Антология сатиры и юмора XX века - Евгений Львович Шварц

я хотел вас спросить?.. Впрочем… нет, ни о чем.

АННУНЦИАТА. Вы опять не смотрите на меня?

УЧЕНЫЙ. Как не смотрю?.. А куда же я смотрю?

АННУНЦИАТА. Вон туда… Ах! Разрешите, я закрою дверь на балкон.

УЧЕНЫЙ. Зачем же? Не надо! Ведь только сейчас стало по-настоящему прохладно.

АННУНЦИАТА. После заката солнца следует закрывать окна и двери. Иначе можно заболеть малярией. Нет, не в малярии здесь дело! Не надо смотреть туда. Пожалуйста… Вы сердитесь на меня? Не сердитесь… Не смотрите на эту девушку. Позвольте мне закрыть дверь на балкон. Вы ведь все равно что маленький ребенок. Вы вот не любите супа, а без супа что за обед! Вы отдаете белье в стирку без записи. И с таким же прямодушным, веселым лицом пойдете вы прямо на смерть. Я говорю так смело, что сама перестаю понимать, что говорю: это дерзость, но нельзя же не предупредить вас. Об этой девушке говорят, что она нехорошая женщина… Стойте, стойте… Это, по-моему, не так страшно… Я боюсь, что тут дело похуже.

УЧЕНЫЙ. Выдумаете?

АННУНЦИАТА. Да. А вдруг эта девушка — принцесса? Тогда что? Что вы будете делать тогда?

УЧЕНЫЙ. Конечно, конечно.

АННУНЦИАТА. Вы не слышали, что я вам сказала?

УЧЕНЫЙ. Вот как!

АННУНЦИАТА. Ведь если она действительно принцесса, все захотят жениться на ней и вас растопчут в давке.

УЧЕНЫЙ. Да, да, конечно.

АННУНЦИАТА. Нет, я вижу, что мне тут ничего не поделать. Какая я несчастная девушка, сударь.

УЧЕНЫЙ. Не правда ли?

Аннунциата идет к выходной двери. Ученый — к двери, ведущей на балкон. Аннунциата оглядывается. Останавливается.

АННУНЦИАТА До свидания, сударь. (Тихо, с неожиданной энергией.) Никому не позволю тебя обижать. Ни за что. Никогда. (Уходит.)

Ученый смотрит на девушку, стоящую на противоположном балконе, она глядит вниз, на улицу. Ученый начинает говорить тихо, потом все громче. К концу его монолога девушка смотрит на него не отрываясь.

УЧЕНЫЙ. Конечно, мир устроен разумнее, чем кажется. Еще немножко — дня два-три работы, — и я пойму, как сделать всех людей счастливыми. Все будут счастливы, но не так, как я. Я только здесь, вечерами, когда вы стоите на балконе, стал понимать, что могу быть счастлив, как ни один человек. Я знаю вас — вас нельзя не знать. Я понимаю вас, как понимают хорошую погоду, луну, дорожку в горах. Ведь это так просто. Я не могу точно сказать, о чем вы думаете, но зато знаю точно, что мысли ваши обрадовали бы меня, как ваше лицо, ваши косы и ресницы. Спасибо вам за все: за то, что вы выбрали себе этот дом, за то, что родились и живете тогда же, когда живу я. Что бы я стал делать, если бы вдруг не встретил вас! Страшно подумать!

ДЕВУШКА. Вы говорите это наизусть?

УЧЕНЫЙ. Я… Я…

ДЕВУШКА. Продолжайте.

УЧЕНЫЙ. Вы заговорили со мной!

ДЕВУШКА. Вы сами сочинили все это или заказали кому-нибудь?

УЧЕНЫЙ. Простите, но голос ваш так поразил меня, что я ничего не понимаю.

ДЕВУШКА. Вы довольно ловко увиливаете от прямого ответа. Пожалуй, вы сами сочинили то, что говорили мне. А может быть, и нет. Ну хорошо, оставим это. Мне скучно сегодня. Как это у вас хватает терпения целый день сидеть в одной комнате? Это кабинет?

УЧЕНЫЙ. Простите?

ДЕВУШКА. Это кабинет, или гардеробная, или гостиная, или одна из зал?

УЧЕНЫЙ. Это просто моя комната. Моя единственная комната.

ДЕВУШКА. Вы нищий?

УЧЕНЫЙ. Нет, я ученый.

ДЕВУШКА. Ну пусть. У вас очень странное лицо.

УЧЕНЫЙ. Чем же?

ДЕВУШКА. Когда вы говорите, то кажется, будто вы не лжете.

УЧЕНЫЙ. Я и в самом деле не лгу.

ДЕВУШКА. Все люди — лжецы.

УЧЕНЫЙ. Неправда.

ДЕВУШКА. Нет, правда. Может быть, вам и не лгут — у вас всего одна комната, — а мне вечно лгут. Мне жалко себя.

УЧЕНЫЙ. Да что вы говорите? Вас обижают? Кто?

ДЕВУШКА. Вы так ловко притворяетесь внимательным и добрым, что мне хочется пожаловаться вам.

УЧЕНЫЙ. Вы так несчастны?

ДЕВУШКА. Не знаю. Да.

УЧЕНЫЙ. Почему?

ДЕВУШКА. Так. Все люди — негодяи.

УЧЕНЫЙ. Не надо так говорить. Так говорят те, кто выбрал себе самую ужасную дорогу в жизни. Они безжалостно душат, давят, грабят, клевещут: кого жалеть — ведь все люди негодяи!

ДЕВУШКА. Так, значит, не все?

УЧЕНЫЙ. Нет.

ДЕВУШКА. Хорошо, если бы это было так. Я ужасно боюсь превратиться в лягушку.

УЧЕНЫЙ. Как — в лягушку?

ДЕВУШКА. Вы слышали сказку про Царевну-лягушку? Ее неверно рассказывают. На самом деле все было иначе. Я это знаю точно. Царевна-лягушка — моя тетя.

УЧЕНЫЙ. Тетя?

ДЕВУШКА. Да. Двоюродная. Рассказывают, что Царевну-лягушку поцеловал человек, который полюбил ее, несмотря на безобразную наружность. И лягушка от этого превратилась в прекрасную женщину. Так?

УЧЕНЫЙ. Да, насколько я помню.

ДЕВУШКА. А на самом деле тетя моя была прекрасная девушка, и она вышла замуж за негодяя, который только притворялся, что любит ее. И поцелуи его были холодны и так отвратительны, что прекрасная девушка превратилась в скором времени в холодную и отвратительную лягушку. Нам, родственникам, это было очень неприятно. Говорят, что такие вещи случаются гораздо чаще, чем можно предположить. Только тетя моя не сумела скрыть своего превращения. Она была крайне несдержанна. Это ужасно. Не правда ли?

УЧЕНЫЙ. Да, это очень грустно.

ДЕВУШКА. Вот видите! А вдруг и мне суждено это? Мне ведь придется выйти замуж. Вы наверное знаете, что не все люди негодяи?

УЧЕНЫЙ. Совершенно точно знаю. Ведь я историк.

ДЕВУШКА. Вот было бы хорошо! Впрочем, я не верю вам. УЧЕНЫЙ. Почему?

ДЕВУШКА. Вообще я никому и ничему не верю.

УЧЕНЫЙ. Нет, не может этого быть. У вас такой здоровый цвет лица, такие живые глаза. Не верить ничему — да ведь это смерть!

ДЕВУШКА. Ах, я все понимаю.

УЧЕНЫЙ. Все понимать — это тоже смерть.

ДЕВУШКА. Все на свете одинаково. И те правы, и эти правы, и, в конце концов, мне все безразлично.

УЧЕНЫЙ. Все безразлично — да ведь это еще хуже смерти! Вы не можете так думать. Нет! Как вы огорчили меня!

ДЕВУШКА. Мне все равно… Нет, мне