Трофейщик - Алексей Рыбин

И уже спустя несколько мгновений он понял, что поступил единственно правильным образом. Все его приключения, пойди он прямо к машинам, могли бы уже закончиться: ближайший к Колиным «Жигулям» куст зашевелился и из-за него появился сам хозяин авто — великан неторопливо застегивал ширинку, обводя взглядом окрестности. По-видимому, оставшись довольным увиденным, он потянулся, широко раскинув толстые руки, и сел на травку спиной к машинам, а лицом аккурат к лежащему Алексею. «Вот дьявол!» Коля сидел на земле, уставившись прищуренными глазами прямо на него. Черт, он ведь наверняка вооружен. Да и бегает, должно быть, хорошо. Не жирный он боров — Алексей в таких вещах разбирался, определял силу противника по его фигуре достаточно точно — просто здоровый, накачанный. Многие люди заблуждаются, думая, что толстяки не могут быстро бегать. Как бы не так! Знавал Алексей одного вратаря хоккейной команды, такой же примерно комплекции был, как этот Коля. Однажды колоду карт разорвал пополам на глазах у Алексея. На спор. На бутылку водки спорили всего-то навсего. А потом как-то раз Алексей увидел этого своего знакомого, бегущего к закрывающему уже двери автобусу. Страшное это было зрелище. Со скоростью спринтера стодвадцатикилограммовая туша неслась по тротуару, чудом не сметая прохожих, — они, казалось, сами разлетались в стороны от поднятого бегущим вратарем вихря… Да, толстяк толстяку рознь. Лучше не рисковать. Да и что бегать — деревья здесь росли редко, довольно далеко одно от другого — спокойно мог его Коля пристрелить.

Алексей лежал не двигаясь. Коля не видел его, но любое движение могло выдать, сфокусировать взгляд бандита и тогда… что? смерть или жизнь? — пойди сейчас угадай! Одна оставалась надежда — что Коля либо изменит свою диспозицию, либо уснет. Алексей решил ждать — больше пока ничего на ум не приходило.

Они были мокрыми уже почти до пояса — по дороге несколько раз приходилось брести через глубокие рвы, заполненные водой, хлюпать по неподсыхающей в сумраке леса грязи. Мох под ногами, словно губка, при нажатии на него выпрыскивал из себя вонючую темную воду.

— Хорошо еще, что лето сухое было. Иначе хрен бы так быстро прошли, — виновато бормотал Петрович под злыми взглядами Звягина и Андрея.

Колю Звягин отправил к машинам сразу, лишь только смолкли шорохи свалившего в лес пацана. Стрелял он, скорее, для порядка, понимал, что шансов попасть у него крайне мало, так, на всякий случай дал понять, что шутки шутить не намерен. А доктор после выстрелов и вовсе скис.

— Ну все, пришли, — сказал Петрович, отряхивая грязь с пиджачка, что, впрочем, было делом бесполезным и бессмысленным — пиджак был испорчен бесповоротно и окончательно.

— Ну и где сокровища? — спросил Андрей, пытаясь бодриться, что получалось у него неважно, — он, всегда тщательно следивший за своим внешним видом, сейчас немногим отличался от Петровича: его спортивный костюм был в ядовитых черно-зеленых пятнах, руки грязные, грязь заползла даже на лицо, и он размазывал ее, утирая пот. — Где, Петрович?

Перед ними на пригорочке, единственном сухом месте в округе, торчал наполовину ушедший под землю ДОТ — обычный, привычный для любого жителя Петербурга от мала до велика. Такие или почти такие есть и на Пулковских высотах, и в Купчине, в огромном количестве — на проспекте Гагарина, например, у кинотеатра «Планета», на Ленинском проспекте, вдоль всех железных дорог в черте города. Зимой они превращаются в ледяные горки, и дети радостно скатываются с них, летом они порастают травой, на которой лежат загорающие.

— Да вот. — Петрович показал на толстую, чуть приоткрытую железную дверь. Открыть ее не было никакой возможности — ручка находилась всего в сантиметрах десяти выше травы, покрывавшей холмик.

— Копать надо… — Петрович потоптался на месте.

Андрей протянул ему короткую саперную лопатку.

— Так копай, чего мнешься? Устанешь — Ваня тебя сменит. Поможешь, Иван Давидович?

— Да…

Через полчаса совершенно обессиленный Петрович уронил лопатку и сел на траву.

— Все… Можно лезть.

— Слушай, а что там может поместиться? — спросил Андрей, выбрасывая окурок.

— Лезть не надо, — повторил Петрович. — Все там должно быть.

Звягин посмотрел на Андрея.

— Ну что, попробуй, ты помоложе будешь…

— Давай, Петрович, первый, я за тобой. — Андрей похлопал по плечу сидящего Кашина. — Давай-давай, времени нет. Нам возвращаться еще…

Петрович неловко присел, примерился к узкому отверстию, надавил плечом на дверь, которая сдвинулась всего на несколько сантиметров, и ползком полез в темную щель.

— Фонари-то есть у вас? Ни хрена же там не видать…

— Есть, есть, все у нас есть. — Когда ноги Кашина исчезли из виду, Андрей, достав из кармана фонарик, быстро лег на живот и аккуратно, точными змеиными движениями, пару раз изогнувшись, скользнул в дверной проем ДОТа. Лысый с Иваном Давидовичем остались на небольшой полянке. Судя по всему, лысый никуда лезть не собирался, и Иван Давидович боялся даже смотреть на него. Тот же, в свою очередь, разглядывал Ваню с каким-то странным интересом.

— Ну что, доктор, как дела? — спросил он после недолгого молчания.

Ваня пожал плечами.

— Не дрейфь, доктор, ничего тебе никто не сделает. Ты — наш человек. Все в порядке. А дружка своего забудь. Нет его больше. Понял?

Ваня, хоть и не понял, что имеет в виду лысый, кивнул. Как так — нет? Он уже убежал…

— Далеко не убежит приятель твой. Я даже гнаться за ним не стал — зачем? Сам придет. А может быть, и уже пришел. — Звягин неожиданно обхватил Ваню сзади за горло и приставил ствол пистолета к его щеке. — Эй! — крикнул он в сторону леса. — Эй, ты здесь? Выходи, а то я дружку твоему мозги на землю выпущу! Слышишь меня? — Еще немного подержав бледного от страха Ивана Давидовича, он отпустил его, сказав с полуулыбкой: — Шучу, шучу. Нет его здесь. Я так думаю, побег он машины наши курочить. Ладно, не будем о грустном. Закуришь? — Он протянул Ване сигарету. — Сам-то я редко курю, давно бросил, так, иногда балуюсь.

Андрей, протиснувшись в темноту ДОТа, тут же включил карманный фонарик — мощный, он сильным лучом высветил лицо Петровича, казавшееся страшным от падающих теней. Глубокие провалы под глазами в этом освещении выглядели совсем уже покойницкими, резкие носогубные складки приобрели жуткие очертания, шевелился темный провал рта, луч света отражался блестящими точками в белках глаз.

— Ну, показывай, где тут что…

Они стояли в полный рост — дверное отверстие находилось почти на уровне их голов. ДОТ, представляющий собой цельный бетонный куб, врос в землю, опустившись почти на метр, и Андрей, пролезая сюда, чуть не упал головой вниз. Здесь было холодно, пахло железом, и, к удивлению Андрея, совершенно не было запаха гнили, разлагающейся органики — только сладковатый привкус легкой, невидимой цементной пыли, поднятой их ногами. Андрей поводил фонариком — помещение небольшое, квадратное, почти пустое. Прямо над полом, на уровне коленей, находились какие-то трубы, выходившие из одной стены и исчезающие в другой. Находились они, вероятно, изначально ниже поверхности земли. В углу громоздились несколько железных ящиков, еще одна труба торчала из потолка. «Вентиляция, — подумал Андрей, — только размонтированная… А вот эти трубы над полом…»

— Петрович! Ну что? Куда ты нас притащил? — Тут Андрей вдруг понял, что казалось ему странным здесь с самого начала. В ДОТе не было амбразуры.

— Да сейчас, сейчас. Это тамбур. Вход вот здесь. — Он начал отодвигать от стены ящики. — Черт, тут, похоже, с тех пор так никого и не было… Посвети-ка. Слушай, точно. Это я как завалил в последний раз, когда тут был, так все и лежит. Ну и дела! Не верится даже.

Андрей направил луч фонарика на Петровича и увидел, что, когда последний ящик, похожий больше на шкафчик для одежды, которые обычно стоят в раздевалках заводов и фабрик, в детских садах или спортивных комплексах, был отвален от стены, то за ним обнаружилась низенькая железная дверца без ручки.

— Сам склад внизу, — сказал Петрович. — А это, видимо, запасной выход, замаскированный. А где главный вход — я не знаю. Вернее, изнутри видел, но он так законсервирован, заварен, забит — хрен откроешь. А где он на поверхность выходит — не искал. Мне и этого хватало. Помоги-ка. — Петрович поднял с пола обрезок металлической трубы со сплющенным концом и засунул в щель, образованную неплотно прикрытой дверцей и стеной. — Пошли!

Они спустились по ступенькам узкого прохода, спиралью опускающегося метров на пять под землю. Андрей высветил еще одну дверь впереди, в которую упиралась лестница, — эта дверь была открыта. За ней тянулся длинный коридор, по стенам змеились изолированные кабели, как в тоннелях метро, в разные стороны уходили отводы — коридорчики поуже.