Берег невозможности - Константин Твердянко

и ту версию кириллицы, которую я ей показал. С огрехами, но все же. Затем — снова ступор. Она подносила обломанную ветку к почве, застывала, чуть приоткрыв пасть — и ничего. Максимум, что получилось, — пара букв за десяток подходов.

Палка хрустнула об хитин, обломки полетели в кусты. А паукообразная жуть, всхлипнув и глухо затрещав, отвернулась. Урок окончен.

Утром я предложил монстру снова попрактиковаться — поддержки не нашел. Зато Звитка застенчиво попросила:

— Толуол, а меня ты грамоте научишь?

Хотел ответить, что с нее достаточно и ведьмовских закорючек, но смягчился. Ни к чему срываться на окружающих. Тем более когда они умильно заглядывают тебе в лицо.

— Посмотрим, — мрачно пробурчал я, подхватывая сумку. — Не сейчас.

Следующие несколько дней в минуты отдыха я назойливо докучал химере, вынуждая ее либо написать что-нибудь, либо прочитать. Прогресса так и не наблюдалось. Дальше букв — никак. Заметно было, насколько мучительно тварь пытается вспомнить, освоить, применить… Несмотря на это — полный крах, раз за разом. Мимика чудовищной китовой морды была, мягко говоря, невыразительной, но я давно привык к ней и научился улавливать оттенки чувств. Судя по виду и поведению, моя ученица была в отчаянии и страшной тоске от своего бессилия. Похоже, что старается на совесть, и вовсе не для меня даже. Что овладеть хоть какими-то речевыми навыками для нее принципиально важно… Ну еще бы. Это ведь то немногое, что способно связать ее с прежней жизнью. И заодно отделить от нынешнего полузвериного существования. Доказательство былой разумности — не для нас, а, опять же, для себя.

Диагноз неутешительный. Это крайняя степень дислексии, а скорее вообще тяжелая афазия. Колдовство жестоко перекроило мозг и, очевидно, при этом нарушило работу речевых центров твари. Значит, сколь-нибудь полноценно общаться она уже не сможет никогда. Ни устно, ни письменно. Алфавиты из смежной реальности тут ничем не помогут. Эльфийский — тоже.

Дальнейшие занятия я посчитал бессмысленной тратой времени, но косатка-скорпион была другого мнения. Иногда на стоянках все же разгребала палую листву и приступала к упражнениям. Вершиной ее усилий стал длинный, но абсолютно бессвязный набор букв. Так что я практически перестал обращать внимание на возню монстра с ветками и сучьями. Пока однажды, спустя больше недели после первого урока, химера не смирилась со своей языковой несостоятельностью. И не решила преподнести информацию иначе.

Я как раз заканчивал доедать глухариную ногу. Медвежатины надолго не хватило, но, слава богу, против птиц акустический импульс сухопутного кита работал как грозное оружие. Сбивал на лету почище стрелы, оглушая и дезориентируя. Главное — подобраться поближе. Обычно я отвлекал добычу, стараясь при этом не спугнуть, а химера лупила ультразвуком, вероломно подкравшись.

Когда тварь толкнула меня в плечо, едва не подавился. Кашлянул и поднял глаза на чудовище.

— Ты чего? Неужто вышло⁈ — воскликнул я, поднимаясь.

Членистоногая косатка взволнованно мотнула башкой и потащила меня туда, где вроде бы попусту черкала землю. С надеждой всмотрелся, но догадка не подтвердилась: ничего похожего на текст. Вместо него — какие-то линии. И что тут настолько интересного, чтобы меня от обеда отвлекать?..

Подошел и выяснил: химера набросала неказистую картинку. Точнее, это больше напоминало детскую мазню в стиле «палка-палка-огуречик». И изображены были именно люди — как в том стишке.

Две кривые фигурки — одна покрупнее, другая пониже. Держатся за руки. Немного поодаль — новая композиция, отделенная от первой завалом из листвы. Тут человечков побольше — шесть… нет, семь. Рядом из почвы вылез толстый корень, над ним то ли часть второго рисунка, то ли третий.

Между лопатками у меня похолодело. На этой картинке один человечек лежал в неровном овале, а другие окружали его. Либо это чьи-то похороны, либо…

Я стоял и задумчиво наблюдал, как тварь старательно пририсовывает ко всем фигуркам… рога? Нет, не рога. Длинные острые уши.

Покончив с этим, химера зачем-то вывела два кружочка под мышками у персонажа с первого абстрактного портрета. Не понял, это типа половые признаки, что ли?

Косатка-скорпион немного подумала и добавила такие же к человечку поменьше. Потом проделала то же на соседней картинке. Количество отмеченных излишествами не изменилось — двое, причем один из них в полтора раза ниже прочих. Остальные, видимо, мужчины…

И почему все примерно одинакового размера, а вот этот не вышел ростом? То есть, видимо, эта… Наверняка же неспроста? Отражает невысокое положение в обществе? Или… Или тупо возраст? Младше? Ребенок?.. Ну хищница-художница все-таки наметила там грудь… Подросток, что ли? Не карлик же.

В качестве финальных штрихов тварь сопроводила часть фигурок одинаковыми эмблемами. Треугольники, из которых выходят лучи… Где-то я это видел. Точно, на бляшке, снятой с кольчуги дохлого эльфа! К двум же человечкам химера сверху подрисовала иное, впрочем, тоже знакомое. Те самые снежинки с поникшими лучами. Совпадение или нет, но обе разместились над предположительно женскими фигурками.

Вряд ли это просто знаки половой принадлежности, как «копье Марса» и «зеркало Венеры» в моем родном мире. Иначе зачем кругляши под руками-палками? Если подобной символикой помечаются предметы — скорее всего, здесь нечто вроде гербов. Или хотя бы логотипов. Не просто ведь клеймо производителя. Слишком близко к сердцу их воспринимало чудовище.

Творчество многотонной спутницы я изучал теперь так вдумчиво, будто это был признанный шедевр мировой живописи. А она, завершив свой графический труд, шарахнула клешней по фигурке в овале, аж комья полетели. И затрясла пальцами, направив их на янтарную радужку и белое горло. Подсказка для дебилов? Хорошего же она мнения о моих познавательных способностях…

Я знаком с теми, кому всякие загогулины, уголки и снежинки скажут гораздо больше, чем мне. Вдобавок эти эксперты кровно заинтересованы в таких данных, мог бы выторговать в обмен что-нибудь полезное. Беда в том, что пообщаться с ними будет весьма затруднительно. Как-то не задались отношения, встреча чревата телесными повреждениями для обеих сторон. Беседовать как культурные люди мы вряд ли сейчас сумеем. Тем более они не люди. Да и я, собственно. Для начала надо создать условия, при которых на меня не смогут давить — морально и физически. А там видно будет.

Так что планы мои правильные, теперь убедился. Бомжевать в лесах до скончания дней — это уж точно не по мне. Лучше рискнуть — если риск будет оправданным. В чужом мире я уже слегка обжился и могу прикинуть, что к чему. И еще у меня есть сведения, способные кардинально перевернуть предрассудки аборигенов. Необходимо этим знанием делиться, пока не стало слишком