Стеклянный занавес - Мария Ивановна Арбатова

васильков, пушились седыми головами одуванчиков.

Пахло, словно под каждым деревом варят варенье. Валя понимала, как ей не хватает этого парка у Дениса и как будет не хватать на Пречистенке.

Дома мать создавала у плиты овощные и фруктовые симфонии, а при виде Вики расцвела, как майская роза. Сели завтракать, и мать похвалилась:

– Нам с тобой лысых огурцов в салат накрошила, а Викуське с пупырышками. Дорогие пока, заразы!

СССР называли «страной жёлтых огурцов и зелёных бананов», первые поступали в продажу перезревшими, вторые – недозревшими. Новые длинные гладкие огурцы смешали карты.

Росли эти сорта в азиатских странах, и пошли слухи, что производят их из чистой нефти. Мать искренне верила этому, как и остальной белиберде, распространяемой на Черёмушкинском рынке, но покупала и каждый раз дивилась, что «пахнут, как настоящие».

– Или всем с пупырышками, или всем лысые, – запротестовала Вика.

– В своём институте на баланде сидит, – пожаловалась мать Вале.

– На какой ещё баланде? В столовке общежития ГОСТ, понимаешь? Котлета с пюре или курица с рисом… Шаг в сторону – побег! – объяснила Вика и спросила: – Как там Дедморозыч?

– Почему Дедморозыч? – не поняла Валя.

– Сокращённое Денис Морозов. – Она всем приклеивала необидные прозвища. – Зуб даю, он так и расписывается. Мы с бабулькой давно решили, пора Горяича поменять на помоложе.

А мать добавила:

– Боюсь, доча, мужиков непьющих. Говорят, мужик год не пьёт, два не пьёт, а как чёрт порвёт, так всё и пропьёт. А если не пьёт, не бьёт, значит, гуляет. Или того хуже…

– Обещала зашить рот, но психика бастует, – неохотно начала Вика. – Юлию Измайловну грабанули!

– И ты молчишь?! – аж подскочила Валя.

– Господи, помилуй! – запричитала мать.

– Она не велела тебе говорить, так что я Мусорского напрягла.

– Вик, ну что за секреты? Могу обидеться!

– А чё обижаться? Давно никого не слышишь и не видишь, кроме своего Дедморозыча.

Валя вышла из кухни и позвонила Тёме.

– Звонил в её отделение. Там и красть-то нечего. Фигульки, но х… найдёшь, – отчитался он. – Подъезд большой, почерк самодеятельный.

– Что украли?

– Тряпки. Альбомы про художников. Денег кот наплакал. Не нарки и не гастролеры. Так соседи друг друга обворовывают, но в подъезде одни научные работники.

– Можем к ней сегодня подъехать?

– За счастье тусануть со звездой родину продам. Жди, заберу.

Заехал в обед за Валей на милицейской машине и первым делом спросил:

– Чё там за шняга с коробкой из-под ксерокса?

– Хотели привлечь молодёжь к голосованию, наняли попсу и рокеров по всей стране. В коробке были деньги на них. – До его приезда Валя пересмотрела и переслушала кучу политических передач. – А Коржаков и Барсуков решили всех от Ельцина отодвинуть и повязали этих с ко-робкой.

– А бабки в коробке чьи?

– Олигархи на выборы скинулись.

– И кто их в результате отжал?

– Никто, артистам и отдадут.

– А коммунистам кто коробку набил?

– Другие олигархи и губернаторы, красных губернаторов же больше.

– Короче, наши боролись с нашими и наши же победили! – разочарованно процедил Тёма.

Юлия Измайловна горячо отнекивалась от визита по телефону, но накрыла стол к чаю.

– Опять вы с подарками? Мне неудобно! Как вам Дания? – спросила она первым делом.

– Вроде и всё хорошо, и королева презирает роскошь, но странные они очень. Опекал меня переводчик – богатый, любит Толстого, экономит воду, хочет спасти землю, но при этом не давал жене общаться с сыном. Я их так и не поняла, – призналась Валя.

– Помните, я говорила, что стеклянный занавес – это когда мы уже видим их, но не понимаем, потому что слишком долго были изолированы от мира. Слишком долго были за железным занавесом, – напомнила Юлия Измайловна.

– А представляете, в музее Андерсена лежит его вставная челюсть! И они этим гордятся!

– Челюсть??? – хором спросили Тёма и Юлия Измайловна.

– И всё у них так. Юлия Измайловна, что украли?

– Чувствую себя знаменитостью, у которой похитили фамильные драгоценности, – зарделась Юлия Измайловна. – Исчезли почти все ваши презенты. Альбомы, платья, костюм… даже плед.

– Это ж классика! – важно заметил Тёма, отпивая чай из тонкого блюдечка, провинциально оттопырив мизинец. – Вашу дверь можно открыть ногтем!

– Что вы? В прошлый раз я ключи забыла, сосед по балкону лез.

– Он кто по профессии?

– Микробиолог.

– Нормальный мужик шпилькой бы открыл! Запасные ключи есть?

– Конечно. У соседки и вот на вешалке в коридоре.

– На вешалке? Ну вы даёте! А кто к вам ходит?

– Сейчас только ученики.

– Извините. – Тёма отодвинул чайный прибор, достал видавший виды взлохмаченный блокнот, открыл чистый лист и потребовал: – Фамилии учеников, посетивших квартиру за последние полгода!

– Это хорошие дети. Они летом занимаются. Отстающие, но не грубияны, не забияки, – замахала руками Юлия Измайловна. – Хотите, чтобы я доносила? Вы же посадите их в тюрьму!

– Я на работе, там убивают, насилуют, а я из вас фамилии столько времени трясу, – объявил Тёма как опытный манипулятор.

– Мы с Викой уже подали заявление в милицию.

– Стопудовый висяк, если я не наеду. Хотите, чтоб они стали рецидивистами? Украл, продал – понравилось. Мы должны давить профилактикой. Скажи-ка, дядя, ведь недаром ты притаился здесь с радаром?

Фамилии были получены, Юлия Измайловна назвала их с таким лицом, словно Тёма с Валей пытали её током.

– Уважающий себя вор к вам не полезет. Это шушера, подростки, нарки. Зеленяк, короче. И все они идут через дверь, – излагал Тёма. – А дверь должна быть защищена. Если в дверной щели и в замке квартиры обломок спички или нитка, значит, пасут, смотрят, когда люди дома бывают – график составляют. Вот о чём, Валёк, передачу делай!

– Впервые слышу, – призналась Валя.

– А деньги все куда суют? Как сговорились: мусорное ведро, морозилка, сливной бачок, книги, бельё! Чтоб домушнику долго не искать.

Валя вспомнила, как мать до появления в квартире сейфа положила подаренный Свеном бриллиант в алюминиевую коробочку из-под валидола и закопала в коробке с пшеном. С тех пор пшённая каша, которую она изумительно готовила с тыквой, называлась в доме «бриллиантовой».

– Вика намекнула, что у вас грядут перемены? – многозначительно обратилась Юлия Измайловна к Вале.

– Квартиру покупаю, замуж выхожу. И квартиру, и мужа одобрите!

– За Горяева? – сверкнул глазами Тёма.

– За преподавателя университета! – гордо ответила Валя.

– Бальзам на душу! – всплеснула руками Юлия Измайловна. – Вот радость! А какой он?

– Он как осуществившаяся мечта… – заулыбалась Валя. – Самой себе завидую!

– Так и за меня могла пойти, – скривился Тёма. – Тоже могу юристам лекции хе…ить!

– Ты лучше со своим гаремом разберись. Соня в Москву собирается, Маргарита колдовское зелье варит, – усмехнулась Валя.

– Две сумасшедшие на одного честного мента, – фальшиво пожаловался Тёма Юлии Измайловне, не сумев скрыть, что обрадовался новости о Соне.

Потом