Вне закона - Дональд Уэйстлейк

— И для этого вам понадобился писец?

— Главным образом. — Беззаконец опять повернулся к окну. — Но еще мне нужен просто пишущий помощник. Тот, кто возьмет мои записи и наброски и доведет их до ума. Задокументирует то, что я стараюсь делать.

— Это все?

— По большей части. Будут и другие поручения. Возможно, даже немного аналитические… ну, вы знаете, работы по расследованию. Но ведь тот, кто обучается журналистике, должен любить время от времени пробовать себя в свободном поиске.

— Я не говорил, что обучаюсь журналистике.

— Да, вы не говорили. Но я много знаю о вас, Феликс Орлеан. — На этот раз он произнес мою фамилию правильно. — Поэтому-то я и повесил странную куколку на двери. Хотелось посмотреть, не суеверны ли вы. Известно мне и про вашего отца, Джастина Праудфута Орлеана, процветающего адвоката в Луизиане. И про вашу матушку, Кэтрин Хэйдити, бывшую до выхода замуж за вашего отца студенткой-медичкой и решившую посвятить свою жизнь вам и вашей сестре Рэйчел, которую теперь знают под именем Анжела в той части Лондона, что зовется Брик-стон.

Такое впечатление, что он меня здоровенным окороком по башке трахнул. Я и знать не знал, что моя мать была студенткой-медичкой, но, похоже, это правда, ведь она всегда хотела, чтобы Рэйч стала врачом. Но я и ведать не ведал, что Рэйчел перебралась в Англию.

— Откуда вы…

— А это уже другое дело. — Беззаконец бросил взгляд на лэптоп на маленьком столике. Потом воздел указующий перст. — Никакие исполняемые вами для меня поручения не фиксируются в компьютере. Я хочу выждать, пока мы сделаем все верно, чтобы позволить миру узнать о нашей работе.

— Я у вас не р-р-работаю, мистер Беззаконец, — выговорил я, ненавидя себя за то, что заикнулся.

— А почему?

— Хотя бы потому, что не знаю, чем вы занимаетесь. И мне не по душе люди, которые звонят мне в любой час ночи. У вас двери обшиты досками, и вы сами называете себя анархистом. Какой-то тип, ни дать ни взять уличный головорез, приходит и, типа того, отчитывается перед вами.

— Я сказал вам, чем занимаюсь. Я анархист и хочу, чтобы у всех все обстояло прямо и честно. От безумца политикана, возомнившего, будто он может ограничивать права других на том основании, что располагает некоторыми сведениями об изнанке истины, до фашиста-мэра, старающегося задавить маленького человечка для того, чтобы набивать свои сундуки золотом, и заново изобретающего полицейское государство.

Я последний честный человек, ковбой с востока. А вы, мистер Орлеан, вы молодой человек, старающийся сотворить из себя кое-что. Ваш отец богат, но вы сами оплачиваете путь, который выбрали для себя. Он, готов поспорить, хотел, чтобы вы стали адвокатом, а вы повернулись к нему спиной, чтобы самому решать за себя. Это уже половина пути ко мне, Феликс. Почему бы не взглянуть, что будет дальше?

— Я в силах позаботиться о собственной жизни, мистер Беззаконец, — буркнул я. — От работы мне требуется только одно: деньги.

— Сколько?

— Ну, скажем, плата за учебу, которая составляет пятьсот пятьдесят в месяц, другие мои расходы…

— Стало быть, вам нужно сорок две тысячи, включая налоги, в том, разумеется, случае, если вы налоги платите.

Сам я досчитался до той же суммы, целый день убив на бухгалтерские выкладки.

— Разумеется, я плачу налоги, — выдавил я.

— Разумеется, платите, — поддакнул Беззаконец, широко улыбаясь. — На этой должности я буду платить вам нужную сумму. От вас необходимо лишь согласие попробовать себя в этом качестве несколько недель.

Взглянув на фото Бакунина, я подумал, а не посылает ли мне судьба шанс. В деньгах я нуждался. Предки ни на одно мое письмо не ответили бы, не то что стали бы платить за мое образование.

— Я не уверен…

— В чем?

— В кромке, о какой вы говорите. Она… похожа на границу законности. По одну сторону законопослушание, а по другую — нет.

— Феликс, вы всего-навсего служащий. Как и любой из работающих на «Энрон» или «Хасбро».[17] Ни один из них не несет ответственности за то, что сотворили или не сотворили их работодатели.

— Я ни за что не стану делать что-либо противозаконное.

— Разумеется, — воскликнул Беззаконен.

— И учеба у меня будет стоять на первом месте.

— Можем договориться о гибком графике.

— Если мне не понравится то, что происходит, я немедленно уволюсь. Без предварительного уведомления.

— В вас говорит студент-юрист, а не гончий пес за новостями, — заметил Беззаконен. — Но, поверьте, вы нужны мне, Феликс. У меня нет времени читать газеты. Если я знаю, что вы просматриваете пять-шесть солидных изданий, у меня как гора с плеч. И здесь вы многому научитесь. Я где только не побывал. От Азии, где я гостил в королевских семьях, до тюрем Турции и Мексики.

— Для меня — никаких нарушений закона, — повторил я.

— Это я уже слышал. — Беззаконец взял с подоконника какой-то листок бумаги и протянул мне. — Подберите сведения об этих людях. Пару дней у вас есть.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего сомнительного. Просто выясните, есть ли они в городе. Постарайтесь лично поговорить с ними. Но если не сумеете, просто убедитесь в том, что они здесь и с ними все в порядке.

— Вы полагаете, этим людям может грозить беда?

— Меня не тревожат куколки, свисающие с дверных ручек, — фыркнул он. — Они для меня ничегошеньки не значат. Просто сейчас я занят небольшой задачкой.

— Может, стоит позвонить в полицию?

— У меня с полицией есть уговор. Я не обращаюсь к ним, они не слушают меня. Получается великолепно.

4

Мне хотелось поговорить побольше, однако Беззаконец заявил, что у него день уже расписан.

— Я должен уйти, но вы можете остаться, — сказал он. — Комната по соседству будет вашим рабочим местом. Давайте я покажу.

Мой новый патрон встал. Как я уже говорил, человек он крупный. И казалось, будто в мире для необыкновенной цели вдруг ожил и задвигался каменный монолит.

Комната за дверью с надписью «Склад» была узкая, вся заставленная коробками и неопрятная. В ней стоял длинный стол, заваленный вырезками из журналов и газет, а также исписанными от руки бумагами и разными изданиями. Я обратил внимание на коробки. Они были картонные, одни белые, другие коричневые. На крышках белых от руки красным выведена одна-единственная буква. Коричневые стояли наполненные всевозможными папками.

— В белых коробках, — пояснил Беззаконец, — мое личное собрание досье. Содержимое коричневых коробок ждет не дождется, когда вы наведете порядок и там. В углу возле окна кипа несобранных коробок для папок. Когда вам понадобится новая, берите оттуда и складывайте. — Он махнул рукой в сторону какой-то кучи в углу.

— А это что? — Я показал на розовый металлический ящик под окном.

— А это единственное настоящее документохранилище. Но мы в нем документы не держим.

Ничего больше про ящик сказано не было, а я слишком увлекся, чтобы вникнуть.

В окно было видно, как по заливу медленно проходил океанский лайнер. Размерами он превосходил три городских квартала.

— Все документы различаются, — говорил Беззаконец. — К узаконенным относятся мои журнальные статьи, доклады и заметки. Их надо переписывать. Текущая документация — это бумаги, которые поступают ко мне. Вам нужно сортировать их так же, как остальные досье. Появятся вопросы, обращайтесь.

Лайнер загудел. Сквозь закрытое окно я услышал слабый отзвук его гудка.

— А это информационные бюллетени, — договорил мой новый работодатель и умолк.

— И что с ними делать?

— Бюллетени я получаю из разных мест. Они весьма и весьма специфичны. — В руках Беззаконца оказалась толстая пачка печатных материалов. — Некоторые поступают от друзей со всего света. Из анархистских и синдикалистских коммун в Америке и других мест, в этой стране и в крупных городах. Одна из коммун — интернетная. Вот за ней следить интересно. Взгляните, нет ли у них чего-нибудь.

На минутку гигант замолчал, о чем-то задумавшись. Может, об этой анархистской интернет-коммуне, а может, по ходу разговора его какая-нибудь мысль посетила. Пройдет несколько недель, и я привыкну к поразительно глубокой интуиции этого человека. Он походил на доколумбового шамана, видевшего знаки во всем, говорившего с богами, о которых не имели понятия даже люди из его племени.

— Еще больше здесь политических бюллетеней. От различных дружественно расположенных освободительных движений и экологических групп. Ну и, разумеется, Красотка Вторник. Она собирает сведения по проблемам, возникающим по всему миру. Становление диктатур, крах инфраструктур, ходы и передвижения различных игроков, вовлеченных в международные игры «убей-убей».

— Какие игры?