Тайны русской веры. От язычества к империи. - Сергей Перевезенцев

«ПОВЕСТЬ О БЕЛОМ КЛОБУКЕ»

В ряду религиозно-мистических сочинений, в которых осмысливалось новое место России во всемирной истории, стоит и новгородская «Повесть о белом клобуке». В основе этой повести лежит легендарное, религиозно-мифологическое осмысление реального исторического события. Дело в том, что в середине XIV века новгородскому архиепископу Василию Калике константинопольский патриарх прислал монашеский головной убор — белый клобук. Постепенно вокруг этого факта сложилось легендарное предание о том, что своим происхождением белый клобук обязан императору Константину (306–337), который почитается как первый римский император, придавший христианству государственный статус. Константин вручил белый клобук римскому папе Сильвестру как символ высшей церковной власти. Через несколько столетий один из римских пап, побужденный чудесным явлением, переслал белый клобук в Константинополь. Константинопольский патриарх Филофей, опять же под влиянием чудесного откровения, отослал его в Новгород.

Вопрос о времени создания «Повести о белом клобуке» остается дискуссионным в современной науке, в том числе и потому, что еще не проведен полный текстологический анализ всех рукописных списков. Одни исследователи считают, что она была написана в конце XV века при дворе новгородского архиепископа Геннадия. Автором текста «Повести» предположительно называют известного книжника и переводчика той поры Дмитрия Герасимова. В других исследованиях указываются более поздние даты — вплоть до конца XVI века. А причиной создания текста «Повести» иногда называют реакцию новгородского духовенства на учреждение в России в 1589 году патриаршества.

В «Повести о белом клобуке» Россия названа «Третьим Римом». В ней говорится, что после падения «ветхого» Рима и «нового» Рима (Константинополя) «только в третьем Риме, то есть на Русской земле, Благодать Святого Духа воссияет». Более того, «все христианские царства придут к своему концу, и сойдутся в едином царстве Русском на благо всему православию». И в этом смысле особое религиозно-мистическое значение «Повесть» придает белому клобуку — он рассматривается как мистический знак богоизбранности, как символ Божией благодати, которую наследует Русь от первых христиан.

Как можно заметить, в «Повести» нет соотнесения «Третьего Рима» с Московским государством — речь идет обо всей Русской земле, а не о «царстве». Наследницей же Рима «ветхого» и Рима «нового» выступает не светская власть московского государя, а в первую очередь церковь. Поэтому в «Повести» утверждается, что белый клобук по своему достоинству выше царского венца: «И насколько этот венец достойней того, потому что одновременно он есть и архангельской степени царский венец и духовный». Эти идеи оказались очень близки новгородскому духовенству, традиционно находящемуся в некоторой оппозиции к Москве и не признающему ее главенство в государстве.

Особую роль церкви, как основной хранительницы правой веры, подчеркивает и высказанное в «Повести» пророчество о том, что Русская Церковь станет полностью самостоятельной и установит собственное патриаршество. Русские же государи обретут царский титул и будут властвовать над многими народами. И тогда — «прозовется страна та озаренною светом Россией, ибо Бог пожелал подобным благословением прославить Русскую землю, наполнить величием православия и сделать ее честнейшей из всех и выше всех прежних». Впрочем, если текст «Повести» возник в конце XVI века, то это означает, что в виде пророчества излагались уже свершившиеся факты.

Видимо, из-за утверждения приоритета духовной власти над светской, а также из-за своего новгородского происхождения «Повесть о белом клобуке» не была признана в официальных церковных кругах, в XVI веке церковь уже опасалась высказывать подобные претензии. А церковным собором 1667 года «Повесть» вообще была признана «лживой и неправой».

Однако само символическое значение белого клобука сохранялось и поддерживалось в официальных церковных кругах. В 1564 году Московский поместный собор принял «уложение» о праве московского митрополита носить белый клобук. А с установлением в конце XVI столетия в России патриаршества белый клобук стали носить и патриархи.

«Повесть о белом клобуке» получила широчайшее распространение в рукописной традиции XVI–XVIII вв. — известно около трехсот рукописных списков. Особенной популярностью она пользовалась в старообрядческой среде.

ФИЛОСОФСКО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПУБЛИЦИСТИКА

ФЕДОР ВАСИЛЬЕВИЧ КУРИЦЫН

Федор Васильевич Курицын (ум. не ранее 1500) — одна из известных и в то же время загадочных фигур в отечественной истории. В 80-е годы XV века Федор Курицын служил посольским дьяком, проводил переговоры с государями Молдавии и Венгрии о союзе против Польско-Литовского государства. С конца 80-х годов Курицын стал уже одним из ближайших советников великого князя Ивана III. Тесно связан он был также и с княгиней Еленой Стефановной (Волошанкой) — вдовой рано умершего князя Ивана Ивановича Молодого, сына великого князя. Видимо, Курицын приложил немало усилий для того, чтобы в 1498 году наследником московского престола был объявлен сын Елены Волошанки и внук Ивана III — пятнадцатилетний Дмитрий Иванович. А младший сын великого князя от здравствующей второй супруги Софии Палеолог — Василий Иванович — оказался в опале.

Одновременно Федор Курицын был одним из тех, кто возглавлял в Москве ересь «жидовствующих». Недаром еще в 1485 году новгородский архиепископ Геннадий именовал Курицына «начальником» всех еретиков. Вероятно, Курицын, который имел огромное влияние на Ивана III и пользовался его неограниченным доверием, способствовал тому, чтобы многие последователи ереси «жидовствующих» заняли более чем значительное положение в Москве.

Уже говорилось, что существо ереси «жидовствующих» сегодня восстановить очень трудно, ведь от еретиков практически не осталось никаких сочинений. Недаром дискуссии по этому поводу продолжаются много лет. Само именование — «жидовствующие» — еретики получили по двум причинам. Во-первых, потому, что у истоков ереси стояли иудеи, приехавшие на Русь из Западной Европы. Во-вторых, еретики отрицали значение Нового Завета, отдавая предпочтение ветхозаветным и, видимо, каким-то иудейским книгам. Кроме того, у последователей ереси прослеживаются параллели с иудейской догматикой и обрядностью — почитание субботы, обрезание, пользование еврейским календарем.

Известно также, что еретики отрицали важнейшие догматы православного вероучения — Святую Троицу, богочеловеческую природу Иисуса Христа и Его роль Спасителя, идею посмертного воскрешения и т. д. Они подвергли критике и осмеянию тексты Библии и святоотеческую литературу. Кроме того, еретики отказывались признавать многие традиционные принципы Православной Церкви, в том числе институт монашества и иконопочитание.

Но уже в самом начале XVI века с преобладанием сторонников ереси «жидовствующих» при московском престоле было покончено. Пострадали и связанные с еретиками Елена Волошанка и Дмитрий Иванович-внук — в 1502 году они попали в опалу, а вскоре были заключены в застенок. О судьбе же Федора Курицына неизвестно ничего, кроме того, что его имя последний раз упоминается документах в 1500 году.

Тем не менее Федор Курицын вошел в историю отечественной религиозно-философской мысли. Ведь именно он считается автором двух очень своеобразных и необычных произведений — «Лаодикийского послания» и «Сказания о Дракуле».

«Лаодикийское послание» состоит из трех элементов. Вначале расположено философское введение, затем — особая таблица «литорея в квадратах» и, наконец, зашифрованная подпись Курицына.

Философское введение построено в оригинальной, схожей с древнееврейской, стихотворной форме — первое слово каждой строфы повторяет последнее слово предыдущей. Второй элемент — «литорея в квадратах». Это особая таблица, состоящая из двух рядов букв в алфавитном порядке и относящихся к ним грамматических и иных комментариев. В зашифрованной подписи Курицына он назван лишь переводчиком текста. В некоторых исследованиях высказывалось мнение, что «литорея в квадратах» составлена на основе древнееврейской Каббалы. Впрочем, в этом случае очень трудно дать однозначное толкование.

Столь же трудно истолковывать и стихотворное философское введение. В принципе, в комментарии нуждается каждая отдельная фраза. И не случаен тот факт, что в современной науке существуют различные комментарии. Ведь само «Лаодикийское послание» трактуют и как свидетельство появившихся на Руси гуманистических традиций, и как исключительно библейско-монотеистическое произведение, и как показатель иудейских влияний.