Четыре угла коварства - Лариса Павловна Соболева

– Папа… Па!

– Что? – повернул к нему голову Павел.

Тима подошел и положил на грудь книгу:

– Почитай мне книжку.

– Ты же умеешь читать, – изумился Павел.

– И что? Когда я был маленьким, ненастоящая мама читала мне книжки на ночь. Мне нравилось, я был счастливым и засыпал. Почитай.

М-да, трудно отказать в маленьком счастье, кстати, Павел давно не чувствовал себя счастливым. Он отложил планшет, взял книжку Тимы и скомандовал:

– Давай залезай. (Тимка с визгом запрыгнул, лег рядом и накрылся одеялом.) Скажи, Тима, а с ненастоящими мамой и папой тебе хорошо было? Ты же говорил, что помнишь их.

– Да, очень хорошо помню. Они были хорошими, добрыми, любили меня. И я их любил.

– Тогда давай не будем называть их ненастоящими?

– Давай. А как же мама Лора?

Вот он – детский вопрос, на который ответить чрезвычайно сложно. В данном случае не грех разрубить этот узел, сказав правду про Лору, не оставляя неоправданных надежд:

– Понимаешь, Тимоша, те, кто любит, это и есть настоящие, а кто не любит… ненастоящие. И так во всем, что случается в жизни. А Лора… видишь ли, малыш, Лора не любит никого, иначе не оставила бы тебя на вокзале, не обманывала бы меня. Значит, ненастоящая она. Ты согласен со мной?

Мальчик слушал внимательно, глядя на Павла своими чистыми глазами, он запоминал каждое слово, верил Павлу безоговорочно, поэтому в ответ кивнул. И что же с этим делать? Потом подумает, а пока Павел взял книгу в руки:

– Какая тут у нас за книжка? «Путешествие Гулливера»?

– Ага. Я посмотрел картинки, там про очень большого человека и совсем маленьких человечков. Мне очень нужно.

– Нужно? Зачем?

– Хочу, чтобы меня понимали Феликс и Настя. Воспитательница в детском доме говорила, что в книжках учат всему, надо только найти нужную. Я нашел.

– Хороший ты человек, Тимофей, но боюсь, Феликс и Настя пока тебя все равно не поймут, только когда подрастут. Но мы будем читать, чтобы… стать счастливыми, да? Так… Ну, слушай: «Трехмачтовый бриг “Антилопа” отплывал в Южный океан. На корме стоял корабельный врач Гулливер и смотрел в подзорную трубу…»

Павел читал и в процессе сам увлекся, но когда услышал сопение и посмотрел в сторону, Тима спал. Он отнес ребенка в его комнату, вернулся, лег и сказал себе, выключая свет:

– Один свое счастье уже получил, теперь моя очередь. Эх, сейчас как засну…

В кабинете следователя Маня сидела…

…в темных очках, выпрямив спину, вытянув шею, руки сложив на коленях. Говорила больше Клара, она облюбовала место ближе к Терехову у боковой части, положила локоть на следовательский стол, изредка Маня ее поправляла. Женька Сорин, как только понял, что не сможет держать маску бесстрастности, взял стул и уселся у стены позади теток писать протокол, то и дело беззвучно закатываясь от хохота. Вениамин находился рядом с ним, тоже хихикал и тоже беззвучно.

– Погодите, Клара Макаровна, – остановил ее Павел, он вел диалог невозмутимо. – Я что-то не понял, кто должен давать показания?

– Так эта… Манька… – указала она обеими ладонями в сторону подруги. – Мария… э… Васильевна. С ней вся эта бодяга случилась.

– А почему вы вместо нее говорите?

– Так она… в нервном стрессе.

– Да ну? Когда давала ложные показания, нервного стресса у нее не было. Понимаете, Клара Макаровна, ваши слова не могут повлиять на ход дела, вы даже не свидетельница…

– Я пострадавшая! – перебила его Клара пафосно. – Когда этот мужик, который обманул Маню… то есть Марию… ломился в мой дом, я ведь целую жменю таблеток от давления выпила. Чуть не умерла, да.

– Вы и должны давать показания только по тому эпизоду, который сами видели и в котором сами принимали участие. А ваша подруга Мария Васильевна должна без вашей помощи обойтись, сама нам поведать все эпизоды, связанные с мужчиной, который напал на нее, а потом на вас.

Павел взял тон врача психиатра, по-другому нельзя, тетеньки не понимают другой язык – пугаются, зажимаются, теряются. Только без официоза, доброжелательно, чуть ли не ласково:

– Гражданка Артюхина, пожалуйста, снимите очки.

Маня вздрогнула, словно ее испугали, и проговорила, стараясь выражаться как можно культурней:

– Не могу, у меня недоразумение на глазу.

– Да фингал там, фингал, – продала ее Клара. – Упала она, когда убегала от мужика с ножом, ну и… пострадала, о камень стукнулась. Снимай, раз просят. Маня, я кому сказала!

Та сняла очки, а выражение на подбитом личике – святая мученица перед пытками инквизитора. Павел опустил голову и что-то писал на листе, затем сказал:

– Мария Васильевна, вы подтверждаете все, что сказала Клара Макаровна? (Она кивнула.) Ну, тогда, давайте начнем с момента, когда вам предложили дать ложные показания. (Она снова кивнула.) Вот и отлично. Потом мы пойдем к начальнику, которому вы давали ложные показания, и еще раз перескажете.

– А тогда зачем сейчас базар разводить? – очнулась Маня. – Уж у вашего начальника и расскажу.

– Сейчас под протокол и с вашей подписью, затем я возьму с вас подписку о невыезде до суда, а у начальника вольно изложите, то есть устно. Без протокола.

– Под подписку? – захлопала подбитым глазом Маня. – О невыезде? А в тюрьму когда?

– В какую тюрьму?

– Я ж показания дала ложные, меня в тюрьму за это… обман же органов… мне так сказали… Я вещи собрала.

– Вы ни разу не отбывали срок в колонии?

– Нет, что вы. Я порядочная женщина.

– Поэтому не знаете наших порядков. В подписке вы обязуетесь никуда не выезжать из города, а жить будете дома. До суда. В суде дадите те же показания, что дали сегодня, но вряд ли вас посадят на скамью подсудимых, не вижу к тому оснований, тем более у вас явка с повинной.

Она вся засветилась, засияла, заулыбалась, не разжимая рта и не показывая зубов, которых не хватает.

– Ой… вот спасибочки, родненький, – затрещала Маня. – Ну, тогда скажите, уважаемый гражданин начальник, нельзя ли мне охрану назначить, так как маячит нам с Кларой смертельная опасность?

Женя накрыл голову папкой с листами протокола и беззвучно ржал, Веня оказался более сдержан. Что оставалось делать Павлу? Только пожалеть несчастную и немолодую женщину, а потому он терпеливо объяснил:

– Охрана не положена, к сожалению, доказательств нет, что на вас напали. Но я дам вам номера телефонов, в случае серьезной опасности звоните, назовите свое имя, помощь приедет тотчас. И если вам не трудно, поживите вместе еще какое-то время, так будет лучше для обеих. Ну, Мария Васильевна, я слушаю вас.

Ольга вошла в ресторан французской кухни,

…прошлась взглядом по полупустому залу, наконец увидела