Счастливый остров - Бенгт Даниельссон

Патер Станислав был одним из самых молодых и деятельных членов нашего ордена. Острова Туамоту пришлись ему по душе, с первых же дней он почувствовал себя как дома. Он часто ходил с островитянами ловить рыбу, любил большие прогулки, подолгу плавал. Чтобы не зависеть от шхун и по своему усмотрению посещать острова, патер Станислав решил построить небольшой катер. Денег и судостроительного опыта у него не было, но упорство и находчивость помогли ему осуществить замысел. Два года ушло на работу, и еще год потребовался, чтобы изучить мореходное искусство. Затем патер Станислав построил новый катер, больше и лучше первого. Теперь он мог регулярно навещать прихожан. Часто он доставлял больных и раненых на Таити. Как и все миссионеры ордена, он направлял отчеты своим начальникам в Папеэте. Вдруг отчеты перестали поступать. Прошло несколько месяцев и стало ясно, что случилось что-то серьезное. Администратор пытался выяснить, в чем дело, но почти ничего не добился. Последними патера Станислава видели жители острова Пукаруа. Все дружно уверяли, что несколько месяцев тому назад он покинул остров вместе с тремя мужчинами и одной женщиной, направляясь на своем катере на Вахитахи. Однако до Вахитахи они не добрались. Как раз в то время на море бушевал шторм; было решено, что катер потерпел крушение и все погибли. А год спустя в одну из лавок Папеэте зашла женщина, которая заявила, что хочет уплатить долг патера Станислава — триста пятьдесят франков. Лавочник, понятно, поспешил вызвать полицию, женщину тут же допросили. Она охотно сообщила следующее. В числе пассажиров на катере патера Станислава она плыла с Пукаруа. В первую же ночь разразился страшный шторм. Не успели они опомниться, как могучий вал смыл патера за борт. Они видели, как он погрузился в воду, но потом вдруг голова патера показалась над поверхностью, и он крикнул: «Вы не можете меня спасти. Я умираю. Не забудьте уплатить мой долг в Папеэте». И снова ушел под воду. Никто из мужчин не умел править катером, поэтому вместо Вахитахи их принесло к неизвестному необитаемому острову, где на рифе катер разбило в щепы. Только через год к острову пристала шхуна, которая доставила рабочих для заготовки копры. Потерпевшие кораблекрушение не замедлили сесть на шхуну и попали на Таити. Еще до отплытия с Пукаруа патер дал женщине для передачи лавочнику конверт с деньгами, так как она не собиралась задерживаться на Вахитахи. И теперь она, едва прибыв в Папеэте, прямо из гавани пришла в лавку. Полиции вся эта история показалась странной. Как могла волна смыть патера Станислава за борт, не тронув никого другого? Постепенно удалось разыскать троих мужчин, которые плыли на катере. Их допросили порознь и убедились, что показания не совпадают. Единственное, на чем все сходились, — что патер Станислав перед лицом смерти вспомнил о долге. Припертые к стене, они признались в конце концов, что убили патера, решив, что что он вызвал шторм, чтобы покарать их за грехи…

Проведя меньше двух месяцев на Рароиа, патер Бенуа собрался отправиться дальше. Мы с сожалением прощались с ним, и слезы, которые проливали в тот день наши друзья-раройцы, показались нам искренними.

Перед самым расставанием он еще раз пожал мне руку и сказал:

— Мне радостно видеть, что ваша борода отросла, как у доброго католика. Маленькие бородки миссионеров-адвентистов всегда раздражают меня. Если бы не конкуренция адвентистов, я был бы совсем счастлив.

Вскоре нам представился случай увидеть адвентистов и действии, и мы поняли причину такой неприязни.

Рано утром, спустя месяц после отъезда патера Бенуа, с моря внезапно донеслись звуки сирены. Поспешив на берег, мы увидели, к нашему удивлению, ослепительно-белую увеселительную яхту; она покачивалась на волнах у самого рифа. Прибывшие явно нуждались в лоцмане: они усиленно размахивали руками и указывали в сторону прохода. Тахути и Тавита, не долго думая, прыгнули в воду и поплыли к яхте. Никто из раройцев не видал ее раньше; строились самые различные предположения, кто бы это мог явиться сюда на таком роскошном судне. Вдруг Курануи осенило:

— Да это, наверное, Дуг! Ну, конечно, Дуг! — закричал он радостно, поддержанный остальными.

Не сразу до нас дошло, что они имеют в виду Дугласа Фербенкса! Он посетил Рароиа в начале тридцатых годов, охотился с гранатами на акул, стрелял по тарелочкам, устроил несколько фейерверков и продемонстрировал раройцам гимнастические упражнения на турнике и брусьях. Не удивительно, что Дуглас был так популярен на острове. На память о его визите кое у кого остались пожелтевшие фотографии с автографом артиста.

Однако чем ближе подходила яхта, тем яснее становилось, что она доставила во всяком случае не Дугласа Фербенкса. Из громкоговорителя на мачте доносился бодрый псалом, а на большом плакате, вывешенном на баке, издали можно было прочесть слова: «Христос с нами!»

Мы с любопытством наблюдали, как из шлюпки вышли пять-шесть человек, одинаково одетых в полотняные костюмы, красные галстуки и тропические шлемы. Один из них быстро подошел к кучке заинтригованных раройцев и объявил, дружелюбно улыбаясь:

— Мы представляем Общество адвентистов седьмого дня. Давайте заснимем наше прибытие.

Островитяне оторопели: какие-то неизвестные попаа сами, ни с того ни с сего предлагают исполнить их самую заветную мечту! Сняться в кино! Может быть, впоследствии даже удастся увидеть себя на экране в Папеэте?! Раройцы немедленно вызвались сделать все, что будет приказано.

Один из миссионеров быстро установил камеру, а остальные сели опять в шлюпку, отгребли немного назад и повторили сцену прибытия. На этот раз островитяне уже не колебались — с радостными воплями они ринулись на пристань и набросились на гостей с таким восторгом, точно это были знаменитые кинозвезды, а сами раройцы — исступленные собиратели автографов.

После того как встреча была запечатлена под всевозможными углами зрения, адвентисты собрались в тени таману и весело спели на таитянском языке приветственную песню, в которой рассказывали о себе и своем путешествии. Затем они разбились по двое и устремились в деревню. Каждое «звено» было оснащено портативной кинокамерой, фотоаппаратом, сундучком с лекарствами, кипой американских журналов, коробкой конфет для детей и распылителем ДДТ. Их принимали, разумеется, с величайшей радостью; раройцы плотным кольцом окружали гостей. Правда, миссионеры предусмотрительно опрыскивали все вокруг из своих распылителей, прежде чем начинать разговор, но островитянам это только нравилось.

Одно из «звеньев» неожиданно для себя натолкнулось на Марию-Терезу и меня. Не успели мы сказать «здравствуйте», как нас взяли в плен и вывели на солнышко. Один миссионер молниеносно извлек из футляра кинокамеру, второй нацелился фотоаппаратом, и одновременно на нас обрушился целый поток слов: