Русский самурай. Книга 2. Возвращение самурая - Анатолий Хлопецкий

Что касается обязательств или заповедей, то для нас, монахов, их еще больше: десять. Добавляются еще такие:

Я обязуюсь отказаться от чревоугодия и не есть чаще, чем это положено.

Я обязуюсь воздерживаться от танцев, музыки, пения, а также от лицезрения сценических представлений.

Я обязуюсь воздерживаться от использования венков, от употребления духов и украшений.

Я обязуюсь воздерживаться от высоких сидений и высокой постели.

Я обязуюсь не принимать золото и серебро.

В сущности, мы даем обет нищенской жизни, и это должно нас удерживать от жадности и потворства собственным страстям. Та одежда, которую вы на мне видите, – это дань уважения вам, гостю, и сегодняшнему празднику.

Кстати, еще о службах: семьи посещают наш храм в дни полнолуния и праздников, чтобы совершить подношения цветов и свечей, воскурить благовония. Все наши праздники отмечаются по лунному календарю. Монахи во время этого поют песнопения, разъясняющие суть того, что происходит. Люди приходят с даной – пищей для монахов и монахинь.

«Вот уже второй раз за последние дни мне доводится соприкасаться с нехристианскими учениями, традициями и обычаями, – подумал Василий. – Не грех ли уже то, что я слушаю этого ламу и не пытаюсь вступить с ним в спор?»

И тут вспомнилось ему, как уже после смерти святителя Николая один из его сподвижников, приехавший в Японию, поведал об удивительных письмах преосвященного в Петербург, где тот рассказывал, как не счел возможным начать свою миссионерскую проповедь, не познакомившись с верованиями народа, среди которого предстояло проповедовать. Преосвященный беседовал с буддийскими монахами, посещал школу Кимуры Кэнсая, который был усердным поклонником Конфуция. И сумел, вникнув в чуждое верование, отделить зерна от плевел, написав на родину: «В книгах Конфуция выразился не частный человек, выразился сам Китай в его характеристически хороших чертах, в том, что он вывел доброго из своей натуры, и это, следовательно, может и должен хранить как свое собственное. В эпоху материального истощения Китая перед ним был поставлен живой портрет его самого во времена физического и нравственного здоровья».

Наверное, и буддизм в свое время, в дохристианские века, отвечал поискам нравственного идеала целыми народами, обобщал какой-то опыт этих духовных исканий…Нельзя понять народ, не понимая его верований.

– А теперь, – сказал настоятель, видимо, заметив, что внимание гостя отвлеклось от предмета беседы, – я покажу вам еще одно помещение нашего монастыря, которое обычно вызывает интерес у тех немногих иностранцев, которым доводится посещать Лунь-мэнь.

И он повел Василия лабиринтом узких подземных переходов, освещаемых желтым светом смоляных факелов. Василию показалось, что они движутся по довольно крутому, но петляющему подъему.

Вскоре проход стал шире и перешел в просторное, чистое помещение с деревянным полом, высоким потолком и колоннами вдоль стен, как бы поддерживающими кровлю. В дальнем конце, напротив входа находился алтарь Будды, перед которым тлели ритуальные курительные свечи. На стенах в ряд висели таблички с китайскими иероглифами, и, присмотревшись, Василий увидел, что на дощечках размещены имена.

– Это те, кто занимается в нашей школе, – пояснил настоятель. – Вы ведь уже поняли, что находитесь в помещении для занятий единоборствами?

Теперь Василий огляделся с еще большим интересом и вниманием и заметил, к своему изумлению, что зал освещен естественным дневным светом, лившимся откуда-то с потолка.

– Над нами один из уступов скалы: мы поднялись на довольно большую высоту, – сказал настоятель, перехватив взгляд Василия. – А вы заметили, что, несмотря на горящие в переходах факелы и зажженные курительные свечи, и там, и здесь свежий горный воздух? Древние мастера, словно черви-древоточцы старое дерево, источили всю скалу целой системой воздуховодов, в которые вставлены полые бамбуковые трубки. Здесь очень хорошо действующая система вентиляции – такая же, как в стенах императорского дворца. Но я вижу, вас не удивляет, что школа боевых единоборств размещается в монастыре?

– Мои почтенные учителя, – с поклоном ответил Василий, – рассказывали мне об учении Чань-буддизма, возникшем в шестом веке в общине монахов Шаолиньского монастыря.

– Не ученика ли великого Шаолиня вижу я перед собой?! – так же с поклоном осведомился настоятель.

– Нет, я всего лишь недостойный ученик мудрых сэнсэев японского института дзюдо Кодокан, – с положенной скромностью ответил Василий. – Расскажите же, какими видами единоборств занимаются достопочтенные братья-монахи вашей общины?

– Наша школа цюань-шу – это одно из ответвлений Шаолиньской академии ушу. Из многих ее стилей мы выбрали стиль Змеи. Я напомню почтенному собрату образ Чаньшаньской змеи, приведенный в воинском трактате нашего древнего философа и стратега Сунь-цзы: «Когда ее ударяют по голове, она бьет хвостом, когда ее ударяют по хвосту, она бьет головой, когда ее ударяют посредине, она бьет и головой, и хвостом». Поэтому Чаньшаньская змея считается символом непобедимости.

Доводилось ли достопочтенному собрату видеть змею в спокойном состоянии? Она может висеть, подобно веревке. Ее можно обмотать вокруг руки, поддеть палкой, завязать в узел. Я имею в виду неядовитых змей, например питона. Но стоит такую змею рассердить, как она мгновенно превращается в стальную пружину – бьет хвостом, прыгает на врага, обвивает его и душит. Мы считаем, что змея передвигается с такой удивительной быстротой потому, что она умеет молниеносно переливать из одной части тела в другую жизненную энергию Ци.

– Как я хотел бы посмотреть ваших учеников в действии! – невольно вырвалось у Василия.

– Ничего нет проще, – улыбаясь, ответил настоятель. – Братья скоро вернутся из окрестных деревень, где они участвуют в молитвенных процессиях. Им придется пройти немалые расстояния, так что понадобится восстановить свои силы гимнастикой тайцзицюань. После чего они смогут показать нашему достопочтенному гостю все свои скромные умения.

Остаток дня Василий провел за пределами храма, осматривая другие достопримечательности Лунь-мэня. Его сопровождал немногословный монах в желтом хитоне, который не пускался в пространные объяснения, не рассказывал, подобно гиду, различные храмовые легенды, а лишь помогал своему спутнику ориентироваться в многочисленных поворотах и переходах, придерживал его там, где потолки пещер нависали неожиданными причудливыми глыбами или под ногами черной лужей неизвестной глубины разливалась вода.

Когда Василий снова оказался в помещении для спортивных занятий, ему впору было тоже заняться комплексом неизвестной гимнастики, по словам настоятеля, восстанавливающей силы.

Однако две пары бритоголовых монахов, одетых в кимоно, уже вышли на камышовое татами, и сам настоятель сменил на спортивный костюм свое парадное одеяние служителя Будды. Впрочем, на татами он не вышел, а расположился на корточках возле Василия, готовый давать пояснения и отвечать на вопросы.

Прозвучал гонг, и монахи встали в стойки.

– Вообще, стандартных стоек в нашем стиле шесть, – пояснил настоятель. – Но наиболее часто используются вот эти две: стойка «лука и стрелы» и та, вторая – одна нога обвита вокруг другой. Видите: проседание низкое, одна стопа и колено завернуты вовнутрь. Обе стойки дают возможность для круговых ударов ногой с разворота. Мы их называем «удары хвостом питона». На «хвост питона» ориентированы почти все приемы, относящиеся к технике ног. А теперь, брат Ли, покажи нашему гостю все фазы удара ногами.

Невысокий коренастый монах вышел вперед и, как бы застывая после каждого движения, показал технику ударов. Это напомнило Василию серию фотоснимков, и он пожалел, что не взял в спортивный зал свой «кодак». Впрочем, скорее всего, ему вежливо не разрешили бы им воспользоваться.

– Смотрите, – комментировал настоятель, – сначала подготовка для разгона бедра, затем стремительное движение бедра в направлении удара, и наконец вся энергия разгона бедра концентрируется в ударе ногой. При ударе ногой вперед вам кажется, что все тело подается к противнику, но на самом деле плечи остаются на месте. При отработке этого удара мы представляем, что голова соединена натянутой шелковой нитью с потолком и остается в этом положении. Видите: это голова удава, только приподнятая над кольцами, в то время как хвост бьет сам по себе.

Показ продолжался, и настоятель подсказал Василию, что перемещение борцов по площадке напоминает движение змеи по синусоиде. Василий отметил, что скользящий «конькобежный» шаг борцов напоминает подтягивание ноги в дзюдо, когда одна нога постоянно оказывается впереди, а вторая как бы волочится за ней.