Реинкарнатор - Сергей Синякин

Глава 29

Откровенно говоря, Борис Романович Даосов поехал в совхоз «Новая надежда», ставший по велению времени акционерным обществом, для очистки совести. Реинкарнатор и сам не мог объяснить, почему он туда поехал. С одной стороны, обществу было бы лучше, если бы такие люди, как Бородуля, вели себя пристойно и не отвлекали сограждан от строительства очередного светлого будущего. Но с другой стороны, слово Даосовым однажды было дано, и не привык Борис Романович данному слову изменять.

События последних дней оказали на реинкарнатора неизгладимое впечатление. Кто бы мог подумать, что в результате неудачного обмена душ губернатор и мэр объединят свои усилия? Такие разные люди, а вот гляди ж ты — нашли общий язык!

Это только говорят, что люди разных политических взглядов не имеют точек соприкосновения. На самом деле все значительно проще. Запах денег стирает не только политические разногласия, он толкает к объединению, казалось бы, абсолютно разных по характеру людей. С момента неудачного душеобмена губернатор и мэр почти не расставались. Тут и гадать не стоило, кто станет правой рукой Брюсова, когда мэр заступит на губернаторский пост.

Бывший губернатор Иван Николаевич Жухрай заговорил о приватизации объектов федерального значения, а пока еще остающийся на посту мэра Брюсов — о национализации городских. Можно было не сомневаться: оба они видели личные перспективы объявленных экономических преобразований.

Так же дружно они призывали жухраевцев и брюсовцев оставить заборотворчество и прийти к желанному консенсусу. «Сделаем наш город садом!» призывал бывший мэр. «Добьемся для нашей области свободного экономического статуса!» — вторил ему бывший губернатор. Что и говорить, неплохо было бы жить в саду и стричь купоны с необлагаемой федеральным налогообложением экономической деятельности. Пока Брюсов осторожно высказывал одобрение политике президента и говорил о необходимости сильной руки в управлении обществом, Жухрай громогласно заявлял о необходимости дальнейшего развития демократии в обществе.

В переходе на улице Комсомольской появились прилично одетые люди, играющие на аккордеонах и скрипках.

Губернатор и мэрОбирают без мер,

жаловались они, кивая на поставленный рядом открытый чемодан.

Дорогие прохожие,Помогите чем можете!Все мы были при деле,Магазины имели…

Мы ворочали тыщами,А теперь стали нищими.Бизнесменов жалеючи,Бросьте хоть бы копеечку.

Стихи были неважные, рифмы довольно неуклюжие, да и мелодия казалась слишком простенькой, но изредка певцам подавали. Даже милиция новоявленных попрошаек не гоняла. Все-таки люди не на новый «мерседес» собирали — на хлеб зарабатывали!

В совхоз «Новонадеждинский» Борис Романович добрался около десяти часов утра. Узнав о цели визита, директор недовольно покрутил головой.

— Понимаю тебя, Романыч, но навстречу пойти не могу. Да у нас на этом баране все держится! Это ж вожак от бога! Он на прошлой неделе двух волков загрыз, «уазик» с любителями халявного мясца перевернул! Не могу я его лишиться! И народ меня не поймет… Боря, ты мне, конечно, друг, но порядок в стаде дороже!

Даосов вздохнул:

— Ты, Федор Степанович, извини, но ты сейчас как рабовладелец рассуждаешь. Все-таки это не баран, о человеке речь идет. Пусть Бородуля плохой, но все-таки человек!

— Да с ним пастуха никакого не надо! — с жаром сказал директор. — Его бараны с полублеяния слушаются, овчарки перед ним на задние лапы встают!

— Вот мы его и спросим. — сказал Даосов. — Где стадо? Стадо паслось на околице села. Живописная была картина. Трава казалась изумрудной, небеса — синими, неподалеку сонным зеркалом отблескивал обширный пруд, обсаженный ветлами и тополями, а посреди всего этого великолепия паслись белые и черные овцы, которые, несмотря на предоставленные им свободы, предпочитали держаться рядом с вожаком — круторогим и твердолобым красавцем с выпуклыми и внимательными коричневыми глазами.

Баран скользнул равнодушным взглядом по Даосову и отвернулся.

— Бородуля! — удивленно сказал Даосов. — Да ты что, даже не рад мне? А я, между прочим, за тобой приехал!

Баран величественно поднялся, вскинул гордо голову с большими витыми рогами и пошел прочь, крепко держась на тонких, но мускулистых ногах. Овцы с радостным блеяньем двинулись за ним. Рядом с вожаком услужливо семенили бараньи «шестерки», преданно заглядывая вожаку в глаза. Даосов не поверил увиденному овчарки — и те припадали на передние лапы, когда Бородуля в своем новом обличье проходил мимо них. Тут и гадать не стоило. Нашел человек свое место в жизни и менять его не собирается.

А потому и все дальнейшие переговоры с Бородулей были излишними.

— Ладно, — махнул рукой Борис Романович. — Заботой меньше.

Директор совхоза облегченно вздохнул и смахнул пот со лба.

— Поехали, — сказал он. — Я тебя, Боренька, сейчас таким медком угощу! Двадцать ульев с африканскими пчелами купили!

В город Борис Романович возвращался в некоторой задумчивости. Конечно, старая поговорка не могла ошибаться и человек всегда ищет, где ему лучше. Однако властность Бородули смущала реинкарнатора. Не верилось, что бывший мафиози остановится на полпути, но в роли директора совхоза Борис Романович Бородулю в его нынешнем обличье решительно не представлял. Вообразилось, как Бородуля, ласково поглядывая на реинкарнатора коричневыми хитрыми глазками, угощает его сочной зеленой травой или пахучим сеном. Борис Романович хмыкнул и помотал головой, отгоняя видение. И своевременно он это сделал — за железнодорожным переездом у завода буровой техники стояла специфически раскрашенная машина, и двое продавцов полосатых палочек внимательно поглядывали по сторонам, выискивая очередного покупателя.

Заметив проезжающего мимо реинкарнатора, один из сотрудников ГИБДД отвернулся и сплюнул.

— Вот из-за этого гада меня из «семерки» и турнули, — сказал он товарищу. — Полковника Иванова на пенсию от правили, а меня — на дорогу! Помнишь, я тебе рассказывал? Сначала меня чуть кобра в кустах не укусила, а ребят генерал пьяными заловил. Начали разбираться, блин, оказывается, мы по личной прихоти губернатора Жухрая работали! Нам в службе собственной безопасности и говорят, мол, закон мы об оперативно-розыскной деятельности нарушили. На государство, говорят, пахать можно, а на губернатора нельзя. Он, говорят, как частное лицо выступает, заданий ментовке давать никаких прав не имеет! Я-то откуда знал! Губернатора переизбрали, полковника на пенсию погнали, а меня — на дорогу!

— Не грусти, Игорек, — сказал второй патрульный. — Хочешь, мы этого гада догоним и ошкурим маненько? Двушку как с куста сдерем, еще и спасибо скажет!

Лейтенант Иванцов сморщился. Испуганно оглядываясь на проехавшую мимо машину, он досадливо сказал:

— Ты думай, что говоришь! Двушку он с него сдерет! Да он нас запросто не то что без штанов с лампасами, без души оставит! Не, Толян, давай кого попроще поищем!

Борис Романович так и не узнал, какая угроза над ним нависла. Проехал мимо и прибавил скорости.

Утром, еще до его отъезда в совхоз, произошло два знаменательных события. Сначала позвонил лама.

— Ну, ты, Борис Романович, хитер! — довольно хихикнул он. — Не ожидал от тебя такой прыти! И политическое равновесие в городе установил, и нижним фитиль вставил! Молодец!

Даосов ничего не понимал, но бормотал что-то подходящее к случаю.

— Молодец! — еще раз похвалил его лама. — Готовься, Борис Романович! Будешь работать в Москве! Дело ответственное, но я думаю, оно тебе по плечу!

И отключился, оставив Даосова и Наталью в приятном недоумении.

Около десяти часов на работу к Даосову приехал злой бес в обличье кладбищенского сторожа и швырнул на стол мешочек с иголками.

— Забирай свои души! — нервно скаля длинные зубы, сказал он. — Что ж ты меня, дубина, не предупредил?

— О чем? — пожал плечами Даосов. Такого поворота событий он никак не ожидал. Пожалуй, в этот момент он был потрясен не меньше беса.

— О том, что твоим душам грехи отпустили! — заорал бес. — Хорошо еще, что Минос их не пропустил! Представляешь, что бы случилось, если бы души праведников в Ад попали!

Объяснить он не успел, видимо, именно в этот момент беса позвали снизу. На мгновение приняв свое истинное обличье, бес исчез, оставив после себя клубы гари и едкий запах серы. Видно было, что представитель преисподней разъярен. Удивительного в том ничего не было — кому охота вновь возвращаться во второй круг для охраны грешников после почти дипломатической работы!

«А ведь и в самом деле, — сообразил Даосов. — Грехи-то, покойникам отпущены были. А раз Бог их простил, то они уже не грешники, им прямая дорога в Рай!» Теперь он понял, о каком фитиле говорил ему лама.