколько раз перечитал записку. Потом как-то напрягся весь - игра уже прекратилась и мешочек с бочонками соскользнул с колен "банкира" на деревянный пол, дробно ударившись о доски. Сева передал записку друзьям. После этого минут пять мелькали над столом пальцы, руки, кисти. Шел оживленный и неслышный разговор, совершенно непонятный Добрынину. Он даже не мог разобраться - хорошая была это новость для Севы или нет.

Надоело сидеть в этой переполненной жестами тишине.

Добрынин встал, чтобы уйти, и тут же Сева шагнул к нему, схватил его за руку, пожал от души.

Павел Александрович облегченно вздохнул. Стало ясно ему, что принес он добрую новость. Снова присел за стол, взял карандаш.

"А где Светлана?" - письменно спросил он.

"На кухне моет посуду для завтрака", - написал Сева.

Добрынин взял у него карандаш, вложил его в почти онемевшие пальцы.

"Совсем скоро будет новый повар, - написал он, и тут же вопрос возник у него к глухонемым: - Вы свинину любите?"

Сева прочитал вопрос, перекинулся несколькими жестами с друзьями. Потом написал: "Любим".

"Значит, прав был Вершинин, - мысленно вздохнул народный контролер. Значит" действительно, если б умели они говорить, то сказали бы..."

"Ну, - подумал Добрынин. - Надо спать идти, а то что-то такой нервный день получился".

Махнул глухонемым рукой и ушел, провожаемый внимательными добрыми взглядами.

Дня через два Медведев разбудил Добрынина в пять утра. Глаза капитана были красные от недосыпа. И голос звучал хрипловато.

- Пал Алексаныч, - протараторил он, зайдя в комнату и удостоверившись, что народный контролер уже проснулся от предварительного стука в дверь. - Извините, что рано... Я Сагаллаева вниз поведу. Договорились с Ефимовым обменяться поварами на полдороге, возле кривой сосны. Вернусь часа через три-Так вы уж тут, если что - без меня, хорошо?