Творческий отпуск. Рыцарский роман - Джон Симмонс Барт

«Менелай» ан рут не в Трою, а на отвлекающие маневры в верховьях Чесапика, пока товарищи его совершают замечательнейшую диверсионную вылазку: жгут О. К. Увы, янки уже его прищучили: Питер Паркер стал маринованным перчиком в бочонке флотского рома, чтоб ему славословил Байрон, пока не начался его «Манфред»[130]. Прощай, Вашингтон, привет тебе, Джордж, плывем по Чесапику от Маунт-Вернона до Честертауна и дальше в Филадельфию. Постой немного на Тополином – и мир проплывет мимо, а суша отплывет прочь. Приглядимся, нет ли Чесси, мелкосидящего морского чудовища; приглядимся, нет ли бойны Фенна. Вот полковник Тенч Тилмен, наш несомый паромом Пол Ривиэр, везет известие о сдаче Корнуоллиса от реки Йорк Континентальному конгрессу. Отлив, прилив, отлив, прилив: вялое приливное дыханье убыстряется, словно дыханье страсти. Назад, назад, еще сто тысяч вверх и вниз: вот Лорды Балтимор сгоняют Клейборна с острова Кент, назад, назад в Вирджинию. Еще 20 000 смен прилива: Эй, на борту, Джон Смит! Это не ваш Северо-Западный проход, но варкается, варкается, а? Вот воинственные саскуэханноки гребут с набегом на чоптанков. Оккаханнок, аннамессекс, нассаваддокс, маттавоман: вот испанец, вот викинг пытается перевести с хайаватского, с там-там-тамового хайаватского. Уж поздно грезить о Хэрриет Табмен и Фредерике Даглассе, при необходимости – специалистов по части дяди-томства[131]: вот у нас уже Ледниковый период. Затонувшее устье Саскуэханны всплывает, как Дж. А. Пейсли: нет больше Чесапика. Тектоника плит вертится на Перемотке: континенты сплываются, словно по выходным прогулочные лодки с отдыхающими на Какауэе. Бум: Пангея! Фьють: Панталасса! Вон Мать-Океан. Шипит, испаряясь, как вода из вока. Вжик: нет тебе планет! Блям: нет тебе солнца! Цыпа-Дрипа была права[132]: заткните уши; вот оно…

Ух ты, говорит Сьюзен, и разбудило нас обоих, и тот свет, что на пирсе горел, и я ощутила… Она умолкает на полупамяти: ощутила она, по сути, что оплодотворена – нашим сном. Не знаю что, говорит она.

Фенвик провозглашает, что если наш сон и упустил кое-что – Подземную железную дорогу[133], Джозефа Уэленда и его Пиратов-Лоялистов, а также бывшего любовника Сьюзен Симора Бёрмена, – резюме автора тоже включило в себя не все из того, что было во сне. Малыша Оруноко, к примеру, в возрасте двух, четырех или пяти лет, как обычно он и присутствует в снах его отца.

Мы учили его плавать – с причала Шефа и Вирджи. Оррин жаловался, что вода слишком холодная; он всегда легко мерз. Мы его из-за этого поддразнивали – мягонько, ибо Оррин насмешки никогда не сносил.

Фенвик замолкает: те мы – не эти мы. С ним рядом в той прохладной воде Уая Мэрилин Марш в той части сна: стройная, хорошенькая, бодрая, двадцать пять, между ними еще никаких омрачений. Молодая семья вся сияет невинным Эйзенхауэровым светом. Он переводит дух. Тот зловещий прогулочный траулер «Баратарианец» мне тоже приснился, говорит он.

Тот траулер и сквозь сон Сьюзен проплыл, весь щетинясь пиратками! Фенн смятенно краснеет еще от одного, невыразимого образа из нашего сна: среди орд и воинств утопших ночных пловцов, опускающихся на дно, словно отравленная селедка в прибое, мороз по коже, как от предчувствия: вместе с Манфредом, Гасом, Джоном Пейсли и тем бессчастным допрашиваемым из конспиративного дома на реке Чоптанк – Дугалд Тейлор, синелицый, мертвый!

Думаю, автор неплохо справился, говорит Сьюзен. Ну и плотик памяти то был. Снимаю перед всеми нами шляпу. Молодцы мы. Она и впрямь стаскивает наш платок труве. Утро близится к концу; холодная морось не слабнет, но пока плотик плыл себе, мы прошли на движке по проливу Тополиного острова в бухту Восточную, обогнули мыс Тилмена, вошли в устье Майлза и снова вверх в ствол Уая. Прямо впереди, очерченный развилкой «У» той ухоженной реки, – о. Уай. Отнюдь не Тополиный, не Соломон, не Ки: лишь карта, или облет, или обход его показывают, что Уай – действительно остров. Широкая, возделанная, расположенная не среди открытой воды, а среди других полей и лесов, эта суша полностью окружена землей, но там и сям отсечена рвами зубцов вильчатой реки и проливом Уай, что охватывает их ярмом, словно кривой штифт уключины. Мы двинемся на Передний Уай: в восточный рукав по правому борту. «Ферма Ки» – за несколькими изгибами неподалеку впереди. История наша рассказана наполовину. Сьюзен спускается привести в порядок прическу.

III

Развилка

1

От Уая к Гибсону

Под мостом

Три дня спустя, когда мы покидаем «Ферму Ки», о. Уай, реки Уай и Майлз и Восточную бухту, огибаем мыс Кровавый собственно в Чесапикский залив и снова прокладываем курс на норд, вверх по Заливу, под двойными висячими мостами, соединяющими Балтимор и Вашингтон с Восточным побережьем Мэриленда, к острову Гибсон, нашей следующей остановке – это первая лучшая якорная стоянка на западной стороне Залива выше моста, – откуда мы собираемся сделать свои дела в Балтиморе, Сьюзен вздыхает: Вперед и вверх.

Для нее особенно это был напряженный период – наши выходные. Мы даже с большим, чем обычно, облегчением пускаемся в путь. Сью пока что не желает об этом говорить прямо.

ТВОЙ XIX – ВЕК СЬЮЗЕН, ТВОЙ XVIII – ФЕННА,

или

Был ли Эдгар Аллан По евреем?

М-м, говорит Фенн. После очень ветреного воскресенья – сорок пять узлов норд-веста в синей канадской вышине – понедельник 9 июня погож, сух и прохладен, бодрящий легкий вест для выбегов круто к ветру в фуфайках и нейлоновых ветровках. К вечеру возможен дождь из небольшой области пониженного давления, что скользит ястребом вверх по Аппалачскому хребту, но штормов не ожидается. Он поворачивается спиной к погоде, прибирает паруса и берется за штурвал: приятно иногда порулить самому, а не полагаться на автомат.

Сьюзен растягивается у переборки рубки и сумрачно оглядывает наш кильватер. Ум ее очевидно где-то не здесь – снова на «Ферме Ки», готов спорить Фенн, – и она предполагает, что мы вообще-то еще не объяснили читателю, которому наверняка интересно, что означает вся эта чехарда с По-Ки/«Поки»/кепоном, помимо наших якобы родословных, названия нашего судна и намеренного, преступного и, вероятно, необратимого отравления «Эллайд кемикл корпорейшн» благородной реки Джеймз, на каковой располагались первые постоянные поселения англичан в Америке.

Фенвик ее поощряет: Не покидай.

Ай-яй. Ну, в общем. Ма утверждает, будто Па верил, будто Э. А. По был такой же еврей, как я, а Секлеры ему родня через Алланов из Вирджинии,