Поэзия США - Анна Брэдстрит

ДОЛГ

© Перевод А. Ибрагимов

Не рассчитаться, хоть режь.За однодневный мятежДолгие годы расплатойМуки души распятой.

Долг, что тащу на горбу,Видно, в гробу погребу.Там, обездоленный сроду,Мир обрету — и свободу.

Думал: какая беда,Все уплачу без труда,Но не учел я роста.Рост-то чудовищный просто!

УТРЕННЯЯ ЗАРЯ

© Перевод А. Ибрагимов

Херувим в одежде белоснежнойНочь поцеловал с улыбкой нежной.Пробудилась спящая, горяМаковым огнем. Взошла заря.

ВОЗДАЯНИЕ

© Перевод А. Ибрагимов

Так глубоко любил я,            Так долго, что Царь Небесный,Являя свое милосердье,            В дар ниспослал мне песни.

Так безнадежно любил я,            Пел — и сипел так надрывно,Что смерть ниспослал мне Всевышний            В своей доброте неизбывной.

ЛЮБОВНАЯ ПЕСНЬ НЕГРА

© Перевод Э. Шустер

Я вчера с любимой был —            Красота, ей-богу.Нежно ручку ей сдавил —            Красота, ей-богу.Слышал вздох, один, другой,Видел блеск в глазах живойИ улыбок пил настой —            Красота, ей-богу.

Слышал ветра шум в сосне —            Красота, ей-богу.Что-то птахи пели мне —            Красота, ей-богу.А поняв ее намек,Обмер с головы до ног,Все мне было невдомек —            Красота, ей-богу.

И, обняв ее слегка, —            Красота, ей-богу.Начал я издалека —            Красота, ей-богу.Любишь? Дай тогда ответ!Любишь так, как я, иль нет?А она: — Здесь ярок свет! —            Красота, ей-богу.

ЭДВИН АРЛИНГТОН РОБИНСОН

СОНЕТ («О, где Поэт — чтоб светочем для нас…»)

© Перевод А. Сергеев

О, где Поэт — чтоб светочем для насИз мертвой зыбкой серости сверкнуть,И Муз, вдали блуждающих, вернуть,И новым светом затопить Парнас;И в бегство мелких обратить пролаз,Мастачащих без сердца, как-нибудьСтишки, которым уготован путь,Блеснув на миг, навеки сгинуть с глаз.

Что означает наш бездарный век?В нем, как всегда, цветок и человек,И солнца свет, и смена лет и зим.Неужто же в столетьях тот исчез,Кто стяг срывает с запада небесИ крестит время именем своим?

КРЕДО

© Перевод А. Сергеев

Я не найду пути: глухой покровЗавесил путеводные светила;И в воздухе бездушном все застыло,Лишь временами долетает зовМогучей музыки из тех краев,Где упражнялась ангельская сила,И упражненье ненароком свилоВенок из мертвых листьев без цветов.

Ни проблеска, ни звука, все мертво.Чему, страшась и радуясь, пропеть яВ ужасной мутной мгле хочу ответ?Сквозь все, над всем и за чертой всегоМне вести шлют далекие столетья,Я чувствую грядущий в славе Свет.

УОЛТ УИТМЕН

© Перевод А. Сергеев

И отзвучали песни. Человек,Который пел их, сделался понятьем,Как Бог, как жизнь и смерть и как любовь.Но мы настолько слепы, что не в силахПрочесть того, что написали сами,Или того, что вера начертала:Мы недоумеваем.

Так песня воплотилась в человека,А человек преобразился в песню.Сегодня большинство его не слышит:Чрезмерно высоко, чрезмерно чистоДля слуха нашего его искусство,Чрезмерно радостно и слишком вечно.Но те немногие, что слышат, знают,Что завтра он споет для всех на свете,И все его услышат.

Не отзвучали песни. Лучше скажем,Что спетое не может отзвучатьИ что понятия не умирают.Когда мы человеческие буквыНаносим на гранит или песок,Мы пишем их навеки.

ЛЮК ГАВЕРГОЛ

© Перевод А. Сергеев

У западных ворот, Люк Гавергол,Где по стене багрянцем плющ зацвел,Встань в сумерках и жди среди теней,И листья вдруг зашепчутся о ней,И, как слова, зашелестит их шелк;Она зовет, чтоб ты туда пришел.У западных ворот, Люк Гавергол —Люк Гавергол.

О нет, ни проблеска не даст восток,Огнистый мрак в твоих глазах глубок;Но там, где запад мрачно пышет так,Быть может, сам же мрак прикончит мрак:Кровавит лист самоубийца-бог,И ад наполовину рай облек.О нет, ни проблеска не даст восток —Не даст восток.

Из гроба я хочу тебе шепнуть,Чтоб поцелуй ослабить как-нибудь,Тот, что всегда горит на лбу твоемИ, ослепив, влечет одним путем.Поверь, что к ней ведет один лишь путь,Он горек, но не может обмануть.Из гроба я хочу тебе шепнуть —Тебе шепнуть.

У западных ворот, Люк Гавергол,Где плющ багряный по стене зацвел,Где ветры рвут обрывки мертвых словИ не хотят разгадывать их зов,Не чувствуют, что шепчет листьев шелк,Там ждет она, чтоб ты туда пришел.У западных ворот, Люк Гавергол —Люк Гавергол.

РИЧАРД КОРИ

© Перевод И. Кашкин

Когда под вечер Кори ехал в сад,Мы с тротуаров на него глазели:Он джентльмен был с головы до пят,Всегда подтянут, свеж, приветлив, делен.

Спокойствие и мощь он излучал,Гуманностью своею был известен.О, кто из нас за кружкой не мечталСтать мильонером, быть на его месте!

Он был богат — богаче короля,Изысканный, всегда одет красиво.Ну, словом, никогда еще земляТакого совершенства не носила.

Трудились мы не покладая рук,Частенько кто-нибудь из нас постился,А Ричард Кори процветал — и вдругПришел домой, взял кольт и застрелился.

МИНИВЕР ЧИВИ

© Перевод А. Сергеев

Минивер Чиви свой удел         Клял и поры своей стыдился,Худел, мрачнел и сожалел,         Что он родился.

Минивер, предан старине,         Пожалуй, если увидал быРыцаря в латах на коне,         То заплясал бы.

Минивер всех людских забот         Бежал и знал свое упрямо:Афины, Фивы, Камелот,         Друзья Приама.

Минивер плакал, что с былой         Славой ослабли нынче узы, —Бредет Романтика с сумой         И чахнут Музы.

Минивер в Медичи влюблен         Заочно был, прельстясь их званьем, —Как жаждал приобщиться он         К их злодеяньям!

Минивер будничность бранил,         Узрев солдата в форме новой,И вспоминал про блеск брони         Средневековой.

Минивер золото презрел,         Но забывал свое презренье,Когда терпел, терпел, терпел,         Терпел лишенья.

Минивер Чиви опоздал         Родиться и чесал в затылке,Кряхтел, вздыхал и припадал         В слезах к бутылке.

ДЖОН ГОРЭМ

© Перевод А. Сергеев

— Что ты вдруг решил сюда прийти, Джон Горэм,И зачем прикинулся, что скорбен и уныл?Рассмеши иль отпусти меня, а то при лунном светеЯ тебе напомню слово, о котором ты забыл.

— Я пришел тебе сказать, о чем луна, быть может,Шепчет и кричит тебе ночами целый год,Я пришел тебе сказать, какая ты, Джейн Уэйленд,И пускай тебя хоть это малость в чувство приведет.

— Ну-ка, объясняйся до конца, Джон Горэм,А не то скользну я и исчезну сторонойИ по пальцам не сочтешь ты всех моих путей-дорожекИ следов моих не сыщешь там, где толпы шли за мной.

— Жаль, что ты не видывала толп, Джейн Уэйленд,Верно, ты могла бы покорять их при луне.Только я исчезну первым, это я хочу исчезнуть,И когда меня не будет, ты не вспомнишь обо мне.

— Так-то ты сказал, какая я, Джон Горэм?Видно, мне самой тебя придется развлекать.Погляди-ка, вон луна тебе какие строит рожи,Притворись хоть на минутку, что не хочешь убегать.

— Ты — то самое, что в мае меж цветов порхаетИ цветком взлетает на мгновенье в небосвод,Ты — то самое, что ночью ловит мышь, Джейн Уэйленд,Поиграет с ней, а после для забавы загрызет.

— Не был ты мне мышью никогда, Джон Горэм,Как тебе не стыдно даже думать о таком?Складно сказку сочинил ты, но не более, чем сказку, —Не была тебе я кошкой, не была и мотыльком.

— Нынче ночью ровно год, как я гляжу и вижу —То крадется кошка, то мелькает мотылек.Целый год я вижу их, а не тебя, Джейн Уэйленд,Ты их спрячь или убей, чтоб я тебя увидеть мог.

— Посмотри получше на меня, Джон Горэм,Не дури, подвоха не ищи в моих словах!Я ведь женщина всего лишь, протори ко мне тропинкуИ не требуй объяснений и раскаяний в грехах.

— Поздно, слишком поздно ты зовешь, Джейн Уэйленд,И луна напрасно изливает благодатьНа ненужные осколки позабытого былого,О котором нам с тобою больше нечего сказать.

БЬЮИК ФИНЗЕР