Восьмой зверь - Владимир Ильин

— Как насчет доли в вашем предприятии? Без права собственности.

Вот сейчас на мои слова прошел отклик — да что там, даже остальные за столом перестали бросать злые взгляды, а один из них пододвинулся вправо, освобождая место рядом с собой.

— Ты присаживайся, не стой, — уже нейтрально пригласили меня.

Капитан продолжал молчать, но еду отложил в сторону и теперь тщательно протирал пальцы салфеткой.

— Мне нужен борт, который сможет забрать меня в указанной точке и доставить в другую. Плюс доля в прибыли. На этом все, — озвучил я свое видение ситуации.

— Пока одни убытки, — протянул кто-то, за что получил локтем под бок.

— Нанять курьера будет дешевле, — предложил кряжистый мужик, подчиняясь незаметному жесту капитана.

— А через закрытый фарватер мы не пойдем, — добавил второй. — Чрезвычайное, етить его, положение.

— Не сейчас. Когда-нибудь в будущем. Корабль, который не придется искать. Или который можно будет вызвать из любого прибрежного городка.

— Вот как? А позади вас, что характерно, будут стрелять, стараясь попасть?

— Есть какие-то трудности?

— Никаких, — впервые подал голос капитан.

— Тогда я бы с удовольствием покрыл ваши трудности за малую долю в предприятии.

— И что мы будем делать в остальное время, когда тебе не нужен будет корабль? — задал вопрос моряк, сидевший рядом.

— Да чем захотите. Я ведь смогу доставить вам сообщение?

— Телеграфы есть во всех портах. Там же мы храним обученных птиц для скорой связи. Сообщение получим за день. Прибудем сразу, — коротко обозначил капитан.

— А если будет фрахт? — шепотом уточнил кряжистый и тут же замолчал под холодным взглядом капитана.

— Пожалуйте за отдельный столик, — обратился ко мне господин, величественным жестом указывая на стол в противоположном конце зала, на котором — вот новость — уже лежали писчие приборы, бумаги, а за соседним с ним томился пузатый чиновник нотариальной конторы, от которого так и веяло страхом. Его что, силой сюда везли?

Стоило нам сесть за стол, как всякий аристократизм куда-то улетучился, уступив месту прожженному дельцу. Ясное дело — высокими манерами денег не заработать. Он был готов торговаться за каждую медяшку, отмахиваясь от мягких намеков на то, в какой беде находится его команда и корабль. С одной стороны, величина его трудностей вполне покрывалась теми деньгами, которые мне уже заплатил Виктор, но с другой — я тоже не мог отступить, чтобы не упасть в его глазах. Дельцы уважают хороший торг.

В итоге мы сговорились на десять процентов от прибылей, за которые я еще должен был выделить деньги на ремонт корабля, в ходе которого, как мне намекнули, он получит новое название, заменит примечательные постройки, по которым его можно будет опознать, и сможет заняться прежним выгодным делом — то есть контрабандой. Я согласился, выдвинув встречное требование по обустройству отдельной каюты — для меня и моих спутниц, — раз уж судну грозит переделка. Само собой, условие вывезти меня откуда угодно и привезти куда угодно, при этом гарантируя жизнь и охраняя от врагов, оставалось в силе.

Договор о намерениях был подписан, к великой радости аж порозовевшего от восторга нотариуса, тут же предложившего, под витиеватые речи о том, как он нам доверяет, заполненные формы основного договора — уже с его визой. Мол, при подписании главной бумаги мы вполне сможем обойтись и без него. Осталось только передать деньги да поставить свой вензель под главным документом — и я стану совладельцем шустрого и весьма неплохого корабля с пока еще неопределенным названием: кто его знает, какие документы нарисуют мастера фальшаков. Тут же хозяин заведения распорядился внести наливку, которую все это время придерживали.

Меня тут же пригласили отпраздновать и вполне благодушно отнеслись к символическому бокальчику — я не пил, но и махать руками, объясняя остальным, как неправильно они живут, не собирался. Команда вполне удовольствовалась старым коллективом для второго круга тостов, я же направился к хозяину таверны — за результат следовало заплатить.

Тридцать золотых кругляшей были восприняты благосклонно, без предложения добавить и обвиняющих взглядов.

— Обращайся, — пожал мне руку старый знакомец и, стоило мне отвернуться, отправился к команде моряков — праздновать вместе с ними. У него сегодня тоже праздник — и денег заработал, и друзьям помог. Ясное дело, для чужих он не стал бы стараться.

Вышагнул из таверны, я был в благодушном настроении и пребывал в нем еще ровно две секунды, пока взгляд не наткнулся на Вилли, терпеливо подпирающего кабину паромобиля.

— Забирайся, господин Баргозо ждет.

Центральную улицу города редко можно представить без ярких витрин магазинов, заманивающих туристов и случайных посетителей вычурными вывесками, причудливо выложенным товаром за прозрачными, словно воздух, стеклами. Не было нагловатых приказчиков, силой затаскивающих робких прохожих в заведения, не было зазывал и актеров. Все выглядело благородно и чинно, как и подобает заведениям высшего света, — а иные и не потянут ренту первых этажей домов первой линии, некогда переделанных под торговлю.

В свое время пришлось изрядно постараться, чтобы разрушить магию восстановления древних зданий, дабы не разрушала выведенных на главную улицу дверей, не портила широких, во всю стену окон. Результат получился дивно хорош, на радость хозяевам и гостям города.

Совсем малое число горожан видело другую часть этих домов — обращенную во дворы. Старую краску давно не подновляли, кое-где рухнула часть штукатурки, да так и осталась лежать на земле. Наверное, эта сторона изрядно завидовала принаряженной, холеной парадной части, если вообще может завидовать дом с мертвыми глазницами окон и трещинами от первого до последнего этажа. Без магии жизнь покинула дома — богатые люди съехали, а бедных не пускала полиция. Потому последние свои дни блистательные здания первой линии проводили в качестве складов под товары, магазинов и офисов. Впрочем, и в таком ветхом состоянии служить им еще не меньше сотни лет — даже без магии и ухода. Древние строили на совесть.

На углу одного из домов, вроде как еще и не на центральной улице, но и не во дворах, угрюмо скалилась на белый свет нескладная, но основательная калитка с черной решеткой из толстых прутьев, прикрывая дорогу к еще одной двери через шаг после решетки — на этот раз вполне невзрачной, из дерева. Разумеется, таковой она казалась, если не попробовать ее открыть. Тогда-то по тяжести можно будет определить, что под слоем древесины таится без малого сейфовая дверь. Только два угрюмых охранника, что стоят на входе, вряд ли обрадуются, если кто-то станет тягать дверь ради интереса.