Пир потаенный - Филип Фармер

– Как состояние Калибана? – спросил я. – Он сможет обойтись без услуг доктора Хенгиста? Вы способны сами ухаживать за ним с моей помощью? Надо лишь дождаться, пока я смогу встать на ноги, а там я сам всем займусь.

Обе женщины утвердительно кивнули головами.

– Отлично. Тогда перевезите Дока в маленькую комнату за машинным залом. Хенгист не подозревает о ее существовании. Не так ли?

– Я тоже не знала о ней, – сказала Триш.

– В следующий раз, когда заявится этот доктор, скажете ему, что Док скончался. Он обязательно захочет узнать, где его тело, так как обязан был представить Девяти голову и половые органы Калибана, понятно?

Клио и Триш вздрогнули от отвращения.

– Но Девяти придется обойтись тем, что им дадут. Вы ведь обе могли ничего не знать об условиях нашей дуэли? Так вот. Вы скажете Хенгисту, что труп Дока сбросили в ров с водой. Правда, если он будет настаивать на том, чтобы выловить его оттуда, дело может прогореть. Тут уж многое зависит от вас, постарайтесь его убедить. Главное сейчас для нас, это выиграть время. Я хорошо знаю всю эту Девятку. Они будут настаивать на предъявлении им неопровержимых доказательств. Поэтому, если Хенгист будет упорствовать, придется избавиться от него, как и от всех последующих посланцев Девяти.

– О, Джек! – воскликнула Клио. – Снова убийства!

– Если мы хотим выйти из состава бессмертных, нужно делать это немедля. Нам предстоит сразу исчезнуть. Но в условиях высокой коммуникативности нашего мира это становится все более и более трудной задачей. Земля стала такой маленькой.

Триш и Клио тотчас принялись за дело. Не будя Дока, они перевезли его в потайную комнату. Спустя примерно час в замке появился Хенгист. Внешне он не удивился, когда узнал о смерти Дока, и даже не заикнулся о том, что. было бы желательно выловить его тело изо рва. Но на следующий день он заявил нам, что предстоящий визит одного из Девяти откладывается на неопределенное время. Вместо него, должен будет прибыть их представитель, некий сэр Рональд Хауторп, который передаст мне их инструкции и задаст несколько вопросов.

После ухода врача я попытался подняться, чтобы пойти и осмотреть Дока, но боль между ног оставалась еще слишком сильной. Пришлось воспользоваться инвалидной коляской. Триш отвезла меня на ней к Доку. Он лежал на спине с воротником из жесткой пластмассы на шее. Клио потрудилась на славу, и вполне профессионально. Его взгляд был устремлен в потолок, а на щеках блестели дорожки от слез. Триш тихонько плакала рядом. Плакала и улыбалась одновременно.

– Он плачет впервые с тех пор, как был ребенком, – объяснила она. – Он не плакал даже когда умирали его родители, сначала мать, а потом отец. Он, наверное, накопил в себе целый океан слез. Я уж думала, что они никогда из него не потекут. О! Я так счастлива!

Если бы он прекратил плакать, она была бы не менее счастлива. Но отчего слезы? Либо у него здорово сдали нервы, либо он встал на путь полного выздоровления.

Я спросил его:

– По какому случаю столь обильные слезы, доктор Калибан?

Он не ответил. Я подождал немного, потом повторил свой вопрос. Пришлось ждать довольно долго, прежде чем он заговорил. Я вначале не узнал его, настолько он отличался от обычного самоуверенного и безаппеляционного тона Дока. Теперь голос дрожал и временами прерывался от сдерживаемых рыданий.

– Я оплакиваю Джоко и Порки, а также всех тех прекрасных друзей, которые когда-то были у меня. Я оплакиваю многих других людей. Триш тоже. Бедная, как она любит меня, а что получала взамен за свою любовь? Но больше всего, вы уж простите меня за это, я оплакиваю себя самого.

Клио, которая всегда очень сочувственно относилась к горю других, захлюпала носом. Я сказал:

– Если я правильно тебя понял, ты должен чувствовать себя сейчас вывернутым наизнанку. Обновившимся. Я уже прошел через это.

– Ты прав.

– Быть может, мы не совсем справедливы по отношению к Девяти, – предположил я. – Быть может, они знали, что после окончания побочного эффекта действия эликсира мы по чувствуем себя лучше?

– Если честно, то я весьма сильно сомневаюсь в этом, – ответил Док. – Как бы они узнали, во что это у нас выльется и чем закончится? У них нет никаких методов контроля за нашим психоэмоциональным состоянием. Конечно, такие вещи случались с ними тоже, но так давно, что они наверняка забыли все свои ощущения. Во всяком случае, они не этого ждут от нас, иначе не дали бы нам приказа оторвать друг другу головы. Нет, это чудовища, настоящие чудовища!

– А мы? Разве нам не суждено пройти через это? – спросила Клио.

– Никто не скажет тебе этого в точности, – ответил я. – Никто, кроме Девяти. А они никогда ничего не говорят на этот счет. И не отвечают на вопросы. Ты знаешь, чем это грозит. Очень может быть, что этому подвержены лишь потомки людей каменного века. Какие-то особенности в генах, понимаешь? Но нам этого никогда не узнать. Сейчас перед нами стоит лишь один вопрос. И ты, Док, единственный, кто может на него ответить. Хотя, мне кажется, я заранее знаю твой ответ. Так вот, готов ли ты отказаться от эликсира и бороться против Девяти?

– Триш сказала мне, что ты теперь в курсе моих исследований. Я уверен, что в конце концов нам удастся синтезировать необходимые ингредиенты эликсира. Но, в любом случае, я больше не служитель Девяти. А ты знаешь, тот, кто перестает слепо им подчиняться, автоматически попадает в число их смертельных врагов.

Я подкатил мое кресло к кровати и взял его руку.

– Они пытались разъединить нас, брат. Но вместе…

По правде говоря, я еще слабо ощущал в себе братские чувства к Доку. Он, думаю, тоже. Но Док был человеком, которого я уважал и которым мог восхищаться, и я мог только мечтать о подобном союзнике. Игра впереди предстояла трудная, но в мире не было других двух мужчин, способных составить лучший дуэт в будущей схватке с Девятью.

Клио сделала ему укол, и Док сразу же заснул. Триш осталась рядом, с обожанием глядя на него, а меня Клио вернула в зал, где я с трудом устроился на постели.

Клио присела на краю и надолго замолчала, задумчиво глядя на меня. Наконец она сказала:

– Триш обо всем мне рассказала, что у вас там было вдвоем.

– Вот как? О чем? – сделал я вид, будто не понял. Мое сердце внезапно как-то подпрыгнуло и быстро застучало в груди, будто я услышал звук шагов крадущегося леопарда.

– О том, как вы вместе занимались любовью, – уточнила Клио.

– Ну, это еще не все, – сказал я. – Мы не только трахались, мы любили друг друга. И, надо сказать, нам обоим это очень понравилось. А как мы целовались!

Клио слегка покраснела. Как бы ни свободно и широко она ни смотрела на эти вещи, некоторые слова всегда производили на нее определенное воздействие.

– Она сказала, что вряд ли что-нибудь могло случиться между вами, не будь ты так озабочен мыслью остаться извращенцем на всю жизнь.

– Однако я ей не объяснял своих мотивов, – сказал я. – Хотя, честно говоря, это правда. И вот теперь, сказав это, я думаю, что это все равно случилось бы, даже если бы у меня не было никаких опасений на мой счет.

Совершенно противоположно тому, что я ожидал, Клио не устроила мне яростной отповеди и не залилась слезами. Она просто сказала:

– Перед нами проблема. Постоянно сохраняя свою молодость и свойственную ей живость и энергию, мы лишены возможности стареть и постепенно увядать. Нам по восемьдесят лет. Другие в этом возрасте уже немощны; приобретают массу маленьких привычек и привыкают друг к другу, как колесо к проторенной им колее. Колесо, которое не хочет покидать дорогой для него колеи. Но мы знаем друг друга наизусть, и, несмотря на всю любовь, которую мы можем испытывать друг к другу, будет вполне естественно, если каждый из нас захочет время от времени слегка разнообразить свои удовольствия. Поэтому…

– Поэтому..?

– Поэтому я думаю, что нет ничего страшного, что при случае, на некоторое время кто-то из нас поменяет партнера. Раньше мы могли пользоваться этим во время посещения пещер. Но теперь мы будем лишены такой возможности.

Она внезапно поднялась, наклонилась и порывисто обняла меня.

– Боже мой, какую чепуху я горожу! – воскликнула Клио. – Я люблю тебя, Джек! Я люблю только тебя! И мне не нужно никого другого!

Она была искренна, и я почувствовал прилив нежности к ней. Я никогда не переставал любить ее, но сила чувства у меня никогда не была постоянной. Бывали времена, когда оно как бы притуплялось, но чтобы исчезнуть полностью – никогда. И если уж быть совершенно откровенным, то должен признаться, что когда мы с Триш занимались любовью, у меня в голове не возникло ни одной мысли о Клио.

Я верил, когда она говорила, что не хочет себе в постоянные компаньоны другого мужчину. Но в основе своих рассуждений она была права. Невозможность навеки ограничить себя единственным сексуальным партнером была данью, которую каждый из употребляющих эликсир приносил на алтарь вечной молодости.