Восьмой зверь - Владимир Ильин

— Я его сейчас своими руками задушу.

— Виктор, не оставляй детей сиротами. В самом-то деле, внука увидишь при жизни, — весомо произнес Томас, удерживая друга от очередного порыва встать с места. — Или ты шесть лет ждать собрался? Так скажу я тебе: загадывать не следует, жизнь — она разная.

— Как она учиться-то будет!

— Так парень все выучит и перескажет. Хороший храмовый лекарь, да еще на территории Академии — она разве что недельку и пропустит, — продолжал урезонивать друга Баргозо. — Зато наши пацанята вместе расти будут.

— Думаешь? — угомонился Виктор и сменил вид с гневного на задумчивый.

— Точно тебе говорю. Оно такое дело — детская дружба самая крепкая. Будут помогать и поддерживать друг друга, никогда не подведут, прикроют и выручат. Здорово же?

— Хм, — потер голову Теннет.

— К нам переедешь. Дом отстроим рядышком — милое дело. Детей всегда есть с кем оставить, за жизнь их беспокоиться не придется. Первые годы, — слегка помрачнел на последних словах Томас. — Потом они к тебе, в поместье, подальше от войны.

— Так нет же поместья? — подал я голос, пытаясь сбить с толку слегка похмельных и лиричных стариков.

— Как нет? — немного не понимая, поднял голову Виктор.

— В газетах написано — нет.

— Больше газетам верь, — фыркнул Теннет.

— Но там ведь фото, статьи. Нападение, всех убили, дома пожгли, колодцы потравили. — Настало мое время не понимать происходящее.

— Пожгли, да, — согласно кивнул Виктор. — Два сарая с краешку. Сырого сена навалили да горючим сверху полили. Дым такой стоял, что ни один из писак вглубь поместья пройти не отважился. Они же жизнью дорожат, зачем им в разоренные села с зараженными колодцами идти, если им и от границы поместья все видно? — лукаво прищурился старик. — Да еще золото в карманах неожиданно зазвенело, будто бы нашептывая, что нет там ничего интересного.

— А люди? Живность? Их же не скроешь! Ярмарки, торговля…

— Верно. Оттого я их к войсковым товарищам переправил на постой, по паре семей каждому. Еще месяц назад организовал, когда с Джейн в город переезжали.

— Но зачем про смерти-то писать? — всплеснул я руками, вспоминая зареванных девушек.

— Голову включи, — строго одернул Томас. — Если людей угнали со скарбом, то они обязаны были появиться в одном из трех рабских рынков возле владения. Такой товар многих бы заинтересовал. Они приедут, начнут интересоваться — а рабов-то нет. Начнут копать — обнаружат подлог очень быстро.

— Скажете еще, долго ваша тайна проживет, — скептически покачал я головой.

— Долго, поверь. Все соседи — хорошие друзья, чужих не пустят. Уже сейчас выставили кордоны от мародеров. А нормальные люди на мертвую землю не пойдут — даже если уговаривать будешь.

— Все равно не понимаю, зачем, — покачал я головой, пытаясь уместить хоть в какие-то рамки задумку Теннета.

— Молодой потому что, — вздохнул Виктор. — Если бы я не инсценировал нападение, то последовал бы настоящий удар. С караваном из рабов, насилием, пепелищем на местах домов и людским горем всех окрасов. Понимаешь?

— Ударили бы по самому уязвимому месту, — кивнул я, прозревая. — В первую очередь.

— Именно. Иным способом навредить мне сложно.

— Но почему вы нам ничего не сказали?

— Чтобы вы все испортили? — фыркнул дед Джейн. — Все должно быть максимально убедительно, в том числе ваше искреннее горе! И не надо мне нотаций! Молодые, переживут, сердце крепкое, заодно поймут, как любят своих родных, и будут любить еще сильнее!

— Сам тоже хорош, — незаметно, одним глазом, подмигнул Томас. — Утешил красавиц, да двух сразу. Как теперь трех жен содержать собрался?

— Ах, вы про ребенка? Так это же шутка, — улыбнулся я.

И сразу вздрогнул от двух акульих взглядов, будто бы приценивающихся, с какой части тела меня начать жрать.

— Ш-шутник, — усмехнулся Томас, перестал удерживать товарища и сам встал со стула.

— Внука меня лишить решил? — зашипел Виктор.

— Эй, седые да умные, вы чего? — отступил я на шаг.

— Вилли, держи его!

Резко хлопнула дверь с характерным щелчком закрываемого замка. Я суматошно оглянулся в поисках пути к бегству. На окнах — решетки, дверь — закрыта, впереди — два весьма опасных типа с армейским прошлым, позади — Вилли. Уже чувствуя надвигающуюся панику, посмотрел вверх и улыбнулся массивной и основательной люстре, объявившейся на потолке, — видимо, пришла на смену старой, вместе с остальным интерьером.

То ли надо благодарить за появившиеся силы — смесь паники и страха, — то ли новообретенные с ритуалом возможности, но на люстру я буквально взлетел — за один прыжок в добрых четыре метра. Споро подтянул тело вверх и оглянулся на трех задумчивых типов внизу. Проняло даже вечно невозмутимого Вилли.

— Босс, может, я его подстрелю? Он и упадет? — почесал затылок подручный.

— Можно на стол встать, оттуда я его точно достану.

— Пинаться буду! — сурово пообещал я.

— Тогда точно стрелять надо, — деловито констатировал Вилли.

— Нет, только ремонт сделали. Да и Марта услышит. Подтаскивай стол.

— Мама-а! — проревел я раненым слоненком, отыскав лазейку в захлопнувшейся ловушке.

— Ну-ка молчи, — заерзал Томас, странно посмотрев на закрытую дверь. Он что, ее побаивается?

— Тогда не трожьте стол! Мы же взрослые люди, давайте договоримся. Вам нужны внуки? Да никаких проблем, сегодня же вечером все организуем.

— Вилли, дай мне пистолет! — побагровел Теннет в который раз. — Сейчас я ему организаторские способности отстрелю.

— Ня-аня!

— Да замолчи ты. Вилли, убери пистолет. Виктор, успокойся. Ник, спускайся вниз.

— Мне и тут хорошо, — натужно улыбнулся я, пытаясь устроиться на люстре поудобнее. — Да и примета плохая. Вчера вот тоже спустился вниз — так чуть не зарезали, еле отмахался.

— Стоп, что вчера случилось? — резко посерьезнел Баргозо.

— Думал, вы уже в курсе, раз Джейн про бинты все разболтала.

— Спускайся, — приказал он таким голосом, что ослушаться было очень сложно. Виктор тоже как-то подтянулся и стал серьезнее. Прошлый эпизод был мгновенно забыт. — Рассказывай.

Мне дали время собраться, пока Вилли придвигал стулья к столу. Затем тщательно допросили, выпытывая мельчайшие подробности, — про лица, одежду, оружие, — в общем, все, что я мог видеть и чего не мог. К своему удивлению, стараться, чтобы вспомнить детали, совершенно не приходилось — образы сами всплывали в голове, стоило о них задуматься. И не просто смутные картины воспоминаний — а сверхчеткие, максимально детализированные, будто бы вижу я их прямо сейчас. Попробовал вспомнить текст на одной из прочитанных некогда книг и с удивлением смог представить плотный, чуть желтоватый лист бумаги с черными, слегка смазанными буквами. Если это последствия ритуала, то только ради подобного эффекта стоило бы его провести.