Тайны русской веры. От язычества к империи. - Сергей Перевезенцев

В сложной духовной атмосфере первой половины XVI века, наполненной многочисленными спорами и дискуссиями, Федор Карпов тем не менее пользовался всеобщим уважением. И недаром с его мнением считались и Максим Грек, и инок Филофей, и митрополит Даниил. «Разумным мужем» называл его и князь Андрей Курбский.

ИВАН СЕМЕНОВИЧ ПЕРЕСВЕТОВ

Отдельные сведения о жизни Ивана Семеновича Пересветова известны только по тем скудным автобиографическим фактам, которые он привел в своих произведениях. Выходец из Западной (Литовской) Руси, Иван Пересветов был профессиональным «воинником» и в 20–30-е годы XVI века находился на службе у венгерского и чешского королей, молдавского господаря. В конце 30-х гг. Пересветов приехал в Москву, где попытался организовать оружейную мастерскую по производству «гусарских щитов». Постоянные боярские раздоры, которых было немало при малолетнем великом князе Иване IV, помешали Пересветову осуществить свои намерения. Недовольный и своим положением, и состоянием государственных дел в целом, Иван Пересветов в конце 40-х гг. пишет, а затем и передает Ивану IV (в то время уже царю) несколько сочинений, в которых формулирует свои предложения об усовершенствовании государственного устройства русского царства. Дальнейшая судьба Пересветова неизвестна — в документах того времени его имя упоминается только однажды в описи царского архива.

До нашего времени дошли сборники произведений Ивана Пересветова в списках XVII века. В разных сочетаниях эти сборники включают в себя «Сказание о книгах», «Сказание о Магмете-салтане», «Первое предсказание философов и докторов», «Малую челобитную», «Второе предсказание философов и докторов», «Сказание о царе Константине», «Концовку» и «Большую челобитную». Кроме того, в этих сборниках присутствуют анонимные сочинения XV века: «Повесть об основании Царьграда» и «Повесть о взятии Царьграда» (их автором иногда называют Нестора Искандера).

Включение в сборники сочинений Пересветова не принадлежащих ему произведений о падении Византийской империи совсем не случайно. Дело в том, что Иван Семенович и сам придавал огромное значение факту захвата Константинополя в 1453 году войсками турецкого султана Мехмеда II Завоевателя («Магмет-салтана», как его именует Пересветов). Можно сказать, что падение Византийской империи стало отправной точкой всех философских и политических рассуждений русского мыслителя.

Причину краха Византии Пересветов видел в том, что «ленивые богатые» «вельможи», забыв о Божией «правде», отдалили царя «от воинства», установили неправый суд, подорвали мощь государства. И тогда Господь наказал Византию за грехи. Еще в «Повести о взятии Царьграда» сообщается, что, по воле Господа, Константинополь покинул Святой Дух. Об этом же пишет и Пересветов в своем «Сказании о книгах», где «глас с небес» восклицает: «Ино Мне было, Господу Богу, грузчая того от вас, что естя во всем заповедь Мою святую преступили, а Яз у вас оставил житие земное и путь Царства Небесного». Впрочем, Господь сохраняет свою милость и обещает византийцам будущее заступничество: «Будет Мое святое милосердие опять в Иерусалиме и во Царьграде; лишь есми выдал вас на поучение правды Моея неверным иноплемянникам, а не навеки».

Единственной хранительницей истинной христианской веры после падения Константинополя остается лишь Русское государство. В разных вариантах Пересветов подчеркивает эту мысль. В «Большой челобитной» он пишет: «Так была греческая вера крепка, что мы ею похвалялись, а теперь русским царством похваляемся». Чуть ниже он продолжает: «Обозначено в мудрых книгах, пишут философы и докторы о благоверном великом царе русском и великом князе всея Руси Иване Васильевиче, что будет в его царстве такая великая мудрость». А в другом месте Пересветов подчеркивает всемирно-историческую роль России, как спасительницы и защитницы вселенского православия: «И все просят Бога, государь, чтобы царство восточное и русский царь — благоверный и великий князь всея Руси Иван Васильевич — укрепили христианскую веру. Вся греческая вера гордится теперь этим русским царством, ожидая от Бога великого милосердия и помощи Божией, чтобы освободиться с помощью русского царя от насилий турецкого царя-иноплеменника».

Как можно заметить, Ивану Пересветову была близка идея о том, что Москва выступает преемницей Византийской империи. При этом он особенно, почти в духе «Сказания о князьях Владимирских», акцентировал внимание на роли и значении православного царя, способного устроить истинное православное царство. Здесь, несомненно, проявился тот факт, что Пересветов был служилым человеком, чья судьба полностью зависела от воли и благосклонности государя. Поэтому он и писал, обращаясь именно к московскому царю: «Ты, государь грозный и мудрый, грешных на покаяние приведешь и правду во царьство свое введешь, Богу сердечную радость воздашь».

Однако Пересветов не считал, что Россия безусловно наследует от Византии Божественную благодать. Главное условие обретения Божией благодати одно — Господь дарует свое заступничество только тому земному царю, который сможет утвердить в своем царстве «правду»: «В каком царстве правда, там и Бог пребывает, и не поднимется Божий гнев на это царство». Собственно, и Константинополь пал потому, что жители его, внешне соблюдая «веру христианскую», забыли о «правде».

Что же такое «правда» в толковании Ивана Пересветова? Смысл понятия «правда» довольно-таки широк — это и справедливость, и любовь, и добро, и истина. В конечном счете, Пересветов утверждает — «Христос есть истинная правда». Более того, в «Большой челобитной» встречается идея о том, что «правда» выше веры: «Бог не веру любит, правду». Иначе говоря, «правда» — это Божественная сущность, а не обрядовая сторона «веры христианской».

В данном случае Пересветов усматривает противоречие между «правдой» и «верой христианской». Более того, «правда» приобретает некое самодостаточное значение и впервые в отечественной религиозно-философской традиции появляется идея о том, что Божия «правда» не обязательно связана с христианством. Иначе говоря, христианская вера — это лишь одно из многих возможных вероисповеданий на земле. Однако только христианство способно выразить «правду» наиболее полно, потому Бог и любит «веру христианскую» «больше других». По той же причине «вера христианская» постоянно подвергается нападкам дьявола, который старается «одолеть» ее «всякой неправдой».

Таким образом, в понимании Пересветова, борьба за «правду» — это не только утверждение в земной жизни Божиих заповедей, но и часть всемирной борьбы добра и зла, Бога и дьявола. Поэтому утверждение «правды» на земле доставляет «сердечную радость» самому Богу: «Ничего нет сильнее правды в Божественном Писании»; «Богу правда — сердечная радость»; «Правда — сердечная радость Богу», — утверждает Пересветов во всех своих сочинениях.

Россия, по убеждению Пересветова, — это арена борьбы Бога и дьявола за «правду». В «Большой челобитной», большая часть которой написана якобы от имени молдавского воеводы Петра, Пересветов приводит разговор этого воеводы с неким «москвитянином» Васькой Мерцаловым. «Сильно и прославленно и всем богато это царство Московское! — восклицает воевода и спрашивает: — А есть ли в этом царстве правда?». «Москвитянин» отвечает: «Вера, государь, христианская добра, во всем совершенна, и красота церковная велика, а правды нет». И Пересветов устами заплакавшего от горя воеводы Петра так комментирует эти слова: «Коли правды нет, ничего нет».

Главная беда Московского царства заключена в том же, что и беда Византии — во всесильности «вельмож». «Сами вельможи русского царя богатеют, а царство его в скудость приводят», — говорит воевода Петр в «Большой челобитной». И Пересветов предлагает целую систему мер, которые, по его мнению, могли бы установить «правду» на Русской земле — опора на служилое войско, введение «праведных» судов, улучшение налоговых правил, частичная отмена наместничества и рабства. Все эти меры способен осуществить только «грозный и мудрый» самодержавный царь, а сами реформы должны максимально усилить роль государя.

Роль и значение «грозного и мудрого» царя Пересветов подчеркивает постоянно. В качестве примера он приводит турецкого Магмета-салтана («Сказание о Магмете-салтане», «Большая челобитная» и др.). Турецкий царь, хотя и был «кровопивцем и нехристем» (впрочем, Пересветов приписывал ему желание перейти в христианство), но познал христианские книги и ввел в своем царстве «правду». «Вот если б к той правде да вера христианская, то бы и ангелы с ними в общении пребывали», — восклицает Пересветов о турках. Как можно заметить, здесь ярко проявилось убеждение русского мыслителя в том, что «правда» не обязательно связана с «верой христианской».