Антология сатиры и юмора XX века - Евгений Львович Шварц

не все равно, оказывается. Теперь вы не будете каждый вечер смотреть на меня?

УЧЕНЫЙ. Буду. Все не так просто, как кажется. Мне казалось, ваши мысли гармоничны, как вы… Но вот они передо мной… Они вовсе не похожи на те, которых я ждал… И все-таки я люблю вас…

ДЕВУШКА. Любите?

УЧЕНЫЙ. Я люблю вас…

ДЕВУШКА. Ну вот… я все понимала, ни во что не верила, мне все было безразлично, а теперь все перепуталось…

УЧЕНЫЙ. Я люблю вас…

ДЕВУШКА. Уйдите… Или нет… Нет, уйдите и закройте дверь… Нет, я уйду… Но… если вы завтра вечером осмелитесь… осмелитесь не прийти сюда, на балкон, я… я… прикажу. нет… я просто огорчусь. (Идет к двери, оборачивается.) Я даже не знаю, как вас зовут.

УЧЕНЫЙ. Меня зовут Христиан-Теодор.

ДЕВУШКА. До свидания, Христиан-Теодор, милый. Не улыбайтесь! Не думайте, что вы ловко обманули меня. Нет, не огорчайтесь… Я говорю это просто так… Когда вы сказали так вот, вдруг, прямо, что любите меня, мне стало тепло, хотя я вышла на балкон в кисейном платье. Не смейте говорить со мной! Довольно! Если я услышу еще хоть слово, я заплачу. До свидания! Какая я несчастная девушка, сударь. (Уходит.)

УЧЕНЫЙ. Ну вот… Мне казалось, что еще миг — и я все пойму, а теперь мне кажется, еще миг — и я запутаюсь совсем. Боюсь, что эта девушка действительно принцесса. «Все люди негодяи, все на свете одинаково, мне все безразлично, я ни во что не верю» — какие явственные признаки злокачественного малокровия, обычного у изнеженных людей, выросших в тепличном воздухе! Ее… Она… Но ведь все-таки ей стало тепло, когда я признался, что люблю ее! Значит; крови-то у нее в жилах все-таки достаточно? (Смеется.) Я уверен, я уверен, что все кончится прекрасно. Тень, моя добрая, послушная тень! Ты так покорно лежишь у моих ног. Голова твоя глядит в дверь, в которую ушла незнакомая девушка. Взяла бы ты, тень, да пошла туда, к ней. Что тебе стоит! Взяла бы да сказала ей: «Все это глупости. Мой господин любит вас, так любит, что все будет прекрасно. Если вы Царевна-лягушка, то он оживит вас и превратит в прекрасную женщину». Словом, ты знаешь, что надо говорить, ведь мы выросли вместе. (Смеется) Иди!

Ученый отходит от двери. Тень Ученого вдруг отделяется от него. Вытягивается в полный рост на противоположном балконе. Ныряет в дверь, которую девушка, уходя, оставила полуоткрытой.

Что это?.. У меня какое-то странное чувство в ногах… и во всем теле… Я… я заболел? Я… (Шатается, падает в кресло, звонит.)

Вбегает Аннунциата.

Аннунциата! Вы, кажется, были правы.

АННУНЦИАТА. Это была принцесса?

УЧЕНЫЙ. Нет! Я заболел. (Закрывает глаза.)

АННУНЦИАТА(бежит к двери.) Отец!

Входит Пьетро.

ПЬЕТРО. Не ори. Не знаешь, что ли, что отец подслушивает тут, под дверью?

АННУНЦИАТА. Я не заметила.

ПЬЕТРО. Родного отца не замечает… Дожили! Ну? Чего ты мигаешь? Вздумала реветь?

АННУНЦИАТА. Он заболел.

ПЬЕТРО. Разрешите, сударь, я помогу вам лечь в постель.

УЧЕНЫЙ(встает.) Нет. Я сам. Не прикасайтесь, пожалуйста, ко мне…

ПЬЕТРО. Чего вы боитесь? Я вас не съем!

УЧЕНЫЙ. Не знаю. Ведь я так ослабел вдруг. (Идет к ширмам, за которыми стоит его кровать.)

АННУНЦИАТА(тихо, с ужасом). Смотри!

ПЬЕТРО. Что еще?

АННУНЦИАТА. У него нет тени.

ПЬЕТРО. Да ну? Действительно нет… Проклятый климат! И как его угораздило? Пойдут слухи. Подумают, что это эпидемия…

Ученый скрывается за ширмами.

Никому ни слова. Слышишь ты?

АННУНЦИАТА(у ширмы). Он в обмороке.

ПЬЕТРО. Тем лучше. Беги за доктором. Доктор уложит дурака в кровать недели на две, а тем временем у него вырастет новая тень. И никто ничего не узнает.

АННУНЦИАТА. Человек без тени — ведь это одна из самых печальных сказок на свете.

ПЬЕТРО. Говорят тебе, у него вырастет новая тень! Выкрутится… Беги!

Аннунциата убегает.

Черт… Хорошо еще, что этот газетчик занят с дамой и ничего не пронюхал.

Входит Цезарь Борджиа.

ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Добрый вечер!

ПЬЕТРО. Ах, вы тут как тут… Дьявол… Где ваша баба?

ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Ушла на концерт.

ПЬЕТРО. К дьяволу все концерты!

ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Ученый в обмороке?

ПЬЕТРО. Да, будь он проклят.

ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Слышали?

ПЬЕТРО. Что именно?

ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Его разговор с принцессой.

ПЬЕТРО. Да.

ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Короткий ответ. Что же вы не проклинаете все и вся, не палите из пистолета, не кричите?

ПЬЕТРО. В серьезных делах я тих.

ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Похоже на то, что это настоящая принцесса.

ПЬЕТРО. Да. Это она.

ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Я вижу, вам хочется, чтобы он женился на принцессе.

ПЬЕТРО. Мне? Я съем его при первой же возможности.

ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Надо будет его съесть. Да, надо, надо. По-моему, сейчас самый подходящий момент. Человека легче всего съесть, когда он болен или уехал отдыхать. Ведь тогда он сам не знает, кто его съел, и с ним можно сохранить прекраснейшие отношения.

ПЬЕТРО. Тень.

ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Что — тень?

ПЬЕТРО. Надо будет найти его тень.

ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Зачем же?

ПЬЕТРО. Она поможет нам. Она не простит ему никогда в жизни, что когда-то была его тенью.

ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Да, она поможет нам съесть его.

ПЬЕТРО. Тень — полная противоположность ученому.

ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Но… Но ведь тогда она может оказаться сильнее, чем следует.

ПЬЕТРО. Пусть. Тень не забудет, что мы помогли ей выйти в люди. И мы съедим его.

ЦЕЗАРЬ БОРДЖИА. Да, надо будет съесть его. Надо, надо!

ПЬЕТРО.